Всегда с большим удовлетворением наблюдаешь за тем, как люди из – как бы это назвать, чтобы никого не обидеть – высших слоев заходят на фабрику и чувствуют себя там очень неуютно. Это происходит потому, что они переживают, как из их подсознания вверх прорывается чувство, что они пользуются всем тем, что производится на этой фабрике, но не имеют ни малейшего отношения к тому, что на этой фабрике происходит. Они ничего об этом не знают. Наблюдая, как поеживается заядлый курильщик на сигаретной фабрике Вальдорф-Астория, поскольку он не имеет никакого представления о том, что происходит при производстве сигарет, можно радоваться уже тому, что человек по крайней мере способен ощущать это свое непонимание созданной человеческой мыслью цивилизации, в которой он живет и продуктами которой он пользуется. И когда люди, ничего не понимающие в работе железной дороги, садясь в электричку, испытывают некоторое неприятное чувство, можно уже радоваться. Потому что данное ощущение – уже начало некоторого улучшения в этой области. Самое плохое – жить в созданном человеком мире, вообще не думая о нем.
Этим вещам мы можем противодействовать, только если начинаем это противодействие уже на последней ступени общеобразовательной школы. 15-, 16-летние подростки должны заканчивать школу, имея по меньшей мере элементарное представление о важнейших фактах окружающего мира. У них должно возникнуть стремление при каждом удобном случае с интересом и любознательностью относиться к тому, что происходит в его окружении, и, исходя из этого, дополнять свои знания. Поэтому на последнем этапе неполной средней школы мы должны перестраивать преподавание отдельных предметов в том смысле, как я в предпоследней лекции говорил об этом в связи с географией, для того чтобы они послужили социальному формированию человека. Это означает, что мы не должны упускать случая, чтобы, исходя из приобретенных нами физических понятий, не ввести ученика в законы функционирования по меньшей мере ближайших к нему производственных систем. Ученик должен бы был в общих чертах получить на 15-м или 16-м году представление о том, что происходит на мыловаренной или прядильной фабрике. Естественно, самое главное будет заключаться в том, насколько экономично мы будем работать. Сложный производственный процесс всегда можно свести к примитивному обобщению. Я думаю, господин Мольт согласится со мной, если я скажу, что, действуя экономно, можно было бы даже подростку объяснить весь процесс изготовления сигарет, с начала до конца, в нескольких кратких фразах, не выходящих за рамки остального учебного материала. Такое принципиальное знакомство с производством – величайшее благо для 13-, 14-, 15-, 16-летнего подростка. Если бы ученик завел себе в эти годы своего рода тетрадь, где стояло бы: «производство мыла, производство сигарет, прядильни, ткацкие мастерские» и т. д., то это было бы очень хорошо. Не нужно сразу объяснять ему технологию в полном объеме, – но если бы была такая тетрадь, то ученик получил бы от этого очень многое. Не беда, пусть тетрадь даже потеряется. В результате человек не столько знал бы эти вещи, но, самое важное, что, двигаясь по жизни и развиваясь профессионально, он чувствовал бы: «Я когда-то знал это»; «Я когда-то это проходил». Это придает уверенности, жизненной уверенности. Это очень важно для воли человека и его способности принимать решения. Вы не сможете ни для одной профессии подготовить инициативных специалистов, если эти люди не ориентируются, пусть и на примитивном уровне, также и в том, что не относится к их профессии. Пусть они даже и забыли, все, что проходили по этому поводу, но нечто в них осталось. Правда, мы в школе тоже многое учим. И наглядное преподавание – которое так часто вырождается в тривиальную констатацию – тоже предлагает нечто подобное. Но позднее налицо совсем не чувство "Это я проходил, мое счастье, что я это проходил", а наоборот: "Слава Богу, я это забыл, и хорошо, что я забыл то, что тогда учил". Мы никогда не должны вызывать в человеке такое чувство. Сегодня в жизни все специализируется. Эта специализация ужасна. И в жизни главным образом потому многое специализировано, что мы уже в школе начинаем специализировать.
То, что здесь изложено, можно было бы обобщить в следующих словах: все то, что учит ребенок в течение своих школьных лет, следовало бы в конце концов расширить так, чтобы от этого повсюду тянулись нити к практической жизни. Тем самым можно было бы очень, очень многие вещи, сегодня антисоциальные, сделать социальными, чтобы по крайней мере у нас было положено начало пониманию того, что позже не будет непосредственно относиться к нашей профессии.
Так, например, следовало бы сегодня хорошо понаблюдать за тем, что основано на еще более давних, хороших, хотя, возможно, и атавистических воззрениях на преподавание. Тут я всегда стремлюсь указать на одно явление, чрезвычайно заслуживающее внимания. Когда мы, теперь уже старики, учились в австрийских средних школах, у нас были относительно хорошие учебники по геометрии и арифметике. Теперь они исчезли. Пару лет назад, я обошел в Вене все букинистические магазины, чтобы получить старые учебники по геометрии, потому что я хотел еще раз увидеть своими глазами то, что помнил еще мальчишкой по Нойштадту. Когда мы пришли в 1-й класс средней школы, в первый же день ученики 2-го класса кричали нам в коридоре: "Фиалковский, Фиалковский, завтра его нужно оплатить!" Это значит, что мы, ученики 1-го класса, брали у учеников 2-го класса учебник геометрии Фиалковского и на следующий день приносили им деньги. Я снова раздобыл Фиалковского, и он меня очень порадовал, потому что он показывает, что в рамках этой давней традиции учебники геометрий для школ писали гораздо лучше. Потому что сегодняшние учебники, которые пришли им на смену, совершенно отвратительны. Как раз в области преподавания арифметики и геометрии Дела обстоят скверно. Но если вернуться немного назад и взять поколения, которые были до нас и которые мы еще застали, то тогда учебники были лучше. Почти все они вышли из школы австрийских бенедиктинцев. Бенедиктинцы написали учебники по математике и геометрии, и учебники были очень хороши, потому что бенедиктинцы были тем католическим Орденом, в котором очень следили за хорошим преподаванием геометрии и математики. В этом Ордене жило убеждение, что человек не должен подниматься на церковную кафедру и обращаться к народу, не зная геометрии и математики.
Этот идеал целостности должен пронизать все преподавание. В каждой профессии должно жить нечто от целого мира, и в особенности от того, что противоположно этой профессии, что, кажется, в этой профессии как раз почти нельзя применить. Нужно заниматься тем, что является как бы противоположностью собственной профессии. Но в человеке появится стремление к этому, только если его обучать так, как я это обрисовал.
Как раз в эпоху, когда материализм так сильно распространился – в последнюю треть XIX века, – этот материализм вторгся также и в дидактику, вторгся настолько, что специализация стала считаться наиважнейшим делом. Не думайте, что вы воспитываете идеалистов, если на рубеже старшей школы избегаете того, чтобы показать ученикам учебный материал в его отношении к практической жизни. Не верьте, что вы воспитываете идеалистов, если в эти годы вы заставляете детей писать сочинения о всякого рода сентиментальностях – о доброте ягненка, о ярости льва и т. п., о пронизанной Богом природе. Этим вы ничего не добьетесь. Вы намного больше воспитаете, в том числе и идеализм, если вы не будете подходить к этому идеализму с такой грубой прямотой. Благодаря чему, собственно, люди стали столь нерелигиозными? По той простой причине, что произносится много весьма сентиментальных и абстрактных проповедей. Люди так не религиозны, потому что Церковь так плохо соблюдает Божественные заповеди. Ведь есть же, например, заповедь: "Не употребляй имя Бога, Господа твоего, всуе". Если вы это соблюдаете и не поминаете имя Иисуса Христа в каждой второй фразе или не говорите о божественном миропорядке, то вы сразу слышите упреки со стороны так называемых религиозно настроенных людей, которым больше всего хотелось бы слышать, что в каждом предложении упоминаются Иисус Христос и Господь Бог. То внутреннее ощущение Божественного присутствия, когда скорее избегают постоянно повторять: "Господи, Господи!", сегодня как раз в церковных кругах не рассматривается как религиозное. Человеку, пронизанному этим ощущением, благодаря неверному воспитанию со всех сторон ставят в упрек: "Да, он должен бы был больше говорить о христианстве и тому подобных вещах". То, что я здесь обрисовал, нужно обязательно учитывать на занятиях. 13-, 14-, 15-летним подросткам преподавать нужно не столько сентиментально, сколько вводя их в русло практической жизни. Так, в сущности говоря, ни один ученик не должен достигать пятнадцати лет без того, чтобы ему на уроках математики не преподали по крайней мере простейшее представление о бухгалтерии. И основы грамматики и языкознания должны в эти годы разрабатываться не столько в форме сочинений, которые в определенной мере придают всему запах пивной — доходя до тех вершин, которые достигаются в компании кумушек за чашкой кофе. Следовало бы больше стремиться к тому, чтобы грамматика отливалась в форму деловых бумаг, деловых писем. И ни один ученик не должен перешагнуть 15-летний рубеж, не пройдя через стадию написания образцовых деловых писем. Не говорите мне, что этому он может научиться и позднее. Несомненно, преодолевая огромные трудности, этому можно научиться и позднее, но именно преодолевая. Вы окажете ребенку огромную услугу, если научите его использовать грамматические, языковые знания для составления деловых бумаг, деловых писем. В наше время не должно было бы быть ни одного человека, который бы в школе не учился писать нормальные деловые бумаги. В последующей жизни ему, возможно, не придется применять эти знания; но все же не должно было бы быть ни одного человека, которого бы никогда не обучали составлению делового письма. Если подростка в 13 – 15 лет перекормить сентиментальным идеализмом, то позднее идеализм опротивеет ему и он станет материалистом. Если уже в эти годы вводить человека в практику жизни, то он сохраняет здоровое отношение к идеалистическим потребностям души. И наоборот, эти потребности исчезают, если в ранней юности их бессмысленно эксплуатировать.