Карьеру мою можно изобразить в виде графика, и до Каменска-Уральского был рост, а после - кривая идет вниз, я больше и не рвался в директора. Можно и так выразиться: рост карьерный прекратился, начался рост духовный.
Всю жизнь судьба выдвигала меня на роли неформального лидера, хотя я не рвался в лидеры. Для меня цитата из Библии о том, что нельзя служить одновременно Богу и мамоне,- не пустой звук, я ее выстрадал, глубоко и всесторонне понимаю.
Касаясь темы о Каменске-Уральском драмтеатре, хотел, сказать бы о семье, о том, почему я не состоялся как директор Каменск-Уральского драмтеатра. Откуда он вообще взялся на мою голову? Искренне жалею того маленького ребенка, свою дочь, и ее маму, которые вынуждены были за мной мотаться по стране. Квартиру четырехкомнатную в Каменске мне дали сразу. Зарплата была небольшая, но сносная, можно было жить. Я никогда не мог жить и работать ради денег. С женой же мы никогда не были духовно близки. Я ее жалею и даже сейчас, но тут уж ничего не попишешь, чего не было, того не было. Но цитата из Библии: «То, что Бог сочетал, человек да не разлучает» для меня тоже не пустая фраза, она мною выстрадана. И дай Бог, чтобы люди рядом понимали ее так глубоко, как понимаю я. Вообще-то можно выразиться и так: любой стих из Библии - закон, который не обойдешь, не объедешь.
Почему не состоялся как директор? Сам мог работать, но никогда не любил заставлять работать других. Я, человек идеи, способен ее воплотить, но потом кто-то должен ее подхватить и нести дальше. Было мало жизненного опыта.
В те годы профком, местком, партком, чтобы расстаться с бесталанным режиссером, артистом, нужно ему трижды дать выговор, повоевать с профкомом, месткомом, парткомом, нажить себе кучу врагов, истрепать себе все нервы и только потом.…А в театр ходят всегда на режиссера, артиста, художника: очень слабая материальная база.
Не слишком жизненная эта ситуация с городскими театрами.
За что мне нужно благодарить промежуток жизни в Каменск-Уральском? Как-то слышал, что командиру корабля, если ему сломать психику, нельзя доверять корабль. Мне ее тоже сломали. И только потом, через годы, приход к Богу, к вере, осознание того, что мне надо менять не обстоятельства, а себя, что мне не нужно избавляться от своего креста, а нести его. Не стараться сбросить, как я это делал. Долгие годы привели меня к тому, что я не слеп, не глух, знаю, что делаю, знаю, зачем живу. Боюсь Бога, но не боюсь земных обстоятельств, потому что знаю, что если я с Ним, то Он меня защитит.
Спасибо тебе за школу Каменск-Уральский драмтеатр.
Ульяновская областная филармония
Людей можно разделить на две категории: расчетливые и нерасчетливые. Про меня сказали психологи, что я холерик чистой воды. А о холерике написано, что он вначале делает, а потом думает. Это про меня.
Свой Каменск-Уральский промежуток в жизни я описал. Прежде чем уволиться, мне необходимо было найти другое место работы. Справедливости ради нужно сказать, что место директора Каменск-Уральского драмтеатра требовало или карьерного роста, или наоборот. Там нужно было иметь терпение, а у меня, его не было. Зато я был номенклатурный работник. Мне нравится описание номенклатурного работника в украинском анекдоте: это вареники в глечике. Его валяют там, в сметане, не важно, в каком месте он в глечике находится. Выпал из глечика — назад не попадешь.
Я сам выпрыгнул из глечика не от большого ума, но это факт. И, к моему счастью, больше никогда не был первым лицом на службе. Правда, и не рвался. Но всегда хотел быть самостоятельным. А это во все времена непросто. Всегда найдется некто, желающий тобой командовать. Мечтаю и стараюсь, чтобы мной командовал Господь! Он это делает ненавязчиво и мудро. Повторяюсь, но слова профессора Хильденбрандта глубинны: «Человек является ездовым животным или Бога, или сатаны». В моей жизни были оба. Стараюсь, чтобы на мне ездил только Бог.
Я нашел себе место работы в Ульяновске. Отец в перспективе тоже хотел туда переехать. Как мы перебирались из Каменск-Уральского в Ульяновск? Как отправляли вещи? Как контейнер полгода стоял на станции в Ульяновске? А после мы его нераспакованным вернули в Свердловск. Жена, дочь и я первое время жили в гостинице «Советская», оплачивала проживание филармония.
Вспоминаю Эссера тех времен, и тоскливо на сердце становится. Справедливости ради следует сказать, что «мое ребро» за тот период жизни со мной заслуживает признания — она безропотно моталась за мной. Но парадокс: когда меня не нужно было слышать и слушать, она слышала и слушала. А позже, когда нужно было ко мне прислушиваться, у нее давно и плотно было наглухо закрыто сердце. Это мое прошлое. Храни мое «виртуальное ребро», Господь, но только на приличном расстоянии от меня, а меня — от нее.
В моей трудовой книжке есть запись о том, что я работал с 23 апреля по 25 августа 1976 года в качестве замдиректора Ульяновской областной филармонии. Чем я занимался? Планированием и организацией концертной деятельности в Ульяновске и Ульяновской области. У меня в подчинении был оперативный отдел, состоящий из начальника концертного отдела и уполномоченных по организации концертов. С обязанностями я, безусловно, справлялся. Почему так мало поработал? Тяжелый вопрос. Куда вернулся? В очередной раз на Урал, в Свердловск.
Вот судьба!... Всю жизнь уходил и всю жизнь возвращался... Сейчас на старости лет то же самое. Только я уже собираюсь дальше, в Германию, где мама и родня. Но я уже мудрее себя веду. Не буду рвать. Поеду, но оставлю квартиру и сад. Нельзя уйти от того, от чего нельзя уйти. Не я, так дети, может быть, вернутся. Я так и не ответил, дорогой читатель, на вопрос, который сам себе задал. Я уже давно делю события в жизни на два: по плоти и по духу. По плоти: директора Коняшина Александра Николаевича, который меня пригласил, перевели директором филармонии в Калугу. Мужик он был приличный. Тоскливо без него стало. А по духу, в очередной раз оказался опять на Урале: что-то здесь не доделал. Сейчас я думаю, что это была община, у основания которой я стоял. Кстати, несколько лет назад в Екатеринбург приезжал лютеранский пастор Фридрих Демке. Он был из Германии, у него закончился срок служения в Ульяновске, и решил оставить общине в память о себе купель из мрамора. Приезжал сюда за мрамором. Он рассказал, что лютеранская церковь в Ульяновске — это общественный туалет. Вот ведь какое кощунство было позволено при советской власти: из церкви сделать туалет! А сейчас там опять церковь…
Ульяновск в те годы был, можно сказать, третьей столицей России — родина вождя. Москва, Ленинград и Ульяновск. Сюда приезжали концертные коллективы даже из-за рубежа. Помню немецкий ансамбль под управлением Брауэра, японский «Бони Дзякс». Приезжали ведущие коллективы Советского Союза. Там познакомился с руководителем белорусских «Песняров» В. Мулявиным и узнал, что он тоже уралец. Был Ленинградский мюзик-холл под управлением И. Рохлина ( с участием Л. Полищук), был Е. Весник. Позже я приезжал в Ульяновск с Борисом Штоколовым. Там я узнал о смерти бабушки, отца, из Ульяновска летал хоронить.
Зачем был в моей сумбурной биографии Ульяновск, не знаю, но он был, и все тут.
Свердловская государственная филармония
В 1976 году после очередного возвращения на родную уральскую землю на этот раз из Ульяновска меня, блудного сына, взяли на работу в Свердловскую филармонию на должность главного администратора. Вплоть до 1978 года, когда Павел Иосифович Левит пригласил меня к себе в музкомедию, я работал в филармонии. Директором в те годы был Николай Романович Маркович, художественным руководителем — Вадим Сергеевич Демьяненко. Здесь работали такие корифеи, как Г.Б. Гарри, М.П. Васильев. После смерти Николая Романовича я читал его мемуары. Оказывается, его родители работали в руководстве Краснотурьинского лагеря, естественно, не пионерского. А мои родители сидели рядом в подобном лагере в Карпинске.
Руководитель Маркович был мудрый. Вполне естественно, что он получил лучшее воспитание, чем я. Филармония в переводе с итальянского означает «музыкальный дом». В те годы это был, действительно, музыкальный дом, работавший на всю область.
В период, когда у Уральского народного хора не было директора, я исполнял его обязанности. Хор входил в состав филармонии, как и симфонический оркестр под управлением Марка Израилевича Павермана, с которым у меня были очень теплые отношения. Художественным руководителем хора в те годы был Владимир Иванович Горячих, человек сложный и противоречивый. С Уральским хором я провел гастроли в Москве. Жили мы в гостинице «Бухарест», сейчас ее уже нет. Был сборный концерт в Кремлевском дворце съездов. Выступали мы и в Концертном зале имени П.И. Чайковского. Помню, пока шел концерт, мне удалось выбраться в ресторан «Пекин», который располагается неподалеку и кухню которого мне давно нахваливали. Перепробовал всего, так что стошнило. Больше никогда в жизни не рвался пробовать китайскую кухню.
Очень теплые отношения у меня были с Иваном Кремешным — солистом Уральского хора. Как великолепно он пел «Гору Магнитную»! Даже сейчас-а прошло столько лет,- вспоминаю его пение, и на душе становится тепло. Не так давно общался с его дочерью, она тоже поет, работает за границей