До и во время Второй мировой Борис был лучшим джазменом Парижа. Манеру игры на трубе уголками губ – романтичную, трогательную и сексуальную – он заимствовал у американцев. Джазовый оркестр с Вианом-трубачом был необычайно популярен. В Париж приезжал Дюк Эллингтон, чтобы лишь послушать его трубу. Эллингтон стал крестным отцом дочери Бориса.
Виана называли самым джазовым из всех писателем: он был блестящим импровизатором и жонглером стиля. Романы Бориса быстро вошли в моду: их ценил Жан-Поль Сартр. Гуру подкупало то, что Виан никогда не выступал в роли ученика. Борис был уверен в себе – своем таланте и интеллекте. Эта была не самоуверенность наглеца, а адекватная самооценка. Лучшим виановским романом того времени была «Пена дней» - все прочили ему премию, учрежденную мэтрами литературы Франции. Как водится, достойный, то есть Виан, премию не получил. Борис обиделся. В этот момент на свет и появился Вернон Салливэн.
Стилизацией в духе американского черного романа Виан будто хотел доказать, что он может писать все, что угодно. И делать это отлично. Для Бориса это была шутка, но для других – обман, а значит нечто недостойное. Виану сразу припомнили его колонку в газете Сартра под названием «Хроники лжеца», в которой мастер мистификаций писал о вымышленных событиях, намекая на настоящие.
За Борисом навсегда закрепилась репутация обманщика. Тринадцать лет жизни после Салливэна Виана преследовали неудачи: творческие и семейные: его ждал развод с женой, ставшей любовницей Сартра. В творчестве удач было всего две. Виан в 1947-м основал и стал идеологом танцевально-музыкального клуба «Табу» в Париже. Для творческой элиты сороковых и пятидесятых «Табу» значил больше, чем «Бродячая собака» для богемы Серебряного века. В «Табу» Виан играл на трубе и вел интеллектуальные споры. Позднее Борис еще и запел. Петь в прямом смысле слова Виан не мог – сердце и при разговоре не давало равномерно дышать. Борис декламировал под музыку свои стихи. Хит Виана назывался «Дезертир»: эта песня стала ярким манифестом тех, кто выступал против войны Франции в Индокитае, а затем против алжирской авантюры французского правительства, не желавшего дать колонии свободу.
Кроме «Табу» и «Дезертира» успехов у Виана не было. Он много писал, снимался, записывал диски с песнями, рисовал, но тень «чертова америкашки Салливэна» высилась над Борисом и принижала все, что он делал. Виану не верили, а иногда – и того хуже – отождествляли его с выдуманным «певцом преступлений и порнографии».
Салливэн, порожденный французом, умудрился отправить своего создателя в могилу… Летом 1959-го тридцатидевятилетнего Бориса пригласили на просмотр экранизации его искусной подделки «Я приду плюнуть на ваши могилы». Свет погас, пошли титры, минуло десять минут, голова Виана упала, сердце остановилось. Для констатации смерти врач не понадобился. Все было ясно: из груди Виана перестали доноситься гулкие удары – так стучало больное сердце.
Хоронили Бориса тысячи людей – его слава благодаря таланту и скандальности была велика. Не было только главных участников скорбного ритуала – могильщики в тот день бастовали. Борис Виан и здесь всех обманул: лопаты взяли его друзья. Жизнь закончилась еще одной – последней – мистификацией. Места могильщиков заняли самозванцы. Искренние и добровольные. Как и подделки самого Виана. (8)
Особенностью творчества Бориса Виана является то, что он стремится обесценить любые ценности буржуазного общества, вскрыть их условность, относительность, а то и прямую фальшивость. «Труд священен», «миссия армии- защищать отечество от внутреннего и внешнего врага», «религия дает нам твердые нравственные ценности и утешение в горе»-вот «прописные истины» буржуазной цивилизации» .в которых Виан заставляет усомниться, ибо не дает за ними таить лишь своекорыстие тех , кто их внушает и распространяет. Также критики Виан подвергает практически все знакомые ему социокультурные ценности и сферы, претендующие на незыблемость и лишающие человека внутренней и внешней свободы-правосудие, администрацию, полицию, общественную благотворительность, даже школьное образование и медицину. Причем делает он это не путем их «обличения» из вне, а путем их разложения изнутри. Виан выворачивает эти ценности наизнанку, лишает привычной смысловой наполненности, сдвигает с нормальных мест, отрывает от тех сфер жизни, за которыми они закреплены, сталкивает между собой. Излюбленный прием Виана-не традиционная сатира, а доведение любой ситуации, мысли, мотива до абсурда; его «оружие»-алогизм, парадокс, которые заставляют увидеть нелепость привычного.
Таким образом, Виан принадлежит к тем писателям, для которых создаваемая ими литература ни на ету не отчуждена от их сокровенной личности, а импульсы мысли-от импульсов быта для которых творчество является не больше и не меньше .как способом жить. Уже это придает его романам, пьесам и стихам совершенно особый тон неподдельной искренности.(8)
Любовь в романе «Пена дней»
Тему любви в творчестве Виана я хотела бы сказать рассмотреть на примере двух романов: «Пена дней» и «Осень в Пекине».
Раймон Кено назвал «Пену дней» самым пронзительным современным любовным романом. В этом романе Виан отразил некоторые факты своей биографии. G.Roubishou пишет: «Mais le livre contient des aspect quit sont directement issus de l’expérience personelle de Vian : la maladaie de Chloé – cette douleur, puis ce nénuphar dans la pointrie – peut étre interprétée comme une transposition du mal don’t souffrait Vian et qui devait l’emporter à 39 ans; la tyrannie du travail, la nécessité de trouver de l’argent, ces améres découvertes que fait Colin au lendemain de son marriage, reflétent sans doute les difficultés qui attendaient Vian à sa sortie de Centrale et celles qu’il connut pendant ses séjours à L’AFNOR уе à l’Office du Papier.(1,16)(Книга содержит некоторые аспекты, взятые из личной жизни Виана: болезни Хлои-боль, немфея в груди-может быть интерпретирована как видоизмененная болезнь, от которой страдал Виан и которая стала его причиной смерти в 39 лет; тяжелая работа, необходимость поиска денег, те горькие открытия Колена на следующий день после свадьбы, вероятно, отражают жизненные сложности ,которые ждали Виана по оканчанию учебы).
В романе существует, как бы два мира, в которых царят совершенно разные, несовместимые друг с другом ценности; и эти миры разделены не только ценностной, но и возрастной и даже пространственной границей. Первый-это идиллический замкнутый мир юных героев романа (Колен и Хлоя, Шик и Ализа, Николя и Исида), полностью отрешенные от норм и требований второго, «большого» мира, воплощающего в себе все пороки буржуазного общества в котором живут взрослые.
Виктор Ерофеев в своей статье «Борис Виан и «мерцающая» эстетика» о романе «Пена дней» пишет так: «Само представление о счастье связано в романе не только с любовью, которая рисуется веселым и легким чувством, но также с праздностью, гурманством, путешествиями, комфортом и прочими удовольствиями. Это представление о счастье не требует от человека ничего, кроме богатства и молодости. Колен и представляет собой богатого молодого человека, то есть это идеальный герой. Остальные пять героев имеют лишь один пропуск в страну идиллии-молодость, и потому в той или иной степени они ущербны: им приходится соприкасаться с реальностью, однако психологическое измерение не имеет большого значения, отчего герои романа, в сущности, взаимозаменяемы.
Счастью в романе мешают две основные вещи: человеческая природа и человеческое общество. Человеческая природа фатально несовершенна. С этой стороны приходится ожидать самых жестоких ударов. Именно в силу фатализма "веселый роман" на глазах превращается в трагедию. В самый разгар свадебного путешествия Хлоя заболевает смертельной болезнью: у нее в легком вырастает злокачественный цветок (метафора рака или туберкулеза). Помимо человеческой природы счастью мешает мир взрослых, эквивалент фальшивой, неподлинной социальной реальности. Мир взрослых, который показан в романе остраненно, с позиции молодых, которые всегда правы, обладает системой ложных ценностей. Это "чужой" мир, по отношению к которому все возможно, ибо нет связи между ним и "своим", молодежным миром».(6)
Героев можно представить так: Колен-последний персонаж в ряду веселых и бесшабашных юнцов, помешанных на вечеринках и джазе, каких избрал Виан в ранней период своего творчества. Он же предвосхищает трагических героев Виана, таких как Анжель в «Осени в Пекине» и Вольф в «Красной траве». Он связывает две половины романа: первую, с россыпью виртуозных каламбуров, любовным перечислением джазовых мелодий, сатирой на сартроманию;- и вторую, со скорбной хроникой катастроф. Детская чистота и наивность Колена при столкновении с беспощадной судьбой превращаются в героизм. По сравнению с Коленом, Хлоя не столь яркий персонаж. Но ее легкость, непосредственность и нежность находятся в гармонии со спокойствием и внутренним миром Колена
Рассматривая роман вцелом, можно разделить его на две части: до свадьбы Колена и Хлои и после. Вначале оба героя ведут достаточно праздный образ жизни, они полностью материально обеспечены и живут в мире вечеринок, джаза и любовных приключений. Мы видим Колена-мечтателя: «…Здорово, когда так дико чего-то хочется…Мне хочется,- продолжал он, помолчав,-лежать на выгоревшей траве, ну, знаешь, когда солнце припекает, и земля совсем пересохла, а трава желтая, как солома, и ломкая- ломкая, и в ней полным- полно всяких букашек, и они мечутся по сухому мху. Лежать ничком и смотреть на все это. И чтобы поблизости были каменная изгородь и корявые деревья с листочками. Тогда сразу все отлегает».(4,42)