· опорой на дискурсивную практику человека;
· исходной посылкой об укорененности всех ментальных процессов в этой практике;
· учетом ее конститутивной роли в обществе и культуре;
· пониманием дискурсивности властных отношений, идеологической направленности дискурса, его историчности;
· рассмотрением дискурса как формы социального действия;
· анализом дискурса как структуры и процесса одновременно;
· интеракциональным подходом к анализу речи, т.е. рассмотрением ее как социального взаимодействия, или интеракции – т.е. диалога.
Последний аспект – интеракциональный, диалогический – является доминантной характеристикой дискурса, вбирающей два измерения последнего: индивидуально-личностное и социальное. С одной стороны, важно рассмотреть, как создается и понимается дискурс отдельными участниками речевого взаимодействия, а с другой – как он функционирует в социальном контексте. В обоих случаях: и в анализе ментальных процессов, протекающих при создании и понимании дискурса, и в анализе социального функционирования дискурса на первый план выходит проблематика диалога – взаимодействия дискурса с контекстом. Другими словами, дискурс – это реализация социального взаимодействия в языковой форме, это структура и процесс языкового творчества и познания мира человеком.
Диалог и дискурс, таким образом, в онтологическом отношении – как “близнецы-братья”: диалог – это дискурсивная форма речевого взаимодействия, а дискурс – это речь, или текст, помещенный в ситуацию диалога, как бы возвращенный к жизни, т.е. обретающий реального автора и реального читателя в конкретной ситуации их диалогической встречи как субъектов. Такое понимание дискурса общепринято во многом благодаря работам М.Бахтина и его последователей и получило широкое распространение далеко за рамками филологии.шпрпщгшщгшщгшщшгщгш
Дискурсивно-диалогический подход, или парадигму, можно рассматривать как проявление широко понимаемого контекстуализма – некаузальной философии науки, которая связана с символическим интеракционизмом и противостоит механистическим подходам к явлениям. Современная интеллектуальная среда характеризуется в целом столкновением двух типов рациональности, двух альтернативных подходов: объективизма с его стремлением найти инвариантную основу всех суждений о действитель-ности (субъект-объектная рациональность) и субъективизма (или относите-льности), который принимает форму антропологически и социологически направленного контекстуализма (субъект-субъектная рациональность). В связи с возникающей здесь проблемой ценностных суждений используется понятие “фронесис” (от греческого phronesis “разумность, рассудитель-ность, практическая мудрость”) в качестве корректива против формалис-тической медиации между объективизмом и релятивизмом, с одной сто-роны, и в качестве социоэтической основы рассмотрения проблемы цен-ности, с другой. Диалектическое единство объективного и субъективного, таким образом, выводилось этически.ролротьтьтьтьтьтьлолнглнглгл ропроп
Этот момент весьма существен при рассмотрении проблем дискурса и диалога.
Согласно Бахтину, любое соприкосновение с текстом, с миром культуры есть диалог, т. е. «спрашивание и беседа», а понимание возникает там, где встречаются два сознания, т.е. на границе с другим. Иначе говоря, условием понимания является существование другого сознания. Поэтому любой литературный текст представляет собой встречу с другим, т.е. диалог. И в этом диалоге возникает вполне определенный смысл, происходит снятие неопределенности. Более того, текст, будучи продуктом общения, вторичен по отношению к диалогу. Диалог – это механизм текстопорождения, прототипическая ситуация общения, вписанная в социокультурный кон-текст, превращающий текст в дискурс.глгнлгнлнглнглнглнглнглнглнгл ггл
Дискурс понимается как комплекс лингвистических, психологических и социальных явлений, который подчинен как правилам грамматики, так и более общим правилам организации, интерпретации и связности речи, которыми владеют говорящие на данном языке.шдшдшдшдшдгшдгшшд
Лингвистический анализ дискурса, следовательно, фокусируя внимание на тексте, выходит за его пределы, в междисциплинарную область лингвис-тики, философии, психологии, прагматики, риторики и социологии.
В анализе дискурса преобладает множественность подходов и постоянный диалог (маргинализация) исследований. Но независимо от подхода или направления, жанра, социальной практики, подвергаемой исследованию, в фокусе анализа дискурса всегда находится диалогическое взаимодействие: Я–Другой. В рамках анализа дискурса ведется активный поиск альтернативных моделей социального и речевого взаимодействия, которые бы отвечали глобальным потребностям современного плюралистического мира. И здесь трудно переоценить диалогическую (полифоническую) модель М.Бахтина, основанную на гуманизме и противостоящую универсалистской и релятивистской моделям: универсализм ведет к одной истине, к единому центру, к монологу, т.е. к игнорированию Другого, а релятивизм абсолюти-зирует различия, забывая об общей человеческой природе, об «общем гори-зонте» как основе взаимопонимания. И в том, и в другом случае диалог невозможен. Поскольку идеи Бахтина были изложены в применении к анализу художественного дискурса, они воспринимаются как идеал, связан-ный с развитием языка литературы, а не с изменением социальных отно-шений, опосредованных языком. И хотя он показывает коммуникативно-когнитивную основу любого произведения искусства, раскрывая его интер-субъективность, его диалог квалифицируется скорее как антропологический или религиозный, нежели исторический факт.лодгшдгшддгшд олдодолдол
Необходимость поиска новых возможностей, новых глобальных структур взаимодействия (дискурса) – одна из насущных задач интегративной теории коммуникации. Понимая, что одной критики недостаточно, и опираясь на идеи Бахтина, Ц.Тодоров предлагает концепцию «кооперативного диалога», исключающего навязывание Другому собственной точки зрения, использование преимуществ доминирующей позиции, права задавать вопросы и предлагать ответы и т.д. Теоретически модель кооперативного диалога выглядит просто, но на практике реальны опасности подсознатель-ного проявления ментальных структур универсализма. при выборе стратегии или риторики диалога в действие вступают наши подсознатель-ные отношения, аттитюды. Согласно логике, таких отношений три: отно-шение исключения, включения и параллелизм. роропрпропропроропропр
Отношение исключения соотносится с универсализмом, а параллелизм – с релятивизмом. Первое предполагает убеждение, что собственная истина единственная и, следовательно, другие существовать не могут, они просто исключаются. Такое отношение приводит к недостатку терпимости к другим, к попыткам навязать собственные взгляды, к мнению об «объектив-ности» своей точки зрения и «субъективности» мнений других. Через исключение можно прийти и к параллелизму, или релятивизму: признавая «объективность» одной точки зрения, можно допустить, что все другие могут сосуществовать параллельно как одинаково «субъективные». В случае параллелизма ни один дискурс, ни одна точка зрения, ни одна культура не считаются совершенными, и поэтому они не вправе вмешиваться или преобразовывать другие.. И параллелизм, и исключение – это отношения, которые не ведут к продуктивному, «кооперативному диалогу».
Отношение включения предполагает такую интерпретацию других дискурсов, других истин, других точек зрения, которая делает их приемле-мыми и усвояемыми. Например, сталкиваясь с противоречием, можно разграничить разные планы рассмотрения этого противоречия с тем, чтобы преодолеть его, не затрагивая сути. Такой подход также исключает коопе-ративный диалог, потому что он слишком примирительный, бесконфликт-ный. Как это ни парадоксально, но бесконфликтность оказывается ловушкой в условиях плюралистического подхода. Включая в свою систему то, что для других является конфликтом, он расшатывает основы самой системы, так как не видеть конфликтов означает не решать их и, следовательно, накапливать, что неизменно ведет к взрыву, разрушению.
Единственный путь к кооперативному диалогу – через реальное сотрудничество, взаимодействие, ведущее к созданию общей основы для понимания, взаимного обогащения и расширения кругозора. И это сотруд-ничество должно строиться не столько по законам логики, диалектики или других абстрактных систем универсалистских представлений, сколько по законам практики, игры, мифа, основанных на воображении, интуиции, эмпатии – всего, что связано с целостным восприятием мира и возвращением человека к живительным истокам, к единению, к всемирному братству.
Фундаментальный труд М.Бахтина по исследованию творчества Ф.М.Дос-тоевского, В.Гёте и Ф.Рабле является образцом социально-когнитивного анализа художественного дискурса, диалогизм которого достигает полифо-нического звучания. Не случайно его модель анализа художественного дис-курса называют «поэтикой границы», «реляционной поэтикой», «диало-гической поэтикой», «поэтикой модальности», что подчеркивает интер-субъективную направленность его анализа. Новаторство Бахтина в подходе к языку литературы заключается не только в диалогическом представлении творческого процесса, но и в освещении тех аспектов «слова», которые ускользают от внимания лингвистов, изучающих язык обычной ком-муникации (т.е. изучающих все повторимое в языке). Бахтин привлек внимание к «чужому» слову – не только как слову Другого, но и как слову других в речи одного и того же субъекта. Речь, дискурс, таким образом, –это диалог – перекличка разных голосов.нгегеггенгенгенгенгнегенгнег нгенге
Диалогизация слова, языка, дискурса происходит, когда они релятиви-зируются, «лишаются привилегий» быть единственными, т.е. когда при-ходит осознание того факта, что одна и та же вещь может иметь несколько разных определений, в зависимости от «смысловой позиции» субъекта, т.е. его идеологии. Недиалогизированный язык авторитарен, абсолютен, абстрактен – он не предназначен для общения и, следовательно, неестественен.
Художественный дискурс как воплощение социального разноречия - прежде всего идеологический дискурс, т.к. в нем сталкиваются разные точки зрения, разные «смысловые позиции», разные «голоса». И задача «диалогической поэтики», или «прозаики», как назвали теорию художест-венного слова Бахтина Г.Морсон и К.Эмерсон – раскрыть диалогический механизм смыслопорожения в художественном тексте, показать, что смысл не передается автором, а конституируется, выстраивается, появляется в процессе взаимодействия голосов автора, героев, читателя, критики. Создаваемая в результате полифония отличается тем, что участники и сам диалог – принципиально незавершимы. В художественном дискурсе диалогический потенциал языка испытывается в полной мере, до предела, где относительная и оппозитивная другость, субъект, истина, язык в его обычном понимании уступают место абсолютной Другости, Слову как «последней смысловой инстанции», за которой стоит Личность, Истина, Мораль.