Когда в 1822 г. на Кубани после нашествия саранчи начался голод и в Черноморию, спасаясь от него, бежали горцы, особенно женщины с детьми, то войсковое правительство, несмотря на то что и Черномория была затронута бедствием, принимала и размещала их на своей территории. В 30-е гг. XIX в. современники отмечали, что «Екатеринодар с давнего времени безопасен от набегов горцев» – и это несмотря на перманентную Кавказскую войну.
Смешанные браки были явлением довольно обычным. Казачьи и русские пленники иногда женились на черкешенках, казаки брали в жены женщин-горянок. Щербина свидетельствует: «Есть также указания, что черкесы и черноморцы хотели родниться: черкешенки не прочь были выходить за русских, а казачьи старшины мечтали о женитьбе на черкесских княжнах».
Конечно, запреты действовали среди казаков, но они скорее распространялись не на горцев, а на иногородних (горцы иногородними не считались). К бракам с адыгами казаки относились более терпимо, нежели к бракам с иногородними.
Но, к сожалению, вышеописанные примеры дружественных и даже родственных отношений прекрасно уживались с набегами, воровством, угоном людей и скота на свою территорию и считались явлением обычным и нормальным. В более широком плане заметим, что восприятие враждебности того или иного рода и даже войн как нормального явления, как неизбежного зла были составной частью мировоззрения людей того времени. На Кавказе в то время война считалась делом обычным и неизбежным.
Многолетние контакты с казачеством нашли своё отражение и в легендах и сказках горских народов. Причем, в них упоминаются именно казаки, а не русские, с которыми были отношения совершенно другого характера. Казаки воспринимались как соседи, а русские – как завоеватели, с которыми можно было только воевать. Подобные отношения казаки – горцы сложились на всем Северном Кавказе, от Черного моря до Каспийского, вдоль течения двух главных рек Кубани и Терека. Черноморцы, линейцы, гребенцы и терцы были типичными жителями этой зоны, и процессы взаимоотношений, взаимовлиявшие на казаков и горцев, повсюду были одинаковы. Это подметил в своих кавказских произведениях еще Лев Толстой. Описывая, например, гребенцов, он говорил о том, что, живя долго рядом с чеченцами, казаки «перероднились с ними» и «усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев». То же самое произошло с черноморцами и линейцами. После прихода на Кубань они впитали в себя кавказские черты. Казаки старались подражать горцам во всем: «Щегольство в одежде состоит в подражании черкесу. Лучшее оружие добывается от горца, лучшие лошади покупаются и крадутся у них же».
Льву Толстому вторит кубанский историк Попко: «черкесская одежда и сбруя, черкесское оружие, черкесский конь составляют предмет военного щегольства для урядника и офицера. Вообще все черкесское пользуется уважением и предпочтением между казаками». Стать настоящим джигитом – это был идеал и высшая похвала для казака. Поэтому, несмотря на Кавказскую войну, казаки и горцы сохраняли по отношению друг к другу подсознательное ощущение уважения и даже симпатии. Казаки не относили горцев к иногородним, то есть к пришедшим, чужим, а считали их «своими» соседями–соперниками.
Но под кавказским влиянием изменились не только одежда и вооружение. Постепенно горские образцы поведения проникали во все стороны казачьей жизни, в быт, поведение, культуру и т.д. Черноморцы принесли с собой на Кубань куренной тип поселений, практически не имевший никаких укреплений. Исключением были прикордонные куренные селения вдоль Кубани, защищенные «высокими плетневыми изгородями и пушками для отражения могущих случиться нападений горцев…». В связи с обострением обстановки на границе казачьи селения все больше обрастали оборонительными сооружениями. Иногда это был ров с валом и частоколом на нем, но чаще оборонительное сооружение представляло из себя два параллельных плетня, между которыми засыпалась земля. Около 4 обычных ворот круглосуточно дежурил караул. Картину дополняли сторожевые вышки на противоположных концах селения.
Одним из обычаев, широко распространившихся среди казаков, был обычай куначества. Куначество распространялось не только на свой народ, но и на другие этносы. Куначество (от кунак — гость), распространённый в прошлом на Северном Кавказе обычай, по которому двое мужчин, принадлежавших к разным родам, племенам или народностям, вступали в тесные дружеские отношения и оказывали друг другу помощь и защиту. По происхождению куначество связано с обычаем гостеприимства, но по значению ближе к побратимству. Куначество было призвано, как способствовать более тесной спайке казаков, так и установления тесных контактов с другими народами. Черноморское, кавказское и терское казачества, жившие в постоянном контакте с горцами, быстро усвоили этот обычай, и многие казаки имели кунаков среди горцев и гордились этим. Куначество было так прочно усвоено казаками, что стало составной частью их поведения. Даже в годы Кавказской войны у многих казаков были кунаки среди горцев. Казаки и горцы нередко встречались и вместе решали проблемы добрососедства, взаимоотношений между родами, семьями, экономические, культурные вопросы. Совместное проведение национальных, религиозных, семейных праздников, свадеб стало обыденным. Нередко старики-казаки и уважаемые аксакалы-горцы собирались вместе, чтобы разрешать конфликтные ситуации, случавшиеся между молодежью. В станице Марьинской Ставропольского края с XIX века существовал кунацкий обычай проведения совместных базарных дней. Проводятся они, как правило, в четверг и воскресенье. В базарные дни собираются в станице и стар, и млад, казаки и кабардинцы, живущие по соседству. Базарный день обычно заканчивается приглашением кунаков домой, где за дружескими беседами решаются всевозможные проблемы совместной жизни. Казаки по линии реки Сунжи стали настоящими кунаками. Их куначество не раз помогало разрешать многочисленные конфликты. После возвращения чеченцев из ссылки казаки приняли их как братьев и делали все возможное, чтобы приютить семьи на своем подворье. Благодаря куначеству часто удавалось избежать обострений межнациональных конфликтов.
Ещё одним обычаем, перенятым казаками у горцев было - аталычество. Обычай аталычества (тюрск, аталык - отцовство) является одной из древнейших традиций у многих народов, особенно у горцев, в воспитании подрастающего поколения. Некоторые исследователи объясняют аталычество как пережиток древней старины, когда в горах Кавказа обитали амазонки. В это время между женщинами-амазонками и мужчинами-воинами заключались союзы.
Каждый год осенью они собирались в определенном месте, приносили жертвы своим богам и свободно вступали во временные браки. Рожденные от этих браков дети делились по половому признаку: девочек забирали амазонки, а мальчиков - воины. Отсюда будто бы и возник обычай воспитания мальчиков чужими мужчинами - аталыками. У горских народов правом передачи на воспитание своих сыновей в другие семьи пользовались только знатные роды князей и узденей (воины, зарекомендовавшие себя незаурядной храбростью, поразительной находчивостью, геройской стойкость). Тот, кто брал на воспитание княжеского сына, становился для князя одним из самых ближних родственников, так как он был для княжича отцом - аталыком. Аталык относился к своему воспитаннику с большим вниманием и заботливостью. Мальчика в семье аталыка кормили грудным молоком наравне с собственными детьми. Подросшие дети становились на всю жизнь молочными братьями. Аталык и его семья со временем становились уважаемыми в своем роду и в ауле, а молочные братья пользовались уважением не только в семье князя, в своем роду, ауле, но и среди горцев вообще. Впоследствии, когда княжеский сын становился взрослым, его молочные братья сопровождали его повсеместно, становясь дружинниками, а нередко и узденями. Знатные родители отдавали своих новорожденных детей в другие семьи на воспитание. При достижении аталыком определенного возраста происходило возвращение его в родную семью. Этот своеобразный обряд также проходил в торжественной обстановке. Обряд аталычества был принят и казаками.
Когда воспитание молодых людей заканчивалось в аталыческих семьях, то юноши умели выполнять все, что требовалось от них. Они умели владеть собой, приобретали быстроту, ловкость, гибкость, в совершенстве владели оружием: кинжалом, шашкой, умели обращаться с лошадью - джигитовка, езда. Аталычество в казачьих и горских семьях способствовало изучению языка, традиций быта, культуры, просвещению. Несмотря на грозное лихолетье Кавказской войны XIX века, традиции аталычества не утеряли своего значения как в горских, так и в казачьих семьях. Многие совместные обряды, не только аталычества, стали нормой повседневной жизни казаков и горцев. Нередко в учебных заведениях России вместе учились молочные братья казаки и горцы.
Известен случай, когда в первой половине XIX века казак терской станицы Каргалинской взял на воспитание чеченского мальчика. Он вырос в казачьей семье и с самого раннего возраста проявил способности к рисованию. Его новый отец Матвей Захаров дал чеченскому мальчику свою фамилию и имя Петр. Через много лет Петр Захаров стал академиком живописи и написал один из лучших портретов М. Ю. Лермонтова. Свои картины он подписывал: «Петр Захаров из чеченцев».