Методика и дидактика ga 294 Курс лекций, прочитанный 21. VIII ix 1919 г для преподавателей Свободной вальдорфской школ «Парсифаль» (стр. 10 из 33)

Дело не в том, чтобы ребенок сразу же составлял себе обо всем суждение, а в том, чтобы между 7 и 15 годами он воспринимал все, что он должен воспринять, из любви, из уважения к авторитету преподавателя. Поэтому надо постараться примерно так продолжить уже начатый нами разговор: "Смотри, у взрослых есть книги, и они умеют их читать. Ты еще не умеешь читать, но ты научишься, и, когда ты научишься читать, ты сможешь в один прекрасный день тоже взять в руки книги и узнать из них о том, что узнают из этих книг взрослые. Еще взрослые умеют писать друг другу письма, вообще умеют писать о чем угодно. И ты тоже сможешь писать письма, потому что кроме того, что ты научишься читать, ты научишься еще и писать. А кроме чтения и письма взрослые умеют и считать. Ты пока еще не знаешь, что такое арифметика. Но в жизни нужно уметь считать – например, когда человек хочет купить себе что-нибудь поесть или когда нужно купить или сшить одежду". Вот такой разговор нужно провести с классом и затем добавить: "Считать вы тоже научитесь". Хорошо, если вы обратите на эти вещи внимание детей, а на следующий день снова к ним вернетесь, закрепляя этот ход мыслей частым повторением.

Вообще, для обучения и воспитания имеет величайшее значение, чтобы преподаватель стремился – простите мне такой оборот – осознанно поднять в сознание детей то, что обычно происходит само собой, по привычке. И напротив, преподаванию и воспитанию не принесет пользы, если в обучение будут вводиться всевозможные вещи якобы исключительно в целях обучения, возможно, даже только мнимых. Сегодня вы можете услышать, что детям рекомендуется приходить в школу, вооружившись обгорелыми спичками – предпочтительно не круглыми, а гранеными, чтобы они не соскальзывали с наклонной поверхности классных парт. Затем дается команда выложить из спичек домик и т.п. Выкладывание из спичек является излюбленным предметом для младших школьников. Но такие вещи в сравнении с подлинным познанием жизни выглядят как баловство, для существа человека такое выкладывание спичек не имеет значения. Позже ученик будет оглядываться на это как на пустую игру. Для воспитания же пустая игра крайне вредна. Вашей задачей является, напротив, ввести в воспитание нечто подлинно жизненное. Не поймите меня неправильно: я не против игр, я против искусственных, специально выдуманных для обучения игр. О том, как вводить игру в преподавание, нам еще придется много говорить.

Теперь как с самого начала воздействовать на волевое развитие?

Если мы в достаточной степени закончили с введением, которое, с одной стороны, служит тому, что ребенок начинает понимать, зачем он находится в школе, а с другой стороны, в нем возникает известное уважение, известное почтение к взрослым, то для нас важно сделать следующий шаг. Было бы хорошо, если бы вы, к примеру, сказали детям: "Посмотрите на самих себя. У вас по две руки, одна левая рука и одна правая. Эти руки даны вам для работы; этими руками вы можете делать всевозможные вещи". То есть следует попытаться поднять в сознание детей так же и то, что есть в человеке. Ребенок должен не просто знать, а осознавать, что у него есть руки. Естественно, вы можете возразить: "А разве он не знает, что у него есть руки?" На самом деле очень существенно, чтобы в душе ребенка укоренилась мысль, что руки ему даны для работы. Поговорив с ребенком о руках и о работе руками в течение некоторого времени, вы переходите к тому, чтобы как-либо задействовать его руки. Это может произойти уже на первом уроке. Можно сказать классу: "Смотрите, что я делаю (см. рисунок 3 слева). Теперь сделай то же самое самостоятельно!"

Рисунок 3

И пускай теперь дети выполняют задание по возможности медленно. А дело и так будет двигаться небыстро, если вызывать детей по одному к доске. Правильное усвоение при этом имеет величайшее значение. Затем можно сказать классу: "Смотрите, что я делаю (см. рисунок 3 справа); а теперь повторите". И каждый ребенок выполняет задание сам. После того как все готово, учитель говорит классу: "Эта линия прямая, а эта – изогнутая; вы своими руками нарисовали сейчас прямую и изогнутую линии". Неловким детям нужно помочь; но надо стремиться к тому, чтобы каждый ребенок с самого начала делал это с известным совершенством.

Итак, надо стремиться к тому, чтобы дать детям с самого начала что-нибудь делать, и также к тому, чтобы такое действие было повторено на следующих уроках. Далее, на следующий день дети проводят сначала прямую, а затем изогнутую линию. Здесь важен один тонкий нюанс. Вначале не стоит очень заботиться о том, чтобы дети провели прямую и изогнутую линии по памяти; лучше и в следующий раз нарисовать их на доске и велеть классу скопировать. И только затем спросить: "Скажи-ка; что это такое?" – "Прямая линия!" – "А это?" – "Изогнутая линия!" Таким образом, вы должны использовать принцип повторения, давая классу возможность скопировать рисунок, но не давая определения, а предлагая ребенку самому определить, что он видит перед собой. Эти тонкие нюансы очень важны. Вы вообще должны придавать большое значение тому, чтобы правильное вошло в привычку, чтобы идеалы преподавания стали вашей второй натурой.

Затем смело поставьте на стол ящик с красками и стакан воды – не бойтесь возраста, как раз особенно хорошо делать с детьми что-нибудь такое в очень нежном возрасте. Берете в руку кисть, окунаете ее в стакан, набираете немного краски и, после того как вы предварительно прикрепили к доске кнопками большой белый лист, рисуете на нем маленькое желтое пятнышко. Затем пусть каждый ребенок нарисует такое же пятно, разумеется, отступая от ранее нарисованных. Получится много желтых пятен. После этого сами окуните кисть в синюю краску и рядом со своим маленьким желтым пятнышком нарисуйте синее. Теперь пусть таким же образом поступают и дети. После того как это проделала примерно половина детей, вы обращаетесь к классу: "Теперь мы сделаем кое-что другое – теперь я окуну кисть в зеленую краску и нарисую зеленое пятно". Оставшимся Детям я велю – при этом я каким-либо способом избегаю взаимной детской ревности – тоже нарисовать по зеленому пятну. Все это займет определенное время; но зато дети увидят, что продвигаться вперед в обучении нужно медленно, понемногу. И теперь вы говорите: "Сейчас я скажу вам кое-что такое, что вы пока еще не в состоянии до конца понять, но наступит день, и вы это поймете: синее рядом с желтым красивее, чем зеленое рядом с желтым!" Это глубоко западет в душу ребенка. Почаще возвращайте его к этому в процессе повторения. Дети не остаются к таким вещам равнодушными. Постепенно они научаются на простых, примитивных примерах очень хорошо отличать действительно красивое от менее красивого.

Нечто подобное можно использовать и во время музыкальных занятий. Здесь также следует начинать с какой-нибудь ноты. Детям даже не нужно объяснять, как называется эта нота, просто извлеките ее. Затем пусть ту же ноту возьмет ребенок. Таким образом будет задействовано также и волевое. После этого вы извлекаете вторую, созвучную первой ноту, и несколько детей повторяют за вами. Продолжая, вы добавляете к ноте диссонирующий звук, и снова дети повторяют за вами. Вы пытаетесь, как и в случае с красками, пробудить у детей чувство консонирующих и диссонирующих звуков, но не разговорами о консонансе и диссонансе, а говоря им об очень и не очень красивых созвучиях, то есть апеллируя к их ощущению. Именно с этого, а не с букв должен начинаться первый урок. Именно с этого.

И вот классный учитель начинает учебный год с такого рода бесед. Видимо, музыкальную часть нужно отнести на другое время. Но было бы очень хорошо, если бы учитель музыки действовал совершенно в том же русле, что и классный учитель, разумеется на своем, музыкальном материале. Тогда ученики почувствуют у разных учителей один и тот же общий стиль. Школа получает республиканский характер. На еженедельной учительской конференции эти вопросы должны подвергаться постоянному обсуждению, и тем самым должно достигаться известное единство в преподавании.

Только после таких музыкальных и живописных занятий наступает момент, когда вы переходите к первоэлементам чтения, причем чтения не типографского, а написанного от руки текста. О частностях мы еще поговорим подробнее. Сегодня на подготовительном занятии мне скорее хотелось бы наметить те точки зрения, в соответствии с которыми мы сможем действовать дальше, чем педантично разбирать последовательность уроков. В методическом отношении очень важны ваши первые беседы о письме, чтении и счете. Пусть ребенок еще не умеет читать, но в нем укрепится надежда, что он научится этому в школе, а с ней и желание, и воля. То есть в воспитательных целях вы можете даже некоторое время потомить ребенка в ожидании, откладывая непосредственную встречу с предметом обучения. Это исключительно благотворно действует на развитие детской воли.

Теперь я хотел бы, прежде чем двинуться дальше, остановиться на некоторых расхожих представлениях, которые могли бы ввести вас в заблуждение. Много, много дров было наломано прежними методами обучения чтению и письму. Но особенно много вреда проистекло от форм обучения родному языку – грамматике, синтаксису и т.д., и, пожалуй, найдется немного людей, которые бы без содрогания вспоминали о том, каким образом им приходилось учить грамматику или синтаксис. И их чувства вполне обоснованны. Только не следует из этого заключать, что в изучении грамматики нет никакого проку и его следует совершенно устранить. Такой вывод был бы совершенно неправилен. В поисках истины кое-кто, конечно, бросится из одной крайности в другую и скажет: "Долой грамматику, будем просто учить ребенка читать, кладя перед ним тексты, и научим его читать и писать без всякой грамматики!" Причем к таким идеям толкнет как раз школьный страх. Но изучение грамматики далеко не бесполезно, особенно в наше время, и вот по какой причине.