По данным Прокурора Ингушетии, в 2007 году имело место 13 подобных случаев (либо насильственных исчезновений, либо похищений), восемь ― в 2008, девять ― в 2009, два ― в 2010 и один случай ― в 2011 году (на момент интервью). Кроме того, в 2009 году сообщалось о 32 случаях пропажи людей, местопребывание 24 из которых было установлено (поиски оставшихся восьмерых продолжались, хотя их отсутствие не считалось похищением или насильственным исчезновением), о 37 подобных случаях ― в 2010 году (местопребывание 30 человек установлено), и о 17 случаях ― за истекшую часть 2011 года (местопребывание восьми человек установлено).
На сайте Министерства внутренних дел по Республике Ингушетия регулярно появляются сообщения о случаях пропавших без вести людей.[51] С 9 октября 2010 года (дата первого подобного сообщения в списке на сайте) по 31 декабря 2011 года опубликовано не менее 72 таких сообщений, касающихся исчезновения по меньшей мере 57 лиц (включая 39 мужчин и 18 женщин; в некоторых из этих сообщений речь шла повторно об одних и тех же лицах). Среди них как минимум двое числились пропавшими без вести уже нескольких лет. Впоследствии на сайте МВД сообщалось о том, что 18 из ранее упомянутых (11 женщин и семеро мужчин) нашлись живыми при обстоятельствах, в которых не было преступных или подозрительных мотивов. По меньшей мере двое (включая Илеза Горчханова, см. ниже), по сообщениям, были найдены мертвыми при подозрительных обстоятельствах; один утонул, и еще екак минимум трое были убиты в ходе спецопераций. Все погибшие ― мужчины. Не менее чем в 11 упомянутых случаях, есть подозрение (не отраженное на сайте МВД), что пропавшее лицо могло быть жертвой насильственного исчезновения. В числе таких людей ― Акроман Угурчиев и Умалат Берсанов, Илез Даурбеков и Алисхан Кузиков, а также Исраил Торшхоев, дела которых описаны ниже. За тот же период поступали и другие сообщения о насильственных исчезновениях, не отраженные на сайте МВД.
Часто, хотя и не во всех случаях предполагаемых насильственных исчезновений, пропавший без вести относится к той или иной «группе риска». Представители таких групп чаще других попадают в поле зрения правоохранительных органов. К ним относятся родственники или знакомые установленных или предполагаемых членов незаконных вооруженных формирований (см. дело Залины Елхороевой ниже), лица, которых ранее задерживали и допрашивали, или которые уже исчезали на непродолжительное время, но потом были отпущены неустановленными похитителями (предположительно, сотрудниками правоохранительных органов), например, Илез Горчханов, дело которого описано ниже, ― его на непродолжительное время задерживали годом ранее, – а также особенно набожные мусульмане.
Подозрения о случаях насильственных исчезновений зачастую подкрепляются показаниями очевидцев, опрошенных родственниками пропавшего (часто на условиях анонимности), с описанием того, как человека взяли под стражу или похитили сотрудники (или предполагаемые сотрудники) правоохранительных органов. Эти показания вместе с другими сопутствующими обстоятельствами обычно имеют ряд общих признаков. Так, часто становится известно, что захват производила группа вооруженных лиц (в том числе, когда человека забрали из дома), обычно в камуфляжной форме, часто в балаклавах или закрывающих лицо масках, и в большинстве случаев — без знаков отличия, которые давали бы возможность установить личности участников захвата или хотя бы их ведомственную принадлежность. Они не предъявляют ни служебных удостоверений, ни каких-либо других документов, санкционирующих их действия, и обычно избегают всяческих объяснений. Правоохранительные органы в ответ на вопросы о подобных происшествиях обычно отрицают свою причастность и даже утверждают, что им ничего не известно об инциденте. Принимая во внимание, что операциии зачастую проводятся «силовиками» без уведомления других ведомств, в ряде случаев утверждения представителей той или иной силовой структуры о своей неосведомленности может быть абсолютно искренним.
Однако в некоторых случаях насильственное исчезновение происходит в обстоятельствах, явно свидетельствующих о проведении силовой операции ― например, когда о такой операции официально сообщают СМИ. В таких случаях у следствия должна быть возможность установить, представители какого ведомства принимали участие в произошедшем, но факт задержания исчезнувшего в ходе операции лица либо не признается, либо попросту отрицается, и следователи не продвигаются далее в ходе рассмотрения дела. В каких-то случаях инцидент явно связан со спецоперацией, однако факт ее проведения официально не признается, и тогда следствие приходит к выводу, что причастное к исчезновению ведомство «невозможно установить». В некоторых случаях официальные сообщения, интервью и другие обрывки информации, поступающие от правоохранительных органов, представляются взаимоисключающими, что неизбежно порождает подозрения о сокрытии или даже фальсификации части информации.
Исраил Торшхоев
По данным, опубликованным на официальном сайте МВД 16 апреля 2011 года, Исраил Торшхоев пропал из дома 18 ноября 2010 года «при невыясненных обстоятельствах».[52] Однако согласно ФСБ, ее сотрудники общались с Исраилом Торшхоевым уже после этой даты, а именно 26 ноября 2010 года; кроме того, обстоятельства его исчезновения из дома никак нельзя назвать «невыясненными».
По сообщениям независимых СМИ, в день исчезновения Исраила — приблизительно в 19:20 — неподалеку от его дома в Назрани неизвестные напали на машину, в которой ехали два человека. Во время нападения водитель, впоследствии опознанный как Ваха Гайсанов, был застрелен. Пассажир по имени Тимур Елхороев (брат Залины Елхороевой, дело которой описано ниже), получил ранение и был доставлен в больницу, а спустя несколько дней помещен под стражу прямо в больнице как предполагаемый участник незаконного вооруженного формирования. В момент перестрелки Исраил Торшхоев, по словам его родственников, находился дома, всего в нескольких сотнях метров от места происшествия. Примерно через полчаса после того, как перестрелка прекратилась, он подъехал на машине к месту происшествия, чтобы узнать, что произошло.
По словам очевидцев, с которыми родственники Исраила Торшхоева беседовали впоследствии, к моменту его прибытия на место происшествия сотрудники органов внутренних дел уже были там. Чуть позже туда прибыли еще около 50 «силовиков» в форме и масках на бронетехнике без опознавательных знаков. Исраил Торшхоев выяснил, что убитым водителем оказался его троюродный брат. Он хотел забрать тело и отвезти в морг, но сделать это ему не позволили. По имеющимся сведениям, он критически высказался о том, что неизвестные убийцы наверняка являлись сотрудниками силовых структур, и добавил, что «силовики» несут ответственность за творящееся в Ингушетии беззаконие. После этого к Исраилу Торшхоеву подошли несколько сотрудников и, не представившись, потребовали у него удостоверение личности и документы на машину, которые он незамедлительно предъявил. Они настояли на том, чтобы проследовать к нему домой, где провели обыск дома и приусадебного участка на глазах у семьи, но ничего не нашли. Родственники потребовали, чтобы вооруженные люди пояснили, кто они такие и на каком основании они обыскивают дом. Один из двух мужчин в штатском ― по-видимому, руководитель группы ― представился как Аушев (очень распространенная в Ингушетии фамилия), но не предъявил никаких документов, и ничего не объяснил. Примерно в 22:00 сотрудники правоохранительных органов посадили Исраила Торшхоева в один из своих автомобилей и увезли, забрав с собой его документы, телефон и машину.
Это был последний раз, когда родственники видели Исраила Торшхоева. С того момента его телефон все время оставался выключенным. Жена и братья забеспокоились, что Исраила без каких-либо объяснений увезли вооруженные «силовики». Они немедленно связались с исполняющим обязанности секретаря Совета безопасности Ингушетии, но тот ответил им, что в столь позднее время суток ничего сделать не может. На следующий день, 19 ноября, родственники подали заявление в Совет безопасности с просьбой установить местонахождение Исраила Торшхоева. Кроме того, по меньшей мере дважды они подавали заявление в Прокуратуру с просьбой возбудить уголовное дело. Помимо этого они обращались в милицию, ФСБ и к Уполномоченному по правам человека, но так и не добились ответа на вопрос, кто увез Исраила Торшхоева, и что с ним стало дальше.
23 ноября родственники получили письмо из Прокуратуры Ингушетии, в котором сообщалось, что их заявление направили в Прокуратуру Назрани для дальнейшего разбирательства. Оттуда его направили отдел Следственного комитета по городу Назрань, который в письме от 29 ноября 2010 года сообщил родственникам, что, поскольку имеются сведения, что Исраила Торшхоева «возможно, арестовали сотрудники правоохранительных органов», эти сведения «не требуют процессуальной проверки» (то есть официального расследования).
Тот факт, что Исраила Торшхоева задержали именно сотрудники правоохранительных органов (организованная группа вооруженных лиц, проводивших следственные действия на месте перестрелки), отрицать нельзя. Вполне возможно, что его задержали необоснованно. Налицо явное нарушение права его родственников знать о том, что с ним произошло. Тем не менее, власти не отреагировали должным образом и не признали, что его продолжительное отсутствие потенциально могло служить основанием для обвинения сотрудников правоохранительных органов в его насильственном исчезновении.