Уроки Карибского кризиса для дальнейшей эволюции системы ядерного сдерживания можно оценивать двояко. Для Советского Союза они послужили стимулом для количественного рывка в строительстве как стратегических сил, так и других ядерных сил и средств. Советский Союз не стал строить свою политику на основе “критериев Кеннеди”. Затратив огромные усилия и средства, СССР смог сначала добиться паритета с США, а затем длительное время поддерживать примерное количественное равенство с США по числу боезарядов и носителей. Для других членов “ядерного клуба”, развивавших свои ядерные силы и средства под сенью “центрального ядерного сдерживания” и ограничившихся гораздо более скромными политическими целями и, соответственно, ядерными арсеналами, “критерии Кеннеди” фактически легли в основу национальных ядерных стратегий (особенно Франции и Китая), хотя их использование при этом напрямую не формализовывалось.
В том, что дальнейший количественный рост числа зарядов не имеет смысла, обе стороны убедились еще до конца холодной войны. Результатом этого стала тенденция снижения суммарных количеств ядерных боеприпасов. Пиковые значения были достигнуты СССР в 1986г. – 45 тыс. единиц, США - в 1966г. (32 тыс. единиц). В 1991 г. количество ядерных боеприпасов, находящихся на вооружении у СССР и США, составляло, по ряду оценок экспертов, 35 тыс. единиц и 20 тыс. единиц, т.е. уменьшилось по сравнению с максимальным на четверть и на треть соответственно.
Тенденция к снижению размеров ядерных арсеналов характерна для всех членов “ядерного клуба”, не только сверхдержав, но и стран так называемого второго эшелона. Так, у Великобритании максимум – 350 единиц - имел место в 1975-1981 гг., к началу XXI в. ее ядерный потенциал оценивается специалистами в 185 зарядов. По оценкам, у Франции было 538 зарядов в 1991-1992 гг. и 450 в 2000г.; в Китае – 434 в 1991-1993гг. и 400 в 2000г.
Как показывают эти данные, две сверхдержавы намного оторвались от трех других ядерных держав, и этот отрыв в целом сохраняется и поныне, хотя количество ядерных боеприпасов в ядерных арсеналах и России и США продолжает постоянно уменьшаться.
Несмотря на тенденцию к сокращению запасов, система взаимного ядерного сдерживания установилась на исключительно высоком уровне, когда число боеголовок и количество стратегических средств доставки ядерного оружия межконтинентальной дальности измеряется тысячами единиц. В результате возникло противоречие между располагаемыми арсеналами и реальными потребностями. Пытаясь разрешить это противоречие, и зарубежные и отечественные эксперты все чаще стали оперировать так называемыми “критериями Макнамары”*, определяющими масштабы “гарантированного уничтожения” противника в ответном ударе.
Полемика вокруг размеров неприемлемого ущерба идет давно, и разброс оценок, предполагаемых разными авторами, весьма широк. Такой разброс обусловлен сложно измеряемыми количественно или не поддающимися формализации факторами, такими, как менталитет населения страны, подвергающейся ядерному удару, характер социально-политической системы, особенности географии государства и т.п.
Позднее, уже в конце 70-х годов, по ряду сведений, просочившихся в печать, Пентагон отошел от “критерия Макнамары” и начал использовать “критерий Г.Брауна” (известного физика, министра обороны в администрации президента Дж.Картера). По “критерию Г.Брауна”, порог “неприемлемого ущерба” с учетом различных дополнительных факторов был снижен в 2 раза, т.е. до 200 Мт. Но и он многими экспертами признается весьма завышенным. Многие американские специалисты отмечают, что при выборе такого порога не учитывались многообразные вторичные и третичные последствия ядерных взрывов, на которые ученые, а затем и политики начали обращать внимание позднее, в основном уже в 80-е годы*.
Помимо развития собственно стратегических наступательных ядерных вооружений, создания каждой ядерной сверхдержавой трехкомпонентных стратегических ядерных сил (наземных в виде межконтинентальных баллистических ракет, морских - баллистические ракеты на атомных подводных лодках и бомбардировочной авиации межконтинентальной дальности), страны - первые обладательницы ядерного оружия приобрели и другие “аксессуары”, тесно связанные с СЯС. Это двухэшелонные (наземная и космическая) СПРН, системы стратегической спутниковой разведки, нацеленной прежде всего на разведку целей, связанных с СЯС, СККП и др. Обладание именно такими системами, наряду с наличием огромных арсеналов ядерных боеприпасов, на деле обеспечивало США и СССР статус сверхдержав, поскольку монополия на собственно ядерное оружие была утрачена ими достаточно быстро, после того как в 1952, 1960 и 1964 гг. в привилегированный “ядерный клуб” вступили соответственно Великобритания, Франция и Китай.
1.2. Ядерные державы “второго ряда” в глобальном ядерном балансе
Система “центрального” ядерного сдерживания сыграла, как показывает история холодной войны, немаловажную роль в предотвращении не только новой мировой войны, но и в ограничении масштабов локальных войн и региональных конфликтов. Англия, Франция и Китай – постоянные члены Совета Безопасности ООН - развивали свои ядерные силы как бы под общей шапкой ситуации “центрального” ядерного сдерживания СССР и США, причем каждая из трех стран делала это по-своему. Изучение политики этих держав также представляет значительный интерес с точки зрения национальной безопасности России, формирования российской теории и практики ядерного сдерживания в современных условиях.
Великобритания сделала ставку на максимально тесное сотрудничество с США, начавшееся еще в годы второй мировой войны, и на максимальную опору на американскую СПРН. Благодаря созданному во время войны заделу, англичане смогли довольно быстро создать собственное ядерное оружие, вступив в “ядерный клуб” лишь на три года позже, чем СССР.
| В настоящее время основу британских ядерных сил составляют американские БРПЛ типа “Трайдент II” (D5) с английскими РГЧ, размещенные на ПЛАРБ собственной постройки (последняя из четырех лодок типа “Вэнгард” должна вступить в строй в 2001г.). Следует отметить, что находящиеся на борту лодок ракеты даже не являются британской собственностью и хранятся в американском арсенале в Кингс-Бей (штат Джорджия). Согласно решению, принятому в 1998г. по итогам рассмотрения Обзора по вопросам стратегической обороны (Strategic Defence Review) постоянно на патрулировании будет находится только одна ПЛ, несущая уменьшенный боекомплект (48 боезарядов), а остальные три - в различных состояниях боевой готовности. На патрулировании ПЛ будет находится в состоянии пониженной боевой готовности и выполнять только ряд второстепенных задач, ракеты не будут нацеливаться. Хранимый запас боезарядов будет составлять “менее 200 единиц” (по оценке СИПРИ). Англия давно отказалась от своего воздушного компонента СЯС, и, поскольку, в отличие от Франции, наземного компонента у нее никогда не было (за исключением краткого периода, когда им формально были переданы американские БРСД, развернутые на островах), британские стратегические силы сейчас – это морская “монада”. Англия практически отказалась и от тактического ядерного оружия, сняв в 1998 г. (на 10 лет раньше, чем первоначально планировалось) с вооружения авиационные бомбы типа WE-177, предназначавшиеся для самолетов “Торнадо”, “Си Харриер” и вертолетов. |
Выбор в пользу морского компонента СЯС для бывшей “владычицы морей”, сохраняющей высокий уровень военно-морской культуры, высокое качество своих, теперь сравнительно небольших, Королевских военно-морских сил в целом, закономерен. Ядерная политика Соединенного Королевства всеми экспертами оценивается как менее самостоятельная – по сравнению с Россией, Францией, Китаем*.
Франция создавала независимый ядерный потенциал вопреки сопротивлению американцев, но оставаясь в целом в системе политического союза Запада (даже после выхода из военной организации НАТО в 1967 г.)**.
Для Франции собственное ядерное оружие было и остается, несмотря на сравнительно скромные размеры ядерных арсеналов по сравнению с США и Россией, одним из главнейших средств обеспечения статуса великой державы, символом ее национальной независимости, суверенитета.
Хотя работы по программе создания собственного ядерного оружия во Франции были начаты еще в 1945 г., рывок в ее реализации был сделан лишь с приходом к власти Шарля де Голля в 1958г. Вынужденный пойти на отказ от такого символа величия, как колониальная империя, президент должен был предложить нации, прежде всего, военным какие-то иные атрибуты великой державы. Собственное ядерное оружие как нельзя лучше подходило для этого.
В 50-е – начале 60-х годов деголлевское государственное руководство в тесном взаимодействии с национальным капиталом, с национальными промышленниками, создало собственную атомную науку и индустрию, ракетостроение, сохранило и развило авиационную промышленность, создало национальную электронику, словом, – все то, что сегодня является одним из краеугольных камней национального технологического и промышленно-экономического суверенитета нации.
Причем, если в разработке обычной военной техники и сложной наукоемкой продукции гражданского назначения французы смело шли там, где это было выгодно, на кооперацию с английскими, германскими, итальянскими, испанскими (а в ряде случаев – и с американскими) фирмами, то ядерное оружие и средства его доставки, их разработка и производство оставались полностью в руках французского государства. Ядерные секреты французы тщательно оберегали от своих союзников, даже когда они были еще в военной организации НАТО.