Вильямс и Бест (Williams & Best, 1990 а) признали, что полученные ими данные о том, насколько близки по степени предпочтительности женские и мужские стереотипы, являются неожиданными в свете распространенного, мнения, что мужские черты социально более привлекательны. Они предположили, что большая привлекательность мужских стереотипов имеет место не столько в силу их «положительности», сколько в результате ассоциируемых с ними силы и активности. Чтобы проверить эту гипотезу, они попросили одну группу, состоящую из 100 американских студентов, оценить 300 прилагательных по пятибалльной шкале «сильный/слабый», а другую группу из 100 студентов — оценить те же прилагательные по пятибалльной шкале «активный/пассивный». Затем по каждой стране были рассчитаны средние баллы активности для женских стереотипов, активности для мужских стереотипов, силы для женских стереотипов и, наконец, силы для мужских стереотипов. Результаты? Во всех странах женские стереотипы оценивались как более пассивные и слабые по сравнению с мужскими.
Ранее в этой книге отмечалось, что мужественность обычно связывается с состязательностью, автономностью, стремлением обладать контролем, в то время как женственность ассоциируется с межличностным взаимодействием, общительностью, а также с осознанием и активным выражением собственных чувств (Ickes & Barnes, 1978). Такие исследователи, как Бакан (Bakan, 1966), разделили эти понятия на две большие категории: действие и взаимодействие, первая из которых ассоциируется с мужским началом, а вторая — с женским. Вильямс и Бест (Williams & Best, 1990 а) обнаружили, что параметры действия чаще ассоциируются с мужскими стереотипами, а параметры взаимодействия — с женскими.
Несмотря на то что Вильямс и Бест (Williams & Best, 1990 а) установили существование разницы в степени расхождения между мужскими и женскими стереотипами в разных странах, а также некоторые отличия в содержании самих стереотипов, общий характер полученных ими результатов указывал на удивительное панкультурное сходство гендерных стереотипов. Является ли это панкультурное сходство свидетельством фундаментального биологического различия между мужчинами и женщинами? Вильямс и Бест так не думали. Они предположили, что гендерные стереотипы возникли в древности и происходят от такого разделения труда, при котором женщины отвечают в основном за домашний труд, а мужчины работают за пределами дома. Они утверждали, что поскольку подобное разделение труда сегодня еще имеет место, то продолжают существовать и мужские стереотипы действия, и женские стереотипы взаимодействия. Вильямс и Бест предсказывают, что, по мере того как эти роли меняются, гендерные стереотипы также должны поменяться. В подтверждение этого они обнаружили, что в странах, где экономика развивается и все больше женщин работают за пределами дома, гендерно-ролевая идеология (убеждения относительно того, какие роли являются правильными для мужчин и для женщин) стала более либеральной (Williams & Best, 1990 b). Сегинер и его коллеги (Seginer et al., 1990) также обнаружили различия в гендерно-ролевой идеологии между израильскими евреями и арабами, отражающие гендерно-ролевые различия в двух культурах.
Дифференциальная гендерная социализация
Вильямс и Бест (Williams & Best, 1990 а), Хоффман и Херст (Hoffman & Hurst, 1990), Игли (Eagly, 1987) утверждают, что гендерные стереотипы возникают на основе гендерных ролей. Установившиеся стереотипы выступают как нормы для женщин и мужчин и являются моделями для гендерно-ролевой социализации (Eagly, 1987; Williams & Best, 1990 а). Условия, порождающие гендерную социализацию в США, не являются уникальными. Существует панкультурная тенденция обучать и обучаться поведению, соответствующему гендеру, хотя в зависимости от культуры есть некоторые различия в том, чему именно учат. К сожалению, по этой теме нет высококачественных исследований, а те, что опубликованы, основываются на наблюдениях, сделанных антропологами еще в 50—70-е гг. Их данные часто были очень субъективными, и более того, во многих культурах социальные нормы, связанные с гендером, претерпели изменения, а значит, эти исследования не могут точно отражать современное социальное положение.
На протяжении всей книги обсуждалось то, как дети в США усваивают гендерные роли, и то, какая динамика стоит за конформностью по отношению к этим ролям и их усвоением. Нет причин предполагать, что эти процессы не являются кросс-культурными. Так, например, мозг каждого человека осуществляет категоризацию на основе наиболее ярких черт окружающей среды. Категоризация на основе гендера может иметь место в любой культуре, так как в любой культуре мужчины и женщины выглядят по-разному и играют разные роли. Любая культура поощряет разделение на основе гендера. Монро и его коллеги (Munroe et al., 1984) обнаружили, что дети из Белиза, Кении, Непала демонстрируют те же паттерны когнитивного гендерного развития, что и дети из Соединенных Штатов. Во всем мире люди полагаются друг на друга для удовлетворения физических и социальных потребностей, а также для того, чтобы получать информацию, необходимую для понимания социума. А значит, неудивительно, что как только дети понимают важность гендера в их культуре, то соответственно моделируют свое поведение. Например, Вайтинг и Эдвардз (Whiting & Edwards, 1988) отметили, что кросс-культурное отношение к гендерной идентичности и надлежащему поло-ролевому поведению объясняет кросс-культурную тенденцию, в соответствии с которой дети стремятся к общению со сверстниками своего пола. Вайтинг и Эдвардз (Whiting & Edwards, 1988) обнаружили, что в шести культурах, которые они изучали, матери давали мальчикам и девочкам разные поручения. Во многих культурах существуют церемонии инициации детей и подростков, которые еще больше подчеркивают значение гендера. Гендер имеет значение для общества независимо от того, что это за общество и где оно находится, а следовательно, гендер важен для каждого человека.
Общества еще больше увеличивают значимость гендера, направляя поведение ребенка к соответствующим полу занятиям и подкрепляя соответствующее гендеру поведение. Так, Рогофф (Rogoff, 1981) обнаружил, что в Гватемале старшие ребята дразнили пяти-шестилетних детей, если они не соответствовали гендерной роли, и вследствие этого те выбирали более типичные для своего пола занятия. В 1994 г. Кейт О'Нил и я задавали жителям Аргентины, Перу, Эквадора, Сальвадора, Мексики, Южной Африки и Пакистана вопрос: «Что происходит в вашей стране, если ребенок не делает того, что ожидается от его пола?» Все респонденты ответили, что таких детей наказывают, а именно дразнят, высмеивают, укоряют, иногда применяют и физическое наказание. Все респонденты смогли назвать унизительные клички, которыми называют детей, не соответствующих гендерной роли.
Помните, что цель поло-ролевой социализации — обучить наших детей тому, что является социально приемлемым для их пола, и подготовить их к взрослым ролям. Можно предположить, что поло-ролевая социализация в разных культурах является схожей до той же степени, до какой схоже разделение труда по половому признаку. В одном раннем исследовании, включавшем изучение 110 культур (Barry et al., 1957), было обнаружено явное панкультурное сходство в дифференцированной социализации мальчиков и девочек. В частности, Барри обнаружил, что для девочек акцент делался на послушании и ответственности, а для мальчиков — на стремлении к достижениям и опоре на собственные силы.
При пересмотре Вэлчем и Пейджем (Welch & Page) в 1981 г. данных, полученных Барри, было проведено сравнение паттернов гендерной социализации в африканских странах и странах других континентов, представленных в выборке. Они обнаружили, что африканские общества в этом аспекте подобны неафриканским (хотя африканские мальчики испытывали большее нормативное давление по сравнению с представителями других культур). В ходе анализа данных, полученных Барри, Лоу (Low, 1989) обнаружила, что в девочках чаще поощряли трудолюбие, ответственность и послушание по сравнению с мальчиками, в которых поддерживали агрессивность, желание полагаться на свои силы, стремление соревноваться и стойкость. И все же Лоу (1989) отмечала наличие значительных культурных различий в степени выраженности этого явления. Проведенный ею анализ указал на то, что в полигамных обществах мужчин поощряли быть более ориентированными на достижение (успех дает возможность иметь большее количество жен и детей). Кроме того, в обществах, где женщины менее зависимы экономически, соответственно, менее выражена тенденция воспитывать девочек в покорности и послушании мужчинам.
С целью исследовать кросс-культурную роль гендера в социализации Вайтинг и Эдвардз (Whiting & Edwards, 1988) изучили антропологические данные по Кении, Либерии, Индии, Мексике, Филиппинам, Окинаве, Гватемале, Перу и двум маленьким сообществам в Соединенных Штатах (данные собирались разными исследователями с 1954 по 1975 г.). Вайтинг и Эдвардз предположили, что основной путь гендерной социализации — помещение мальчиков и девочек в разное окружение, где они взаимодействуют с разными категориями людей и, следовательно, усваивают разные вещи. Во всех изучавшихся культурах мальчики имели более свободный доступ к жизни общества, чем девочки, им чаще давали поручения, позволяющие удаляться от дома, они больше играли и у них было больше свободного времени. Девочки чаще, чем мальчики, находились со своими матерями, а мальчики чаще, чем девочки, общались с отцами. Это гендерное различие было наименее выражено на Филиппинах и на Окинаве. Здесь и отношения между мужьями и женами были наиболее равноправными. Разница оказалась самой заметной в двух сообществах, где на гендерном различии акцент делался с раннего детства (в Мексике и в Индии). Исследователи также отметили раннее разделение труда по половому признаку. Родители давали детям разные поручения в зависимости от пола, и девочки, как правило, выполняли больше работы, чем мальчики. Вайтинг и Эдвардз предположили, что это явление имело место потому, что отцы работали вне дома, а та работа, которая оставалась дома, считалась женской. Следовательно, пишут они, матери обычно просили девочек помочь им. В большинстве культур, исследованных Вайтингом и Эдвардзом (1988), девочки раньше начинали подвергаться социальному давлению. Кериг и его коллеги (Kerig et al., 1993) отмечали, что в России практически не существует таких работ по дому, которые считались бы приемлемыми для мальчиков.