Трагедия “Орестея” очень важна для понимания мировоззрения Эсхила. Как свидетельствуют хоровые партии, Эсхил возражает против традиционного для эпической поэзии представления о механическом чередовании счастья и несчастья в жизни людей. Выше всего Эсхил ставит Правду, которую он видит в исполнении элементарных требований патриархальных правил - в соблюдении обязанностей гостеприимства, в почитании богов и родителей. Правда обеспечивает человеку успех во всех его делах. В “Хоэфорах” (ст.946-952) дается прославление Правды, которая, хотя и после долгого времени, торжествует и побеждает. Противницей Правды является “надменность”, “дерзость”, “обида”, получившие у Эсхила определение “гибрис”. Все серьезные преступления людей, как считает Эсхил, происходят от надменности, когда человек теряет здравый рассудок, а безумие становится источником бедствий. Поэт провозглашает орудием справедливого возмездия знание. Бесчисленное число раз Эсхил возвращается к мысли о том, что “страдание учит”, что именно страданием приобретается знание. В этом раскрывается вера Эсхила в торжество Правды: действуя справедливо, человек может постигнуть волю богов, которую от него скрыли.
Орест, таким образом, первый оптимистический герой, хотя он трагичен в своих действиях и выборе решения. В трилогии “Орестея” человек начинает трагически осознавать свою отрешенность от мира богов, и это приводит его к уверенности в себе, к свободе выбора.
Софокл (496 - 406 г.г. до н. э.)
Ранние произведения Софокла не сохранились. Хронологическая последовательность 7 дошедших до наших дней из 123 приписываемых Софоклу античными свидетельствами такова: “Аякс” - 467 г. до н.э., “Антигона” и “Электра” - 442 г., “Трахинянки” - 430 г., “Эдип-царь” - 430-428 г.г., “Филоктет” - 409 г.. Лебединой песней великого драматурга является трагедия “Эдип в Колоне”, поставленная в 401 г. до н.э. уже после смерти Софокла его внуком.
Характеристику творчества Софокла следует дополнить информацией о его театральных и драматургических новшествах: увеличение числа участников хора с одновременным снижением роли хора, введение третьего актера, применение театральной декоративной живописи. В отличие от Эсхила, сосредоточившего все внимание на судьбе рода, Софокл избрал объектом своего изображения отдельного человека и показал его участь в отдельной трагедии. Трилогии Софокла не связаны единым сюжетом, герои его произведений обладают решительными характерами.
В историю мировой литературы Софокл вошел главным образом через созданный им образ царя Эдипа. В отличие от предшествующих трагиков, обращавшихся к этому сюжету, в трагедии Софокла этот образ отодвинул на задний план всю роковую историю несчастий рода Лабдакидов. Разрабатывая миф, Софокл вводит много новых мотивов. В трагедии “Эдип-царь” разворачивается подлинно человеческая драма, насыщенная психологическими и общественно-политическими конфликтами. Трагедию “Эдип-царь” следует прочитать полностью по отдельному изданию произведений Софокла. Имеющиеся в хрестоматиях тексты, как правило, содержат пропуски важных для анализа трагедии хоровых партий. Следует сделать краткий конспект трагедии или подробные записи в тетради для конспектов с учетом имеющихся сопроводительных статей и комментария.
Чтение этой трагедии вызывает обычно меньше затруднений, чем знакомство с произведениями Эсхила. В прологе происходит завязка действия. Обращает на себя внимание особая выразительность и зрелищность пролога: процессия фиванских граждан во главе со жрецом Зевса молит Эдипа о помощи и защите. Эдип, именуемый народом “славным”, обращается к потомкам мифического основателя Фив Кадма, держащим в руках масличные ветви, обвитые белой шерстью, как требовал того старинный обычай. В своей речи Эдип успокаивает сограждан и сообщает о принятых мерах: в Дельфы отправлен Креонт, брат его жены Иокасты, для получения оракула от бога Аполлона. Узнав причину несчастья, постигшего город, Эдип клянется разыскать преступника. Поскольку афинские зрители с детства знали историю Эдипа и относились к ней как к реальной действительности, то все предпринимаемые Эдипом меры приобретали для них совершенно особый смысл. Момент, когда Эдип произносит проклятие самому себе, несомненно, самый трагический в первом эписодии (ст. 247 - 249).
В ходе дальнейшего действия Эдип призывает прорицателя Тиресия, второго после Аполлона. Старик жалеет Эдипа и не хочет назвать имя преступника. Эдип по-своему расценивает это поведение Тиресия и называет его пособником убийцы. Тогда Тиресий говорит, что убийца - Эдип. Эдип и хор не могут этому поверить. Эдип высказывает предположение, что к такому прорицанию Тиресия подтолкнул Креонт, который должен был наследовать царский престол в Фивах после убийства царя Лая. Он произносит речь против Тиресия и Креонта, в которой называет причину возможного преступления Креонта - это деньги и власть (ст.372-395). Эдип не обращает внимания на загадочные высказывания и намеки Тиресия: “Наказан будешь горестным изгнанием” (ст.410-411); “Зришь ныне свет, но будешь видеть мрак ...” или “Сегодня ты родишься и умрешь” и т.д.
Эписодий второй начинается с прихода Креонта, он возмущен обвинением Эдипа, грозящего ему смертью или пожизненным изгнанием, их перепалку останавливает Иокаста, жена Эдипа и сестра Креонта. Она рассказывает Эдипу, как ложное предсказание погубило ее первенца (ст. 684 - 702). Смутное беспокойство охватывает Эдипа, слишком много совпадений в рассказе Иокасты и в его собственной судьбе. Эдип рассказывает ей о себе. Эписодий третий изображает прибытие вестника из Коринфа, который приносит сообщение о смерти царя Полиба и о приглашении Эдипа на царство. Эдип боится возвращения в Коринф, так как жива его мать, вдова Полиба Меропа, брак с которой предвещал ему оракул Аполлона. И тогда, желая его успокоить, коринфский гонец заявляет, что Эдип - приемный сын царской четы (ст. 901 - 1000), а сам он, в прошлом пастух, взял младенца из рук другого пастуха, назвавшего себя слугой Лая (ст. 1001 - 1019). Приметой ребенка были проколотые ноги. Узнав о самоубийстве Иокасты, Эдип выкалывает себе глаза и удаляется в изгнание.
Сцену “узнавания”, ставшего одним из характернейших приемов драматического мастерства Софокла, Аристотель назвал вершиной трагического искусства поэта и кульминацией всей трагедии. Аристотель особо выделил художественный прием, благодаря которому осуществляется кульминация, перипетию (Аристотель, Поэтика, гл. II). Перипетия – в буквальном переводе с греческого означает внезапную перемену - это перемена событий к противоположному. Вестник, пришедший, чтобы обрадовать Эдипа и освободить его от страха перед матерью, достиг противоположного. Аристотель считает особым достоинством трагедии “Эдип-царь” то, что перипетия соединена здесь с узнаванием: “лучшее узнавание, когда его сопровождают перипетии, как это происходит в “Эдипе” ...” (Аристотель, там же).
В сравнении с другими произведениями Софокла в “Эдипе-царе” проблеме знания уделено несравнимо больше внимания. Как показывают наблюдения В.Н.Ярхо (“Драматургия Эсхила ...”, С.214-215), “проблема знания в трагедии Софокла обнаруживает ту же внутреннюю противоречивость, что и нормативный героический идеал: мудрый царь, направляющий свои мыслительные способности по единственному верному пути, мобилизующий свое и чужое знание для распознания истины, приходит этой дорогой к собственному разоблачению и нравственным мукам”. Отсюда различие в постановке проблемы знания между Эсхилом и Софоклом: герои Эсхила подчинены установленному Зевсом закону - “через страдания к знанию”, Софокл меняет местами составные части этой формулы: “через знание к страданию”. Софокл противопоставляет ограниченности человеческого знания божественное всеведение. Согласно представлениям Софокла, власть богов не определяется человеческой мерой. Именно борьбе с богами отдает Эдип свою огромную волю и безмерный ум. Многие исследователи рассматривают “Эдипа-царя” как трагедию рока, в которой непреодолимая сила судьбы губит ни в чем не повинного героя, все подавляется и заслоняется силой богов.
В то же время, при разговоре о преступлении и неизбежном наказании предпринимается попытка установить трагическую вину и степень моральной ответственности Эдипа. Но противоречия между тем и другим даже в пределах современных Софоклу представлений остаются вне поля зрения критиков. Таким характерным для софокловского времени противоречием было противоречие между субъективно неограниченными возможностями человеческого разума и объективно ограниченными пределами деятельности человека. Самостоятельный в своих действиях и решениях, человек приходил в столкновение с религиозным сознанием, с верой в мудрое всевластие богов.
В образах богов, противостоящих Эдипу, драматург отразил все то, что не находило объяснения в окружающем мире, а законы этого мира были еще не познаны. Признавая божественное предопределение, против которого человек бессилен, Софокл показывает человека, стремящегося избежать предначертанного. В судьбе его героя происходит самый страшный и неожиданный поворот: человек, пользовавшийся всеобщим уважением, знаменитый своей мудростью и подвигами, оказывается ужасным преступником, источником несчастий для своего города и народа. В то же время Софокл не оправдывает Эдипа неведением или невольным характером его преступлений.
Важно здесь отметить первостепенную роль мотива нравственной ответственности, который отодвигает на задний план тему рока, заимствованную поэтом из древнего мифа. Содержание мифа в изложении Аполлодора (Библиотека, III, 5, 7-9), а также разногласия Софокла с первоначальными версиями мифа (см. учебники под ред. Радцига С.И., С.261-262 и Боруховича В.Г., С.163-164) говорят о возрастающей роли идей самосознания, морально-нравственной ответственности человека и возможности развития его личности. Софокл подчеркивает, что Эдип не жертва, пассивно ожидающая и принимающая удары судьбы. Это энергичный и деятельный человек, который борется во имя разума и справедливости. Он выходит победителем в этой борьбе, сам назначая себе кару, сам осуществляя наказание и преодолевая тем самым свои страдания. Как отмечает В.Н.Ярхо в цитированной ранее книге “Драматургия Эсхила и некоторые проблемы древнегреческой трагедии”, “... поведение Эдипа от первых до последних стихов трагедии характеризует его как человека, преданного одной идее, реализующего свое решение до конца, верного себе во всех проявлениях своего характера ...”, одним словом, “человека, каким он должен быть, чтобы служить нормой и идеалом для своих современников” (С.204).