Переход от одного понимания ситуации к другому, таким образом, должен происходить сразу, без переходов, т. е. революционно, а не эволюционно. Этому рассуждению соответствует разнообразная эмпирика. Например, факт внезапного скачкообразного изменения понимания (переструктурирования) ситуации, который гештальтисты называли инсайтом - внезапным «усмотрением» новой идеи. Или феномен недизъюнктивности мышления, обнаруженный А. В. Брушлинским при изучении процесса «думания вслух»: человек, решая задачу, в каждый момент времени осознанно разрабатывает только один вариант поиска решения; когда же он переходит к другому варианту, то разрабатывает уже только его.
Рассмотрим в этой связи эксперименты О. К. Тихомирова.
• Испытуемые решают вслух шахматную задачу. Вот типичные высказывания одного из испытуемых, характеризующие внезапное появление замысла решения: «ничего не получается... совершенно ничего не получается... ох!., у-у! Сейчас попробую... Идея!» Тихомиров утверждает: вначале возникает «чувство близости решения». В его экспериментах было обнаружено, что состояние эмоциональной активизации, выявляемое сдвигом КГР, всегда предшествует называнию решающего хода. Испытуемые в этот момент насыщают свою речь эмоциональными междометиями, иногда обозначают приближение к неосознанной ещё идее («так-так-так-так», «вот-вот-вот-вот», «что-то мелькнуло», «кажется, нашёл» и т. д.). Вот как это выглядит в ещё одном тексте испытуемого: «... тогда мы пойдём пешкой э... ой! g3 на g4, вот дальше король, королю некуда деваться?.. Пожертвовать слона (в этот момент начинается сдвиг КГР!) или... или – чего? ... Или сдаваться!.. Так вот, считаю: партия, позиция выиграна».
Однако предположение Тихомирова о чувстве близости решения при нахождении выигрывающего хода в шахматах без допущения существования негативного выбора выглядит сомнительно: как испытуемый может узнать, что он вот-вот найдёт правильный ход, если этот ход ни в какой форме ещё не существует в сознании? Но всё же сделанный вывод требует независимого подтверждения в экспериментах иного типа. Ведь одни и те же факты могут по-разному интерпретироваться. Не случайно ни гештальтисты, ни Тихомиров, ни Брушлинский ничего не говорят о негативном выборе. Однако сразу возникает проблема: как существование негативного выбора может быть проверено? Из сказанного следует, что этот выбор не осознаётся, а потому ни один испытуемый не может дать о нём отчёт. Негативный выбор неизвестен и экспериментатору до тех пор, пока не станет позитивным. Как же его обнаружить в эксперименте?
Вспомним закон последействия фона: повторное предъявление стимула из зоны неразличения побуждает сознание повторно не осознавать не данный при предшествующем предъявлении ответ, т. е. негативно выбирать этот ответ. Итак, можно установить, что какой-либо вариант ответа действительно негативно выбран – для этого достаточно обнаружить его последействие как фона при сохранении той же ситуации. А при изменении ситуации этот негативный выбор может непроизвольно, внезапно для самого испытуемого, проявляться в его же ответе. Последействие фона, таким образом, может быть понято как частный случай последействия негативного выбора: при повторении одной и той же ситуации негативный выбор имеет тенденцию к сохранению в виде негативного выбора (последействие фона), а при изменении ситуации, если сознание вынуждено решать новую буриданову проблему, негативный выбор имеет тенденцию влиять на следующий позитивный выбор.
Рассмотрим с позиций негативного выбора экспериментальные данные:
• Я. А. Пономарёв давал своим испытуемым задачу: соединить четыре точки (вершины квадрата) тремя прямыми линиями, не отрывая карандаша от бумаги, так, чтобы карандаш вернулся в исходную точку. Испытуемые не могли решить этой задачи – они не замечали возможности выйти за пределы нарисованных точек. Тогда Пономарёв перед тем, как ознакомить новых испытуемых с основной задачей, давал им мощную подсказку: он вначале знакомил их с правилами некоей игры, на доску ставились четыре фишки, и испытуемые, по правилам этой игры, совершали на доске ходом фишки точно такое же движение, которое требовалось для решения основной задачи. Затем на ту же самую доску накладывалась калька, на место ранее стоящих фишек на эту кальку наносились четыре точки и давалась основная задача. Решения всё равно не было. Подсказка с игрой помогала только в том случае, если вначале давалась основная задача, затем подсказка, а потом снова основная задач. Попробуем разобраться, почему такое возможно.
Допустим, что в процессе решения основной задачи испытуемый нашёл решение, но выбрал его негативно (то есть отверг). Последующие попытки решения (за счёт последействия фона) будут, скорее всего, малорезультативны. Но вот испытуемому дают другую задачу. В соответствии со сделанным предположением, негативно выбранное решение основной задачи осознаётся при смене задания и вполне может проявиться при решении дополнительной задачи. Поэтому подсказка в этом эксперименте эффективна только после начала работы над задачей и не сразу, а после того, как испытуемый создал в базовом содержании правильный ответ и принял решение его не осознавать. Роль подсказки в этом случае состоит в том, что она позволяет снять последействие фона.
• Как уже отмечалось, при повторном предъявлении тех же самых рядов знаков, за счёт последействия фона, наблюдается отчётливая тенденция повторно не воспроизводить те знаки, которые ранее не были воспроизведены. Йост в 1897 г. устанавливает закон: при заучивании материала лучше повторять его после длительных пауз (распределённое научение), чем подряд несколько раз (концентрированное научение). Так, материал лучше воспроизводится, если повторять его по 10 раз в день в течение трёх суток, чем 30 раз в один и тот же день. Можно предположить, что паузы между предъявлениями ослабляют последействие фона. Если это так, то величина пауз, при которых распределённое научение наиболее эффективно, должно вызывать последействие негативного выбора (т. е. улучшение воспроизведения) в случае отсутствия повторного предъявления. Классическими по изучению влияния величины пауз признаются исследования А. Пьерона, выполненные в 1913 г. По его данным, оптимальный интервал между предъявлениями для заучивания ряда из 18 бессмысленных слогов начинается с 10 мин. и заканчивается 24 часами. Эффект улучшения воспроизведения без повторного предъявления также хорошо известен и называется реминисценцией. Выделяют две разновидности этого явления – феномен Л. Уорда и феномен П. Бэлларда. Феномен Уорда: отсроченное на несколько секунд однократное воспроизведение даёт лучшие результаты, чем воспроизведение сразу после заучивания. Этот эффект максимален при отсрочке от 30 с до 2 мин. и полностью исчезает к концу десятой минуты, когда в полную силу вступает преимущество распределённого научения. Феномен Бэлларда: испытуемые заучивают материал и дважды воспроизводят его – сразу и через 1-7 дней после заучивания. По Бэлларду, воспроизведение материала через 2-3 дня выше, чем оно было непосредственно после заучивания, и выше, чем оно было через одни сутки, т. е. через 24 часа. Иначе говоря, именно тогда, когда преимущества распределённого научения начинают исчезать, эффект реминисценции становится наиболее заметен.
• Прямая связь способа научения – концентрированного или распределённого – с реминисценцией показана в исследованиях К. Ховланда: как и следует ожидать из сказанного выше, реминисценция (в терминологии Аллахвердова – последействие негативного выбора) выше именно при концентрированном научении (в нашей терминологии – при усилении последействия фона).
Итак, любой стимул осознаётся как член позитивно выбранного класса. Но одновременно он опознаётся в базовом содержании и как член каких-то других классов, к которым также принадлежит, при этом по крайней мере часть из них негативно выбирается. Негативно выбранное отнесение к классу не тождественно отсутствию отнесения к этому классу, так как негативный выбор обладает тенденцией к последействию. То, что ранее было негативно выбрано, имеет тенденцию чаще случайного позитивно выбираться при смене задания или в несоответствующий момент времени.
Законы последействия, о которых шла речь, связаны с последействием смысла. Любой знак (текст, стимул) имеет много значений, часть из них воспринимается, но не осознается, а часть осознаётся, если непротиворечиво соединяется в логическую конъюнкцию. Смыслом текста (стимула) одновременно является и позитивный, и негативный выборы. Сделанные однажды выборы обладают тенденцией к последействию. Неосознаваемую работу механизма сознания можно описать как работу по приписыванию смысла поступающей информации и сохранению этого смысла в последующем. Что же представляет собой смысл как позитивный и негативный выбор?
Любой человек может осознавать одновременно много значений различных вещей и явлений: например, глядя в окно, видеть (осознавать) солнце, дома, людей, деревья... Все эти частные значения не находятся в противоречии друг с другом и могут соединяться в логически непротиворечивую конъюнкцию. Эта логическая конъюнкция, непротиворечиво связывающая частные значения вместе, будет называться позитивным значением текста. Здесь Аллахвердов вводит постулат: позитивное значение знака (текста) в каждый момент времени единственно. Действительно, как мы помним, человек всегда осознаёт только одно значение двойственного изображения, только один вариант поиска решения задачи (феномен недизъюнктивности мышления по Брушлинскому, одноканалъность сознания у когнитивистов и т. д.).