История России 862-1917 гг. – М.: Аграф, 1999 г. Стр. 499-502.
Из истории рабочего класса в России. Рост рабочего мастерства.
«…На 34 года царствования Екатерины прибавилось более двух тысяч новых фабрик и заводов – более чем вдвое против того числа, которое Екатерина застала при вступлении на престол. Успехи фабричной промышленности во второй половине XVIII века объясняется тем, что к этому времени у нас уже успел образоваться контингент обученных фабричных рабочих. Первые фабрики являлись как бы техническими школами для русского рабочего; как я говорил, на них поступал всякий сброд, не привыкший ни к какому, а тем более к фабричному делу: иноземных мастеров держать было трудно, так как они требовали больших денег и редко уживались с русскими порядками. К тому же и из иноземцев, как видно из петровских указов, нередко приезжали люди, совсем не знакомые с тем производством, которым они должны были руководить. Ещё при Анне Иоановне обученных рабочих было так мало, что, например, в 1736 г. при устройстве купцом Еремеевым суконной фабрики в Москве, высочайше повелено было другим суконным фабрикантам, Щеголину, Полуярославцеву и Макляевой, отдать на 1 год на новую фабрику по 2 мастера - «одного лучшей статьи, одного средней статьи», - с каждой фабрики. С течением времени число обученных рабочих, выучившихся своему делу на самой фабрике, возросло, и устройство фабрик стало менее затруднительно.»
Туган-Барановский М.И. Избранное. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М.: Наука, 1997 стр. 112-113.
Рабочие в борьбе за свои права.
«В некоторых случаях, когда представлялась возможность, русские рабочие показывали примеры удивительного чувства коллективной ответственности. Так было на Краснопольской бумажной мануфактуре Санкт-Петербургской губернии, где новое распоряжение начальства 1777 года сократило размер оплаты труда натурой и этим вынуждало рабочих работать весь день в субботу, а также по воскресеньям и даже в общественные и государственные праздники. Рабочие подали жалобу в департамент промышленности и объявили забастовку. Это ничего не дало. Однако благодаря личному вмешательству императрицы Екатерины II этот конфликт удалось урегулировать в пользу рабочих. Заводское начальство должно было уплатить рабочим компенсацию в размере 12 тысяч рублей и заставить заключить с ними коллективный договор. Возможно это был первый коллективный договор между администрацией и рабочими в России. По нему рабочие получали ежегодно 20 % дохода от произведённой ими бумаги плюс четыре сажени дров на каждого рабочего. Если завод прекращал работу из-за нехватки материалов. Рабочие по этому договору должны были продолжать получать номинальную гарантированную плату. Кроме того, им предоставлялось право выбирать старост и помощников старост. Система просуществовала более 20 лет. За это время более 200 рабочих, избранных на посты старост (бригадиров, по современной терминологии) успешно проводили в жизнь систему самоуправления, пока её не отменил новый хозяин предприятия.
Эти примеры показывают, что к концу XVIII века русский рабочий класс не был столь безнадёжно отсталым, серым и безграмотным, как обычно считается. Однако развитие общественных и экономических организаций рабочих шло очень медленно, и главным тормозящим фактором была, конечно, система крепостничества.»
Дмитрий Поспеловский. На путях к рабочему праву. Посев. Франкфурт на Майне 1987 г.
Из истории старообрядчества в России.
«Если в конце XVII и начале XVIII века большинство старообрядцев разделяли апокалиптические ожидания выговцев и федосеевцев, ко второй половине XVIII века фанатизм поубавился в связи с неосуществлением этих ожиданий. Это, равно как и проповедь безбрачия у крайних беспоповцев, способствовало росту более умеренного, поповского согласия за счёт некоторого сокращения наиболее фанатичных беспоповских толков. Поповские толки окормлялись священниками-перебежчиками из государственной Церкви. Среди этих «беглых попов» было немало честнейших и преданных своему пастырскому призванию, уходивших из-за униженного состояния, в котором находилась официальное православие после петровских «преобразований». Другие бежали от заслуженных дисциплинарных наказаний, а также руководствуясь материальными соображениями; у старообрядцев позарез не хватало духовенства, и богатое старообрядческое купечество щедро вознаграждало таких священников. Вначале их принимали через перекрещивание. Перекрещивали полным погружением в облачении, как бы очищая их сан, полученный от никониан. Именно по вопросу о том, как принимать православных священников, произошли основные расколы между поповцами. Примерно в середине XVIII века некий диакон Александр, перешедший из официальной Церкви, заявил, что никонианская Церковь не может рассматриваться как еретическая. Её ошибки всего лишь обрядового характера. Поэтому переходящий из неё должен приниматься старообрядцами без перекрещивания, будь он мирянин или духовное лицо. В результате старообрядческий собор 1779 г. постановил прекратить перекрещивание и принимать миропомазанием.
Это решение явилось первым толчком к единоверчеству. В 1783 г. некий иеромонах Никодим обратился в Синод с ходатайством принять его и около 1500 его последователей в государственную Церковь с сохранением за ними старого обряда и со снятием клятв 1667 г. Синод согласился. За ними присоединилось на тех же условиях ещё несколько групп поповцев, а в 1800 г. Синод официально провозгласил единоверчество со священством, служащим по старым книгам, но в составе единых «никонианских» епархий. Оставшиеся независимые поповцы- а таких было значительное большинство – продолжали принимать священников-перебежчиков. Только к середине XIX века один из поповских толков получит свою иерархию, в то время как другой останется при перебежчиках и станет известен под названием «беглопоповцев».
Дмитрий Поспеловский. Православная Церковь в истории Руси России и СССР. ББИ. М.: 1996г. стр.147 – 148.
Пугачёвский бунт и Суворов.
«Суворов направляется в самый центр волжского степного края – Царицын. Генерал-поручику вручается графом Паниным так называемый «открытый лист» о подчинении ему губернских начальников и командиров воинских отрядов в местах, где проходили столкновения с пугачёвцами. Иными словами, Александру Васильевичу давалось большое право на самостоятельные, инициативные действия. Путь лежал через Арзамас, Пензу, Саратов.
Однако когда спешивший Суворов прибыл в Царицын на двух тележках с адъютантом и одним слугой, мятежникам уже был нанесён новый удар отрядом подполковника Михельсона в бою у «Солениковой ватаги» – у Сальникова завода. Пугачёв потерял 24 орудия, 6 тысяч пленными и 2 тысячи убитыми, в числе их своего верного соратника Овсянникова.
Михельсон, узнав, что в Царицын прибыл «корпусной начальник» генерал-поручик Суворов, прибыл к нему и передал командование правительственным отрядом.
Польский опыт пригодился в степном краю. Суворов по составленной им диспозиции веером рассыпал по уральским и волжским степям небольшие мобильные воинские отряды. Им ставилась задача «истребить» разбежавшиеся остатки разгромленного пугачёвского войска и изловить самого «злодея».
Для себя Суворов создал небольшой сводный отряд и направился в уральские степи. Попутчиком его оказалась прибывшая из Санкт-Петербурга «секретная комиссия» гвардейского капитана Галахова, который в столице была поставлена задача схватить Емельку Пугачёва посредством подкупа близких к нему людей. Комиссия следовала с Суворовым до села Николаевского, напротив (через Волгу) города Камышина.
Суворовский отряд двигался по заволжской степи быстро. Люди употребляли вместо привычного солдатского провианта «рогатую скотину, засушением на огне мяса с солью». О действительном местонахождении Пугачёва стало известно после того, как к генерал-поручику присоединили «верные» казачьи отряды с Дона под командованием А. Иловайского и М. Бородина.
Получив это известие, Суворов с отрядом в один день проделал по степи переход в 80 вёрст! Остатки пугачёвского войска наблюдались в районе рек Большой и Малой Узень. Ко второй из них генерал-поручик прибыл 12 сентября.
Однако сразиться в бою с бунтовщиками суворовскому отряду так и не довелось. В тот день сподвижники из ближайшего окружения Емельяна Пугачёва – Творгов, Чумаков, Федулов и другие, спасая собственные жизни, изменнически схватили «государя Петра Фёдоровича», которому ранее клались в верности. В полночь 15 сентября сотник Харчев привёз связанного Пугачёва в Яицкий городок. Сдав пленника крепостному коменданту полковнику Симонову.
<…>
В Яицком городке Суворову передали пойманного «императора Петра Фёдоровича», и он, не задерживаясь на мятежном Яике, поспешил в Симбирск, где в то время находилась штаб-квартира Панина. Емельяна Пугачёва везли под крепкой стражей, опасаясь, что его отобьют приверженцы. Действительно, такое одно нападение конными «киргизцами» (то есть башкирами) произошло. В этой быстротечной схватке был ранен генеральский адъютант.
Пугачёва везли в простой открытой кибитке в оковах, целостность которых проверялась по нескольку раз в сутки. Вопреки многим домыслам, Суворов не сажал «Емельку» в впечатляющую своим внушительным видом железную клетку. Самозванец и «злодей» был посажен в неё для показа народу после того, когда доставили его в Москву.
<…>
Как то ни странно, при «высоком» награждении многих за победу над «пугачёвщиной». Суворов был обойдён со всех сторон. А он ведь действительно спешил отличиться на новой для себя войне, проделав с 6 по 16 сентября 1774 года по высохшим степям путь в 600 вёрст, чем лишний раз подтвердил свою удивительную быстроту в военных действиях.»
Шишов А.В. Генералиссимус Суворов. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. Стр. 100-104.
Исторические личности. А.В. Суворов как помещик.
«Богатое наследство и кое-какие личные сбережения дали ему возможность сразу же после смерти родителя увеличить собственные поместья прикупкой соседних земель. И в последующие годы А.В. Суворов не упускал случая покупать землю. В течении 9-10 лет приобретя до 1500 душ крепостных крестьян.