Нам говорят:
«Не простая случайность в некоторых сферах поместила на престоле голову этого Быка (Тельца), пытающегося отбросить назад Дракона посредством египетского креста. Мы 721] должны были бы знать, что в Египте это созвездие Тельца называлось «великий град Бога и матерь откровений», и также «толкователь божественного гласа». Apis Pacis Гермонта, в Египте, которому приписывались (как отцы церкви хотели бы убедить мир) изречения прорицаний, относящихся к рождению Спасителя»[1143].
На это теологическое притязание имеются несколько ответов. Во первых, египетский крест или Тау, крест Джайны или Свастика, и Христианский крест – все имеют одно и то же значение. Во вторых, ни один народ или нация, за исключением христиан, не придавала того значения Дракону, которое приписывается ему ныне. Змий был символом МУДРОСТИ; а Бык, Телец, символом физического рождения. Потому Бык, отталкивающий Дракона или Духовную Мудрость посредством Тау или Креста – эзотерически означающего «Основу и сруб всего построения» – имел бы совершенно фаллическое и физиологическое значение, если бы он не носил еще другого значения, неизвестного нашим библейским ученым и символистам. Во всяком случае, он не имеет особого отношения к Глаголу Св. Иоанна, за исключением, может быть, общего смысла. Телец – который, между прочим, не есть агнец, но бык – считался священным в каждой Космогонии, среди индусов, так же, как и у последователей Зороастра, среди халдеев, как и у египтян. Это известно всем школьникам.
Может быть, это поможет нам освежить память наших теософов, если мы напомним им, что было сказано о Непорочной Деве и Драконе и об универсальности периодических рождений и перевоплощений Спасителей Мира – Солнечных Богов – в «Разоблаченной Изиде»[1144], в связи с некоторыми местами Откровения.
В 1853 году ученый Эрард Моллиэн прочел в Институте Франции доклад, где он пытался доказать древность индусского Зодиака, в знаках которого были найдены корень и философия всех наиболее значительных религиозных празднеств этой страны; лектор старался доказать, что начало этих религиозных обрядов теряется в ночи времени, по крайней мере за 3000 лет до Р. Хр. Он полагал, что Зодиак индусов был гораздо древнее Зодиака греков и в некоторых деталях весьма разнился от него. В Зодиаке индусов Дракон изображается на Древе, у подножья которого Дева, Канья-Дурга, одна из самых древних Богинь, восседает на Льве, влекущем солнечную колесницу. Он сказал:
«Вот почему эта Дева Дурга не есть простое мементо астрономического факта, но, воистину, наиболее древнее божество индусского Олимпа. Очевидно, она та же самая Богиня, возвращение которой было возвещено во всех книгах Сибилл – источнике вдохновения Вергилия – в эпоху общего возрождения... 722] И раз месяцы все еще называются по индусскому солнечному Зодиаку народом, говорящим на языке Малайала (Южн. Инд.), то почему должен был бы этот народ отставить этот Зодиак и принять греческий? Наоборот, все доказывает, что эти фигуры Зодиака были переданы грекам халдейцами, которые получили их от браминов»[1145].
Но все эти доказательства очень скудны. Однако, вспомним также, что было сказано и принято современниками Вольнея, который замечает, что раз созвездие Овна находилось в 1447 году до Р. Хр. в своем пятнадцатом градусе, то, следовательно, первый градус Весов не мог совпадать с весенним равноденствием позднее, нежели 15194 года до Р. Хр.; если мы добавим к этому, рассуждает он, 1790 лет, истекших со времени рождения Христа, то ясно, что 16984 года должны были пройти со времени возникновения Зодиака[1146].
Кроме того, д-р Шлегель в своей «Китайской Уранографии» приписывает китайской астрономической сфере древность в 18000 лет[1147].
Тем не менее, раз мнения, приведенные без достаточных доказательств, имеют мало значения, может быть, будет более полезным обратиться к научным свидетельствам.
Байи (Bailly), знаменитый французский астроном прошлого столетия, член Академии и пр., утверждает, что индусские системы астрономии являются наиболее древними и что именно, от них почерпнули свои знания египтяне, греки, римляне и даже евреи. В подтверждение этих взглядов он говорит:
«Астрономы, предшествовавшие эпохе 1491 г., были, прежде всего, греками из Александрии: Гиппарх, процветавший 125 лет до нашей эры, и Птоломей, 260 лет после Гиппарха. После них пришли арабы, воскресившие изучение астрономии в девятом веке. За ними последовали персы и татары, которым мы обязаны таблицами Насир 'д-Дин в 1269 г. и таблицами Улуг-бега в 1437 г. Такова последовательность событий в Азии известных до индусской эпохи 1491 г. Что же представляет из себя эпоху? Это есть наблюдение долготы одной звезды в данный момент, место в небе, где она была видима, наблюдение, которое служит, как точка опоры, или как точка отправления для исчисления, как прошлых, так и будущих положений звезды, путем изучения ее движения. Но эпоха не имеет значения, если только движение звезды не было установлено. Народ, для которого наука нова и который вынужден заимствовать чужую астрономию, не испытывает ни малейшей трудности в установлении эпохи, ибо единственное нужное ему наблюдение может быть сделано каждый момент. Но что необходимо, прежде всего, и что он должен заимствовать, это те элементы, которые должны быть определены с точностью и которые требуют непрерывных наблюдений; в особенности движения, зависящие от времени, и которые лишь после столетий изучений могут быть определены с точностью. Следовательно эти движения должны быть заимствованы у народа, посвятившего себя этому изучению и наблюдению и имеющего в прошлом века упорных трудов. Потому мы 723] заключаем из этого, что новый народ не будет заимствовать эпохи древнего народа без того, чтобы, в то же время, не заимствовать у него и «средние движения». Исходя из этого принципа, мы найдем, что индусские эпохи от 1491 и 3102 не могли быть выведены из эпох Птоломея или Улуг-бега.
Остается предположение, что индусы, после того, как они сравнили свои наблюдения 1491 года с теми, сделанными раньше Улуг-бегом и Птоломеем, употребили интервалы (промежутки), разделявшие эти наблюдения, для определения средних движений. Время наблюдений Улуг-бега было слишком недавнее, чтобы служить такому определению, тогда как время наблюдений Птоломея и Гиппарха лишь едва достаточно отдалено. Тем не менее, если бы движения индусов были определены этими сравнениями, то эпохи были бы связаны между собою. Исходя от эпох Улуг-бега и Птоломея, мы пришли бы ко всем эпохам индусов. Откуда следует, что чужие эпохи или не были известны индусам или же были им бесполезны[1148].
К этому мы можем добавить другое важное соображение. Когда народ вынужден заимствовать у своих соседей методы или средние движения для своих астрономических таблиц, он еще более нуждается в заимствовании у них, кроме того, и знания неравномерности движений небесных тел, движений апогеев, узлов и наклона эклиптики; короче говоря, всех тех элементов, определение которых требует искусства наблюдения, пользования известными инструментами и большого уменья. Все эти астрономические элементы, которые, более или менее, разнятся у Александрийских греков, арабов, персов и татар, не обнаруживают ни малейшего сходства с элементами индусов. Следовательно, последние ничего не заимствовали у своих соседей. Если индусы не заимствовали свою эпоху, они должны были обладать настоящей, своей собственной, и которая была основана на их личных наблюдениях; и эта эпоха должна была быть или 1491 год нашей эры, или же эпоха года 3102 г. до нашей эры, предшествовавшая на 4592 года эпоху 1491 г. Мы должны избрать между этими двумя эпохами и решить, которая их двух основана на наблюдении? Но прежде чем представить возражения, которые могут и должны решить вопрос, нам позволено будет предложить несколько замечаний тем, кто будут склонны думать, что, именно, современные наблюдения и вычисления позволили индусам определить прошлые положения небесных тел. Далеко не так легко определить небесные движения с достаточною точностью, чтобы было возможно проследить течение времени назад до 4592 года и быть в состоянии описать феномены, которые должны были произойти в ту эпоху. В наши дни мы обладаем прекрасными инструментами; на протяжении двух или трех столетий сделаны точные наблюдения, позволяющие нам уже вычислить со значительной точностью средние движения планет; мы имеем наблюдения халдеев, Гиппарха и Птоломея, которые, принимая во внимание отдаленную эпоху, к которой они относятся, позволяют нам установить эти движения с еще большей достоверностью. Тем не менее, мы не можем отважиться представить с неизменною точностью наблюдения, относящиеся к продолжительному периоду, протекшему со времен халдеев до наших дней; еще менее можем мы отважиться определить с точностью события, имевшие место за 4592 года до нашей эпохи Кассини и Мейэр, оба определили столетнее движение луны; и они разнятся на 3’,48”. Эта разница породила бы, по истечении сорока шести столетий, неточность 724] приблизительно в 3° по отношению места, занимаемого Луною. Одно из этих вычислений, без всякого сомнения, более точно, нежели другое, и потому наиболее древним наблюдениям надлежит решить, которое из этих двух наиболее точно. Однако, когда дело касается очень отдаленных эпох, в течение которых наблюдения отсутствовали, то в силу этой причины мы остаемся в неуверенности, что касается до феноменов. Как же тогда могли индусы проследить назад свои вычисления от года 1491 после Р. Хр. до года 3102 до нашей эпохи, если они только недавно начали изучение астрономии?