В результате дебатов в Пентагоне был выработан компромисс, нашедший отражение в тексте “Четырехлетнего обзора”. В нем сделан акцент на действия в условиях, когда противник препятствует доступу к инфраструктуре на ТВД (anti-access), подчеркивается роль стратегической мобильности, но ничего не говорится об уходе из Европы и переносу центра тяжести в Тихоокеанскую зону. Напротив выражается готовность действовать в любом регионе, причем в конфликтах, совпадающих во времени.
Во-вторых, провозглашается отказ от модели сдерживания, основанного на взаимном гарантированном уничтожении, как идейного наследия холодной войны. В своих публичных выступлениях Дж.Буш - мл. поставил под сомнение необходимость сохранения "ядерного баланса страха" в условиях, как он подчеркнул, когда Россия не является больше врагом Соединенных Штатов. Взамен предложен новый подход к стратегической стабильности основанной на строительстве ПРО территории страны.
В-третьих, администрация Дж.Буша-мл. явно отказывается от договорного оформления контроля над вооружениями и переход к односторонним сокращениям стратегических вооружений. Данный подход, был, как известно, апробирован на рубеже 1991-1992 г. отцом нынешнего президента США, М.С.Горбачевым и Б.Н.Ельциным применительно к тактическому ядерному оружию. Буш-мл. выдвинул в качестве возможного варианта двусторонние параллельные сокращения либо даже односторонних американские сокращения.
3.2. Контуры новых соглашений по сокращению стратегических наступательных вооружений между Россией и США
Состоявшийся в ноябре 2001 г. российско-американский саммит подтвердил наметившийся подход американской администрации к контролю над вооружениями. С одной стороны Дж.Буш-мл. заявил о готовности в течение десяти лет понизить потолок СНВ США до 1700-2200 боезарядов, что представляет собой шаг навстречу пожеланиям российской стороны. С другой стороны, использованная им на пресс-конференции формулировка сразу насторожила российских экспертов. Дело в том, что президент говорил не об общем числе боезарядов, а лишь о “находящихся в боеготовности развернутых стратегических ядерных боеголовках” (operationnally deployed srtategic nuclear warheads). Таким образом речь идет не о реальном сокращении боезарядов путем ликвидации, а лишь о понижении уровня их боеготовности, проще говоря, выводе в резерв двух третей арсенала.
Самое важное - американская сторона отказалась зафиксировать свое обязательство на бумаге, сославшись на доверие между президентами.
Почему США решили отказаться от наработанного в течение почти четырех десятилетий (начиная с Московского договора 1963 г. о запрещении ядерных испытаний в трех средах) переговорного механизма? Основная особенность любых односторонних инициатив в сфере контроля над вооружениями - их необязательный характер по сравнению со стандартной схемой действий при заключении международных договоров, подлежащих ратификации законодательными органами власти государств-участников. Односторонние сокращения вооружений не требуют согласия и контроля не только со стороны партнеров, но и со стороны “своих” законодательных органов, поскольку они не связаны с юридически обязывающими международными документами.
Учитывая расстановку сил в Конгрессе (а также настроения военных), администрация таким способом развязывает себе руки при определении количественных параметров СЯС. Конечно, полной свободы при этом не получится, поскольку в руках парламента остается важнейший рычаг - бюджет.
Дж.Буш-мл. намерен в самых принципиальных вопросах касающихся стратегической стабильности заменить ведение длительных и сложных переговоров, предшествующих договорно-правовому оформлению соглашений, которые он считает архаичными и не соответствующими новым реалиям, не обязывающими “консультациями”. Эту линию еще летом 2001 г. подтвердила помощник президента по национальной безопасности К.Райс, находившаяся в Москве для проведения консультаций по широкому кругу военно-политических вопросов, но, прежде всего, для обсуждения подходов к проблеме противоракетной обороны и к новым глубоким сокращениям стратегических наступательных вооружений.
Следует напомнить, что еще в ходе предвыборной кампании выступая в Национальном клубе прессы 23 мая 2000 г. Дж.Буш-мл. высказался в пользу более глубоких сокращений стратегических наступательных вооружений по сравнению с уровнем, предусмотренным Договором СНВ-2, ничего, правда не конкретизируя. "Когда я стану президентом, я сокращу количество боеголовок до минимального уровня", - подчеркнул Буш, имея в виду сокращение ядерных боезарядов “в значительно большей степени, чем предусмотрено Договором СНВ-2” (одновременно он предложил снизить уровень боевой готовности ракет).
Придя к власти, президент США отмечал, что конкретизация количественных потолков односторонних сокращений СНВ будет осуществлена по результатам проводимого Министерством обороны США анализа положения в ядерной области (NPR).
Уже через две недели после вступления в должность президента Дж.Буш-мл. распорядился о пересмотре ядерной стратегии США, имея в виду оценить угрозы, уточнить методологию нацеливания, скорректировать количественные и качественные параметры СНВ США. В том числе, судя по сообщениям печати, был поставлен вопрос о возможности сокращения американского стратегического арсенала до уровня 2000-2500 боеголовок. В 2000 г. против сокращений ниже такого уровня решительно выступил Комитет начальников штабов (КНШ), поскольку это потребовало бы кардинального пересмотра ядерного планирования.
По целому ряду оценок, уже летом 2001 г., накануне встречи с Президентом России В.В.Путиным в Генуе, Буш был готов согласиться на уровень по 1500 боезарядов на стратегических носителях для каждой стороны*, но к этому времени министр обороны США Д.Рамсфелд еще не смог “утрамбовать” КНШ, для которого это означает еще более радикальную смену всей системы ядерного планирования, в том числе нацеливания ракет.
Значительное сокращение количества боезарядов на стратегических носителях у России и США по сравнению с потолками СНВ-2 (до 1000 единиц и ниже) создало бы принципиально новый уровень стратегической стабильности. Такое число боезарядов резко снизило бы возможность нанесения обезоруживающего и “обезглавливающего” упреждающего удара. Кроме того, такое сокращение было бы крупным политическим шагом, демонстрирующим всему международному сообществу ответственность подхода двух держав к выполнению их обязательств в соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия, в отношении чего до последнего времени и к СССР (России) и к США неоднократно предъявляли претензии другие государства, например, Индия.
Разумеется новое соглашение по такому сокращению СНВ России и США должно включать в себя четко оформленную договоренность о соблюдении всех верификационных процедур, предусмотренных Договором СНВ-1, что также работает на укрепление стратегической стабильности за счет повышения транспарентности деятельности РФ в области стратегических ядерных вооружений.
Поскольку договор СНВ-2 не вступает в силу из-за того, США не выполняют условий, на которых Государственная Дума ратифицировала Договор в 2000 г, то формальным юридическим ограничителем количественных параметров СЯС становится договор СНВ-1, позволяющий США иметь до 6000 боезарядов. Указанный уровень в новых условиях является очевидно избыточным, и какое может быть найдено применение такому количеству зарядов - не знает никто (об этом пишут и американские эксперты).
В целом можно предположить, что в военной стратегии США ядерное оружие будет играть куда менее заметную роль, чем в годы холодной войны. Пентагон ныне делает ставку на завоевание подавляющего превосходства во всех сферах, чтобы добиться победы в противоборстве с любым противником без рисков, связанных с применением ядерного оружия.
С точки зрения воздействия на стратегическую стабильность в избранной республиканской администрацией линии поведения наиболее важны следующие моменты:
- отказ от обязательств по Договору ПРО 1972 г. Выбор времени для юридического оформления выхода из Договора скорее всего будет зависеть от темпов работ по системе ПРО;
- отсутствие при одностороннем походе юридического оформления мер контроля за сокращаемыми вооружениями, обычно закладываемых в тексты договоров и связанных с ними документов;
- отказ от необратимости проводимых сокращений, в том числе отказ от уничтожения сокращаемых носителей и их трансформация в средства доставки высокоточного обычного оружия.
- отказ ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), что предоставляет американцам свободу рук в деле модернизации ядерных боеприпасов, разработке их новых видов.
3.3. Изменения в фундаменте ядерного сдерживания
Взаимному ядерному сдерживанию принадлежала особая роль в структуре такого феномена мировой политики как холодная война, самым кратким описанием которой может служить известная формула Л.Д.Троцкого “ни мира, ни войны…”. Окончание холодной войны, возвращение к “традиционной” политике, не могло не сказаться на взглядах на смысл сдерживания, прежде всего взглядов на возможные последствия применения ядерного оружия.
Начиная с 50-х годов и до сих пор в основе сдерживания лежит страх перед глобальной катастрофой в случае массированного использования ядерного оружия. Путь к полномасштабному выявлению и осознанию последствий этой катастрофы во всех странах мира был весьма непростым. Не сразу появились и научные данные о том, что может произойти с нашей планетой в случае полномасштабного ядерного конфликта. В послевоенные годы, в условиях существовавшего тогда уровня знаний в ядерной области за рубежом и в нашей стране многим, в том числе и специалистам, казалось, что эти последствия все же имеют ограниченный характер и не несут угрозы существованию человечества на Земле. Сегодня приходится вспоминать об этом состоянии умов, поскольку значительное снижение количественных потолков СЯС при реализации договоров СНВ-1, СНВ-2 и в перспективе СНВ-3 может возродить подобные настроения, что в свою очередь чревато непредсказуемыми последствиями.