ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ИЖЕВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Кафедра «Лингвистика»
КУРСОВАЯ РАБОТА
по дисциплине «История русского языка»
на тему: «Графико-орфографические особенности русских рукописей
XI–XII веков»
Выполнил: студент гр. 7-54-1
Курочкина С.В.
Проверил: д.ф.н., профессор
Баранов В.А.
Ижевск, 2010
Содержание
Введение 3
Графические особенности устава XI–XII веков 5
Орфографические особенности русских рукописей XI–XII веков 10
Анализ рукописи 18
Заключение 21
Библиография 23
Приложение 1 24
Введение
Церковнославянский язык, средневековый литературный язык, сохранившийся до нашего времени в качестве языка богослужения. Восходит к созданному Кириллом и Мефодием на основе южнославянских диалектов старославянскому языку. Древнейший славянский литературный язык распространялся сначала у западных славян (Моравия), затем у южных (Болгария) и, в конце концов, становится общим литературным языком православных славян. Этот язык получил также распространение в Валахии и некоторых областях Хорватии и Чехии. Таким образом, церковнославянский язык с самого начала был языком церкви и культуры, а не какого-либо отдельного народа.
Церковнославянский язык был литературным (книжным) языком народов, населяющих обширную территорию. Поскольку он был, в первую очередь, языком церковной культуры, на всей этой территории читались и переписывались одни и те же тексты. Памятники церковнославянского языка испытывали влияние местных говоров (сильнее всего это отражалось на орфографии), однако строй языка при этом не менялся. Принято говорить об изводах (региональных вариантах) церковнославянского языка — русском, болгарском, сербском и т.д.
Церковнославянский никогда не был языком разговорного общения. Как книжный он был противопоставлен живым национальным языкам. Как литературный он был нормированным языком, причем норма определялась не только местом, где был переписан текст, но также характером и назначением самого текста. Элементы живого разговорного (русского, сербского, болгарского) могли в том или ином количестве проникать в церковнославянские тексты. Норма каждого конкретного текста определялась взаимоотношением элементов книжного и живого разговорного языка. Чем важнее был текст в глазах средневекового книжника-христианина, тем архаичнее и строже языковая норма. В богослужебные тексты элементы разговорного языка почти не проникали. Книжники следовали традиции и ориентировались на наиболее древние тексты. Параллельно с текстами существовала также деловая письменность и частная переписка. Язык деловых и частных документов соединяет элементы живого национального языка (русского, сербского, болгарского и т.п.) и отдельные церковнославянские формы. [8]
К середине XI в. на Руси складывается необходимость создания графико-орфографической системы, максимально близкой древнерусской языковой системе. Это было обусловлено тремя культурно-филологическими задачами, стоявшими перед книжниками Древней Руси II половины XI в. Во-первых, настоятельной задачей эпохи являлось исправление древнерусских списков старославянских богослужебных книг, «упрощение» их правописания с тем, чтобы священники как можно быстрее и легче могли осваивать их в чтении. Во-вторых, в связи с прекращением деятельности болгарских книгописных центров к I трети XI в. возникла нужда в древнерусских переводах с греческого, а иногда и с латинского языков – служб, уставов, житий, хронографов. Наконец, в середине XI в., в эпоху появления древнерусской оригинальной литературы, записывается «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, развивается древнерусское летописание в Новгороде и Киеве, создаются древнерусские службы и жития первых русских святых Бориса и Глеба. Эти памятники также записывались без опоры на старославянский протограф. [4, c. 48]
Графические особенности устава XI–XII веков
В XI веке в русской графике ещё сказываются древнеболгарские влияния. Русский одиннадцатый век в своих начерках имеет чрезвычайно много общего с двенадцатым. Обоим векам свойственны: (звук и), вполне подобное гражданскому печатному эн (рис. 1, ряд 8, знак 1); y (звук н), тождественное с латинским (там же, знак 6), а равно три других варианта эн — с несколько укороченной перекладиной (там же, знаки 7—9); в XII в. господствует первый из этих начерков (знак 7); симметричное ; симметричное x — с округлой или с угловатой чашей. Вообще, оба века объединяются преимущественно геометрическим стилем начерков и — насколько возможно — симметричностью их частей.
Различия между XI и XII веками немногочисленны и не резки. Из XI в. сохранились по большей части красивые, каллиграфические рукописи, писанные более или менее крупными, изящными почерками. Мелкие и простые почерки известны главным образом в самом конце XI в. В XII в. преобладают рукописи более простого и мелкого «делового» почерка, что соответствует разделению русской территории на княжества с местными центрами. Роскошные рукописи XII в. очень редки.[1]
Начерками различаются довольно резко в ХI и XII вв. только знаки ять, омега и пси.
Знак ' в ХI в. не выходит своею мачтой выше верхнего уровня строки, а поперечная линия буквы лежит ниже этого уровня (рис. 1, ряд 10, знаки 1, 4, 5). В XII в. ' своею мачтою по большей части несколько (очень мало) возвышается над верхним уровнем строки, а коромысло буквы лежит в этом уровне или приближается к нему (там же, знак 6). Главное исключение составляет Изборник 1073 г., в котором ' имеет тип XII в. Кроме того, в XI в. иногда употребляется (по большей части в конце строки) особое декоративное ' с очень высокой мачтой, иногда с коромыслом, пересекающим мачту в самом верху ее (там же, знаки 2 и 3).
Знаки и употребляются сравнительно редко:
1) в словах, заимствованных непосредственно из греческого: , и др.;
2) в некоторых славянских словах î = jn], b = gcb (им., мн. «»), fnb = gmcfnb («»);
3) в числовом употреблении: =800, =700. В евангелиях, апостолах и других церковных книгах эти цифры могут быть найдены в счете «зачал», или отрывков, читаемых в церкви.
В ХI в. омега почти без исключений имеет высокую середину (ср. рис. 1, ряд 11 , знаки 1, 2 и 6; ряд 12, знаки 1 и 2). Главные исключения таковы: 1) в Изборники 1073 г. встречаем ω и ѡ, 2) на Тмутороканском камне 1068 г. находим только одно написание î, при этом такое, в коем середина омеги уменьшена, чтобы дать место ножке надписанного т (см. рис. 1, ряд 11. знак 5). В первой половине XII в. омега с высокой серединой еще встречается (в роскошном Мстиславовом евангелии, в Юрьевском, в Галицком, в некоторых недатированных памятниках), но отчасти в тех же рукописях встречается новый тип омеги: с сокращенной серединой, причем одновременно обе петли этой буквы по большей части разведены, вследствие чего середина представляет не пониженную черту, а пониженный угол (там же, знаки 3 и 4).
В XI в. знак «пси» часто является в крестовой форме, подобной глаголическому а (ср. рис. 1, ряд 12, знаки 3—6). Но в XI в. уже встречаются и иные формы пси (см. ряд 12, знаки 7—9). Из этих иных форм в XII в. господствует пси в виде цветка лилии в боковом изображении: вверху — высокий пестик, под ним поднимаются два лепестка с отогнутыми концами (ср. ряд 11, три последних знака). В югославянских рукописях позднее XI в. продолжает господствовать пси крестовое, при нем — некоторые другие формы, но пси в виде лилии, по-видимому, отсутствует.
Таким образом, для различения XI и XII вв. русской письменности приметы омега и пси не являются абсолютными, именно — более поздние типы не говорят непременно против XI в. Однако более ранние типы довольно решительно говорят в пользу XI в. или начала XII. Здесь, как и всегда в палеографии, решает не отдельная примета, а совокупность примет.
Есть две приметы, свойственные всему XI в. и всей первой половине XII в. Это, во-первых, юс большой (знак , и юсы йотированные: большой , малый ). Во-вторых, только в XI и в первой половине XII в. сильное смягчение согласных , , обозначается посредством крючка вверху направо (см. рис. 1, ряд 13, знаки 1—3). Обе эти приметы не абсолютные, они составляют отголосок древнеболгарских оригиналов и выражают особенности древнеболгарской, а не русской фонетики. Йотованные юсы , , а равно юс большой нейотованный отсутствуют в некоторых русских рукописях конца XI в., а в первой половине XII в. те же знаки (особенно и ) известны только меньшинству рукописей. Еще реже, даже в XI в., встречаются знаки и с крючком вместо обычного и со следующей йотацией — в таких случаях, как , («лучшее», сред. р.). Знаки и с крючком и в древнеболгарских рукописях должны были встречаться не часто, ибо выражали диалектические факты языка.
К середине XII в. многие черты древнеболгарской орфографии исчезли совершенно: сообразно русской фонетике всюду заменен написаниями или , заменен через ; заменен через и через . Однако такое отсутствие орфографических древнеболгарских архаизмов одинаково характеризует и всю последующую русскую письменность, и, следовательно, только при древнем, строго геометрическом характере почерка оно указывает на вторую половину XII в.
Нам неоднократно приходится убеждаться, что распределение памятников по векам есть, в сущности, искусственный прием, нарушающий наглядность постепенной эволюции начерков: поле отдельных примет очень различно: одни приметы обнимают век, другие — полвека, третьи — полтора. Кроме того, поле различных примет нередко пересекается пограничными линиями веков: почерки конца XI в., особенно почерки простые, очень похожи на почерки первой половины XII в., а почерки второй половины XII в. — на почерки начала XIII в.