…По составу своему и по кругу деятельности Собор XVII в сделал большой шаг вперёд в развитии соборного начала по сравнению с Соборами XVI в. Но так же как и последние, Соборы XVII в. созываются государем, по его почину, и им же распускаются; так же как и Соборы XVI века, Собры XVII в. не имели никаких прав и полномочий, строго определённых в законе; верховная власть по-прежнему была сосредоточена в руках правительства, и Земский Собор ограничивал её не по закону, а по своему нравственному влиянию. Земский Собор обыкновенно не делал постановлений, а только, «подумавши накрепко», объявлял свою мысль государю, и «как то дело вершить, - говорили обыкновенно члены Собора, - в том его государева воля». Самые вопросы, которые следовало обсуждать на Соборе, не были определены, и Собор обсуждал и маловажные правительственные распоряжения и такие дела, как решение войны или мира, - всё в зависимости от того, что спросит его правительство.
Таким образом Земские Соборы XVII в. не выражали никаких прав общества на участие в правительстве и законодательстве. Правительство обращалось за содействием к Земскому Собору только тогда, когда хотело того и когда чувствовало себя не в силах провести какое –либо решение помимо совета всей земли. Земский Собор, следовательно, имел задачей подкрепить правительство, а не руководить им, а если принимать руководящую роль, как в первое время царствования Михаила, то только потому, что сам создал правительство, и оно действовало в соединении с ним, укрепляясь в своём значении через непререкаемый авторитет совета всей земли. Но этот авторитет был чисто нравственный. Вот почему, когда правительство Московского государства почувствовало себя сильным и авторитетным, для него миновала нужда в постоянной ссылке на авторитет совета всея земли. И оно перестало тогда созывать его для постоянной деятельности, оставляя за собой право созывать земских людей лишь при трудных случаях государственной жизни.
Земский Собор в XVII в. созывался обыкновенно особой царской грамотой, в которой перечислялись, кому «быти не соборе». Освященный собор, думные чины и некоторые дворцовые входили в состав Земского Собора по своему званию, все остальные чины всех городов должны были прислать выборных ими представителей. Грамоты о созвании выборных присылались на имя воевод или земских старост, которые, руководствуясь грамотой, собирали в местный кафедральный собор архимандритов и игуменов, и протопопов, и попов, и весь освященный собор, и дворян, и детей боярских, и гостей, «посадских и уездных всяких людей».
Прочитав всем собравшимся царскую грамоту, воевода или земский староста должен был «велеть» всем собравшимся выбрать из всех чинов людей «добрых и разумных», - как говорится в грамотах, - или смышлёных и постоятельных», «которым бы государевы и земские дела были за обычай» и «которые бы умели рассказывать обиды и насильства и чем бы Московскому государству пополниться». Каждый чин данного города производил выборы отдельно.
Избиратели должны были дать своим выборным, во-первых, «списки за руками от них», т.е. уполномочия за подписью избирателей, во-вторых, наказы о том, что и как говорить на соборе, на чём стоять, и, в-третьих, снабдить своих выборных достаточным запасом, чтобы они могли не бедствуя, прожить в Москве. Число выборных определялось каждый раз различно и иногда предоставлялось определить его самим выборщикам и прислать от каждого «чина по скольку человек пригоже».
Выборы не всегда происходили достаточно гладко и скоро. Особенно было хлопотать воеводам и старостам по созыву на выборы жителей уездов; уже при одном тогдашнем бездорожье не всегда это можно было достаточно скоро сделать, а ещё надо было считаться с апатией выборщиков, их косностью, нежеланием двинуться с места. Карачевскому воеводе проишлось однажды два раза рассылать по уезду пушкарей и стрельцов, собирая на выборы служилых людей; но и тогда явилось всего два человека, и воевода отправил их в Москву, представлять нужды всех служилых людей Карачевского уезда.»
С. Князьков. Из прошлого Русской земли. М. 1907. Стр. 303 –309.
Из истории Русской Православной Церкви. Патриарх Филарет.
«Патриаршество Филарета было временем полного развития патриаршей власти. Оставаясь главным, начальным человеком в России, русский первосвятитель ещё во время междуцарствования успел возвратить себе высокое государственное значение, которое было подорвано при Грозном. При царе Михаиле, когда русским первосвятителем сделался отец самого царя, патриарх получил уже прямо царский титул «великого государя» и наступило время полного государственного двоевластия. Все распоряжения верховной власти выходили от имени обоих великих государей; обоим делались доклады, обоим представлялись иностранные послы. Великий государь патриарх был постоянным пособником и руководителем великого государя царя во всех государственных делах. В смутное время ослабело даже предание самодержавной власти прежних царей – есть известие, что молодой Михаил был ограничен в своей власти боярами и земским собором. Филарет, как опытный боярин времён грозного, снова восстановил это предание Рюриковичей и предал его дому Романовых. При дворе не стало при нём никаких других сильных лиц, кроме великих государей. Своими строгими мерами к восстановлению государственного порядка патриарх получил репутацию человека сурового, опальчивого и властительного; говорили, что его побаивался даже сам великий государь царь, как почтительный сын его. Таким же властительным являлся он и в своём церковном управлении. А делах церкви он мало был - не к ним он готовился смолоду; но он принёс много пользы для внешнего возвышения церкви. Церковный суд, например, не стеснялся при нём ни перед какими сильными лицами. Своей царственной обстановкой патриарх придал особенное величие и своему сану».
П.В. Знаменский. История Русской Церкви. Крутицкое Патриаршее подворье. М. 1996. Стр.236-237.
Из истории самоуправления в России. Казачество.
«В политической истории Восточной Европы XVI-XVII веков значительная роль принадлежала казачеству. Казаки – «вольные люди», обосновавшиеся на окраинах Польско-Литовского и Русского государств за линией их сторожевых укреплений, образовали самоуправляющиеся общины. Эти общины одновременно были и военными организациями. Казачество постоянно пополнялось за счёт бежавших от феодального гнёта русских и украинских крестьян и было настроено оппозиционно по отношению к государственности и дворянству. В то же время казаки охотно принимали «жалованье» деньгами, хлебом и боеприпасами со стороны российских царей и польских королей, заинтересованных в охране своих рубежей от набегов крымских татар и турецкой экспансии. Своеобразные казачьи республики образовались на Дону и в Поднепровье (Запорожская Сечь).
В.В.Епемян, М.В. Фёдоров. История местного самоуправления в России (XII – начало XX в.). М: Издат. РУНД. 1999. Стр.99.
Из истории самоуправления в России. Самоуправление и закрепощение крестьян.
«Закрепощение крестьян нанесло земскому представительству как политический, так и нравственный урон. Ведь Земский собор только-только начал формироваться в выборное всенародное представительное собрание, а из его состава было вычленено почти всё сельское земледельческое население России. Как следствие, Земский собор утратил непосредственную взаимосвязь с большинством местного (земского) населения, которое по существу, не было представлено на его заседаниях. Собор стал выразителем (и представителем) служилого и городского (посадского) тяглового сословия с их узкими сословными интересами. Поэтому выражая интересы лишь немногих сословий-классов, он не мог привлечь к себе соответствующего внимания верховной власти, с одной стороны, и быть облечённым доверием широких народных масс (прежде всего крестьянства), - с другой».
В.В.Епемян, М.В. Фёдоров. История местного самоуправления в России (XII – начало XX в.). М: Издат. РУНД. 1999. Стр. 128.
Политическая жизнь России. Из истории приказов.
«Во главе каждого отдельного большого приказа, как его начальник, стоял назначенный царём боярин или окольничий, или думный дворянин. Начальник приказа назывался обыкновенно судьёй. У судьи был товарищ - помощник, иногда не один; всю переписку, течение дел, их распределение ведал дьяк – главный секретарь приказа. Заседание приказа состояло из судьи с товарищами и дьяка; все дела они решали вместе; если судья и товарищи его были люди высших чинов, то решение приказа называлось приговор бояр такого-то приказа. Судья единолично не мог решать дела, всякое решение должно было состояться с согласия товарища и дьяка; они должны были ставить своё решение «все вместе, и без единого и единый без всех», как тогда говорили: это значит, что решение приказа только тогда имело полную силу, когда было принято единогласно: ни один без всех не мог решать дело ни все без одного.
Собиралось присутствие приказа в особой комнате, отдельной от той. Где сидели многочисленные подъячие. Комната присутствия называлась «казёнкой», потому что здесь обыкновенно стояла «казна» – железный сундук; в нём хранились деньги и ценности приказа.
Душой деятельности приказа был его дьяк. Судья и товарищи судьи всегда были для приказа люди новые, потому что часто переменялись, дьяк же сидел прочно на своём месте и, искушённый долгим опытом, великолепно знал всё делопроизводство, все тайны и ухищрения приказной практики, все законы и указы, и умел применять и толковать их во всех трудных случаях.
Значение дьяков, как первых знатоков законов и дела управления, начало складываться вместе с ростом государства. На высшие должности московские государи всегда должны были назначать людей знатных и родовитых. Руководствуясь при этих назначениях только «великою породою» этих лиц.