Сунь-Цзы пришел к выводу, что следует стремиться к тому, чтобы “побеждать не сражаясь”, “побеждать замыслом”, расстраивая планы противника, заставляя его отказаться от своих намерений. Второй его вывод, повлиявший на ядерные стратегии - возможность победы “слабого над сильным”, что что нашло отражение в “критериях Кеннеди”, концепциях “минимального сдерживания”.
Неудивительно, что китайцы, позже других вступившие в “ядерный клуб”, очень хорошо в нем освоились и уверенно опираются на свои сравнительно скромные ядерные силы во внешней политике.
Китай первым провозгласил принцип неприменения ядерного оружия и долгое время оставался единственным государством, сделавшим это, пока к Китаю не присоединился Советский Союз. Сейчас КНР снова оказалась в положении единственного государства, официально придерживающегося этого принципа в его абсолютном выражении. Наряду с обязательством по неприменению ядерного оружия КНР взял на себя обязательство (без предварительных условий) не применять ядерное оружие и не угрожать его применением в отношении неядерных государств и безъядерных зон.
Формулировка соответствующего положения военной доктрины России, принятой в 2000 г., выглядит следующим образом: “Российская Федерация не применит ядерного оружия против государств - участников Договора о нераспространении ядерного оружия, не обладающих ядерным оружием, кроме как в случае нападения на Российскую Федерацию, Вооруженные Силы Российской Федерации или другие войска, ее союзников или на государство, с которым она имеет обязательства в отношении безопасности, осуществляемого или поддерживаемого таким государством, не обладающим ядерным оружием, совместно или при наличии союзнических обязательств с государством, обладающим ядерным оружием”.
Российская формула ближе по содержанию к доктринальным положениям, декларируемым США и Англией. У Франции, как уже отмечено выше, в этом вопросе позиция более агрессивная. Нельзя исключать того, что с учетом таких факторов, как появление ядерного оружия в Индии и Пакистане, решения США по ПРО и агрессия НАТО против Югославии, позиция Китая в этом вопросе может быть в какой-то момент подвергнута пересмотру.
В силу своей независимости французская, а также китайская модели ядерного сдерживания представляет особый интерес. Хотя надо признать, что на них до самого последнего времени даже специалисты не обращали должного внимания, сосредоточив его почти исключительно на ситуации “центрального ядерного баланса”, взаимного ядерного сдерживания сверхдержав. Сегодня же в экспертных кругах высказывается предположение, что многие элементы политики новых ядерных государств – Индии и Пакистана – будут скорее заимствованы ими у Франции и Китая, нежели у США или России.
Следует ожидать, что и индийские и пакистанские концепции будут носить синтетический характер, род сплава европейских уроков Оксфорда и Гарварда, где получает образование элита двух стран, и местных культурных особенностей, опыта более старых членов “ядерного клуба”.
Более того, в не меньшей, чем любая другая политика, а иногда и в большей мере, ядерная политика несет на себе отпечаток личности того или иного государственного деятеля. Политико-психологические параметры военно-стратегического баланса в ядерной сфере имеют особое значение. Именно психология как отдельных государственных и военных лидеров, так и психологические особенности тех “малых групп” высших эшелонов власти, в которых могут приниматься решения на применение ядерного оружия, на приведение в боевую готовность соответствующих сил и средств, относительно тех или иных заявлений или других жестов, связанных с ядерным оружием, в определенных ситуациях может оказаться решающей.
2. ОЧЕРТАНИЯ “ВТОРОГО ЯДЕРНОГО ВЕКА”
2.1. Новый стратегический ландшафт
Произошедшие в течение 90-х годов глубокие изменения в стратегическом ландшафте позволяют утверждать, что наступила новая фаза - “второй ядерный век”.
Начало второго ядерного века не может быть привязано к какой-либо точной календарной дате. Так же было и с “первым ядерным веком”, отсчет которого можно было бы вести или от первого применения ядерного оружия в Хиросиме, или от первого испытания в Аламогордо, или от начала Манхэттенского проекта, или от открытия деления урана. Скорее всего было бы правильно считать началом первого ядерного века 1945 год, имея в виду не только состоявшиеся первые испытания и применение, но и начало новой - послевоенной - эпохи. Демонстрация возможностей нового оружия проводилась не столько в интересах ведения войны, сколько в качестве определенной заявки на послевоенное устройство мира, вскоре приобретшего специфические черты холодной войны.
Начало второго ядерного века было обозначено цепью событий 1998 -1999 г. Первым признаком наступления нового ядерного века стало расширение ядерного клуба, обозначенное сериями ядерных взрывов в Индии и Пакистане весной 1998 г. Появление новых членов этой привилегированной группы государств важно не только само по себе, но и своим вкладом в формирование нового стратегического ландшафта на рубеже XX-XXI веков.
Важнейшей стратегической новацией 90-х годов ХХ века окончательное становление Азии в качестве не просто географического, но и особого экономического и военно-стратегического региона, простирающегося от Средиземноморья до Японских островов. Азиатские государства превратились из объекта мировой политики, бывшего одним из полей битв в холодной войне, в весьма динамичного субъекта, в границах которого находятся претендующий на роль сверхдержавы Китай, новые ядерные государства Индия и Пакистан, “де факто ядерный” Израиль, “околоядерные” обладатели ракетных технологий КНДР и Иран.
При всей несхожести этих стран их объединяет одно - “правила игры”, которыми они руководствуются, отличается от правил “первого ядерного века”, которые определялись сверхдержавами. На первый план выходят военно-политические отношения между самими азиатскими государствами. Многое говорит за то, что в Азии, в отличие от Европы, эпоха вооруженных конфликтов между крупными державами еще не миновала, что придает ядерному фактору особую значимость.
Появление в США в том же 1998 г. (почти одновременно с расширением “ядерного клуба”) доклада комиссии, возглавлявшейся нынешним министром обороны Д.Рамсфелдом, возвестило о возрождении идеи НПРО.
Крупным “подарком” сторонникам ПРО в августе того же 1998г. стал запуск многоступенчатой баллистической ракеты в КНДР. Независимо от того, была ли это неудачная попытка вывести на орбиту ИСЗ или испытание боевой ракеты, всему миру были продемонстрированы новые возможности этого государства.
“Центральное ядерное сдерживание” во втором ядерном веке не исчезает, но в отличие в первого ядерного века перестает быть главным, определяющим. Его как бы теснят другие составляющие, связанные с Китаем и новыми ядерными государствами. Эти страны не входили в существующую уже несколько веков геополитическую систему "Запад-Россия", внутри которой и возникли такие явления как холодная война и “первый ядерный век”. Китай и новые члены ядерного клуба отличаются от участников центрального сдерживание (и шире - главных действующих лиц холодной войны), во-первых, характером политических целей, во-вторых характером военно-технических средств.
Холодная война была для ее участников вопросом выживания конкретной социально-политической системы. Вопрос "кто-кого" сохранял свою актуальность, по крайне мере до середины 80-х годов. Пониженный характер политических целей во втором ядерном веке снижает и "цену вопроса” - речь о выживании политической системы сегодня не идет и в обозримом будущем едва ли будет идти.
В таком случае отпадает и необходимость нанесения удара "в сердце" противника, что в свое время вело к постоянному росту дальности действия средств доставки ядерного оружия. Гонка за дальностью продолжалась, пока не удалось достичь сначала межконтинентальной, а затем и “глобальной” дальности.
Вторым вектором развития ядерных сил в первом ядерном век была "погоня за противосиловыми способностями". Азиатские члены ядерного клуба такой потребности пока не испытывают. Вместо этого они развивают средства средней дальности, предназначенные, в первую очередь, для нанесения противоценностных ударов.
В то же время устрашение соседей не является единственной функцией СЯС новых ядерных государств. Как справедливо отметил П.Брэкен, потенциальной целью их ядерных сил становится, по его выражению, "ахиллесова пята американского военного присутствия в Азии" - инфраструктура США на заморских театрах военных действий - базы, порты, аэродромы. Действительно, успеху военных операций в Персидском Заливе в 1991 г. и в Югославии в 1999г. во многом способствовала пассивность обороняющихся, позволивших США и их союзникам беспрепятственно осуществлять развертывание своих громоздких сил, опиравшихся на ограниченное число баз на ТВД.
Американский автор высказывает предположение, что именно инфраструктура представляют собой оптимальную цель для ядерных сил азиатских членов ядерного клуба*. В связи с этим для условий “второго ядерного века” становятся весьма актуальными размышления А.А.Свечина о “базировании и ударности”. Рассматривая эти два элемента вооруженной борьбы, он отдает приоритет роли “базирования”, особенно в затяжной войне**.