В заключение раздела о естественной науке необходимо сказать, что только на пути естественной науки мы сможем более-менее достоверно понять законы, которым подчиняются реальные процессы, в частности, понять законы работы механизмов психической деятельности и сознания. Однако подлинное понимание как осознаваемого, так и не до конца осознаваемого содержания сознания требует использования и иных методов – методов гуманитарной науки. Ведь сознание оперирует смыслами. Сказанное – призыв не к эклектическому смешению, а к осознанному соединению разных психологических наук. И в этом нет ничего невозможного. Например, физика – образец естественной науки, но история физики – это уже гуманитарная наука, причем не бесполезная для реально работающего физика. Оба указанных подхода (гуманитарный и естественнонаучный) – отнюдь не несовместимые и противоположные способы понимания мира, а, наоборот, взаимодополнительные и взаимозависимые. Только надо всегда точно понимать, какой подход следует применять в каждом конкретном случае и, соответственно, какой канон доказательства использовать и на какие методологические принципы опираться.
ТЕМА 4. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ КЛЮЧЕВЫХ («ВЕЧНЫХ»)
ПРОБЛЕМ ПСИХОЛОГИИ
Онтологическая проблема
Само сознание не осознает, откуда оно происходит. Но ведь когда-то его не было, а потом оно вдруг возникло. Что же было причиной его появления на свет? Как бытие, говоря философскими терминами, порождает сознание? Где граница между духом и телом? Эти вопросы относятся к онтологической проблеме. Многие психологи и психотерапевты признаются в грандиозности и нерешаемости этой проблемы.
Попробуем сформулировать обсуждаемую проблему на простой модели. Допустим, инженеры будущего лет через сто, или тысячу на компьютере очередного нового поколения смоделируют все законы физиологии и психической деятельности, которые к тому времени откроют десятки сменяющих друг друга поколений физиологов и психологов. Легко представить себе, что такой компьютер будет обладать способностью самопрограммирования и отражения собственного состояния, он будет прекрасно обучаться (в частности, будет способен сам овладеть речью в языковой среде). Кроме того, он будет способен делать многое-многое другое, о чем мы сейчас и помыслить не умеем. Но при всем при этом компьютер останется компьютером, т. е. только моделью человека, но не самим человеком. Компьютеры, как справедливо говорят знающие люди, – это «сама бессознательность». Поэтому мы вправе предположить, что, несмотря на все сказанное, у этой модели не появилось никаких субъективных переживаний, что она не способна что-либо осознавать, не способна радоваться и грустить, любить и ненавидеть, чувствовать свою правоту и сомневаться.
А теперь вопрос: можно ли что-нибудь добавить к этой модели, чтобы она при этом стала бы обладать субъективными переживаниями? Или иначе: существует ли какая-нибудь вещь (не важно, будь то физиологическая, психологическая конструкция или что иное), стоит лишь смоделировать которую на компьютере, как наш компьютер станет не просто самым совершенным в мире автоматом, а субъектом, обладающим сознанием? Это есть переформулировка знаменитой психофизиологической проблемы: вследствие чего у такого блистательного физиологического автомата, каким является человек, возникают субъективные переживания?
Философы не смогли найти удовлетворяющее всех решение психофизиологической проблемы. Предлагаемый ими вариант ответа: «Скорее всего, автомат может породить субъективное» – мало что дает, если мы не знаем, что именно надо добавить к автомату, дабы это произошло. Если же ответ на поставленный вопрос: «Нет, никогда ни при каких условиях автомат не сможет ничего субъективно переживать», то такой ответ тоже ни на чем не основан, лишь признается, что ментальное принципиально отлично от материального и ни при каких условиях не может являться порождением последнего. Но мы ведь рассматривали абстрактный автомат, в который можно встроить все, что мы понимаем. Признать, что наш автомат никогда не будет обладать сознанием, – значит, признать, что субъективное в принципе не подлежит пониманию и детерминированному описанию. Явление сознания тогда – что-то заведомо таинственное, до конца не разгадываемое и не известное. Из этого ответа, в частности, следует, что психологическое знание принципиально неполно, так как ограничено в самой существенной своей части, что психология – ущербная наука, которой не дано познать самое для нее важное – субъективную реальность.
Мудрецы давно задумались над самой общей из всех разновидностей онтологической проблемы: откуда появилось то, что существует (т. е. бытие)? Оно происходит из небытия? Это предположение невероятно: из ничего вроде бы ничего не может происходить. Тогда откуда все взялось? Эта головоломка смущает умы любителей мудрости уже много тысячелетий. У. Джеймс цитирует А. Шопенгауэра: «Мысль о том, что небытие мира столь же возможно, как и его бытие, является импульсом, который сообщает движение непрестанно идущим часам метафизики». И добавляет от себя: «Философия изумленно созерцает загадку, но не дает ей никакого разумного решения, ибо нет логического моста от небытия к бытию». Даже физические теории Большого Взрыва, сворачивая всю материю в начальной точке во что-то наподобие поллитровой банки, не могут объяснить, как возникла эта начальная точка, т. е. не знают, откуда сама материя взялась.
Трудно представить себе хоть один вариант вразумительного и доказательного ответа на столь абстрактный вопрос. Более того, любое решение никогда не может быть окончательным. Что бы ни было названо исходным, всегда можно спросить, из чего это исходное произошло.
Считается, что Аристотель выдвигает решение онтологической проблемы, типичное для здравого смысла: бытие существует всегда. Разумеется, так думали многие не зависимо от античного философа. В одном из древнейших памятников древнеиндийской мысли эпохи Упанишад – в Чхандогья – уже делается попытка логического доказательства, что Сущее существует всегда, ибо оно никак не могло произойти от не-Сущего. А потому онтологической проблемы вообще как бы и нет. Действительно, такое решение проблемы, до сих пор, кстати, поддерживаемое многими современными физиками, выглядит соблазнительно простым. Но уж слишком оно попахивает банальным позитивистским уходом от вечных проблем.
Впрочем, могут быть и другие вполне логичные решения, отличающиеся от позиции Аристотеля. Н. Гудмен, например, предполагает, что наш мир сделан из других миров: всякое создание, считает он, есть переделка. Но, разумеется, отказывается решать, что было до этих самых других миров, мол, поиск универсального начала лучше оставить богословию. Более популярна другая логическая идея, которая, впрочем, тоже далеко не все решает: небытие содержит возможность бытия. К. Поппер говорит: каждое событие обладает предрасположенностью к своему осуществлению. Предрасположенности, – заявляет он, – это не просто возможности, а физические реальности наподобие силовых полей. Однако, вопрос о происхождении бытия может далеко завести. Поэтому вернемся к проблеме происхождения сознания.
По существу, эта проблема тождественна вопросу: можно ли построить такую психологическую теорию, логическим следствием которой было бы признание неизбежности факта субъективного переживания, осознания? В конце концов, вся история психологии – это не слишком успешный поиск ответа. Весь ужас проблемы связан с тем, что сознание не может определяться ни физическими, ни биологическими, ни физиологическими законами. В противном случае оно было бы не способно самостоятельно принимать свободные, не зависимые от физики и биологии решения, вообще не могло бы во что-нибудь вмешиваться, а следовательно, должно было бы «быть выброшено за ненадобностью». А часто встречающееся утверждение, что сознание порождается социальными процессами, вообще выглядит нелепостью: ведь, согласно этой версии, получается, что люди, не имеющие никаких проблесков сознания, каким-то чудным образом умудряются создать язык и общество, а те, в свою очередь, неведомо как и зачем образуют у каждого отдельного человека феномен осознанности.
Может быть, стоит принять, что в неосознаваемом бытии находится возможность (предрасположенность) возникновения осознаваемого бытия? Но что это значит? Где именно находится эта возможность? Какими механизмами реализуется?
Среди разных попыток решения проблемы возникновения сознания существует и такая: сознанию приписывается статус особого природного явления. Тогда сознательное (идеальное) вообще не рассматривается как следствие каких-либо материальных процессов, а оно – что-то иное. Так мы приходим к дуализму: бытие изначально состоит по меньшей мере из двух не сводимых друг к другу субстанций – материи и духа. Иначе говоря, сознание существует всегда наряду с материей, а потому незачем объяснять, откуда оно взялось. Однако такой вариант снятия проблемы не кажется удовлетворительным, по крайней мере до тех пор, пока не будет объяснено, что это за странный природный (т. е., по буквальному смыслу слова, физический) процесс такой, именуемый сознанием.