Санкт-Петербург — это для меня что-то очень большое, огромное, но уже, к моему счастью, в прошлом.
Как-то просматривая книгу «Петербург в русской поэзии», я нашел стихотворение А. Яхонтова «Окно в Европу», написанное в 1863 г.
И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу,
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно…
А. Пушкин
Знать, одолел мороз трескучий,
Знать, было на Руси темно,
Коль сильным взмахом царь могучий
В Европу прорубил окно.
Не нам судить, за что обрек он
Нас вечно мерзнуть над Невой —
Как будто не нашлось бы окон
В привольной местности иной, —
За что в убийственной работе
Толпы людей погибли там,
Где нынче город на болоте
Чело возносит к облакам…
Вот с лишком полтора столетья
Сидим мы сиднем у окна,
Дожили до тысячелетья,
Достигли совершеннолетья,
А Русь-то все еще темна!
Все лед еще под нами тонок!
Давно мы вышли из пеленок,
А пред глазами — пелена…
Как долго в полусне зевая,
Мы лбом совалися в окно!
Мысль не влетала к нам живая:
От ней хранило нас оно
Своими стеклами двойными!..
Под волей и резцом стальными
Упала наша борода,
Но не расстались и тогда
Мы с распорядками родными.
Мукой напудрив парики,
Бойка на слово, Русь сызмала
По-европейски лепетала,
Брала, что было ей с руки,
Гналась за всем наружно новым
И, пользуясь добром готовым,
Хватала мудрости вершки;
Увлекшись духом подражанья,
Не сознавая сил своих,
Едва разжевывала знанья
И не усваивала их;
На грех в политику пустилась,
Но дома ей не повезло…
В Париж, по паспорту, просилась,
Да не пускали — как назло!
…
И вдруг шагнули мы далеко,
И заповедное окно
Дыханьем времени широко
Пред нами вдруг растворено!
Неотразимою волною
К нам свежий воздуха приток
Ворвался — и принес с собою
Цивилизации итог.
Вот тут себя мы показали!
Мы сном таким блаженным спали,
Что то, о чем еще вчера
Не думали и не гадали,
Свершилось — почерком пера!
Как после страшного разгрома,
Не вдруг очнулись мы… Затем,
Благословясь, засесть бы дома
И дело делать бы? Зачем?
Нет! Мы бросаем наши нивы,
Сбираем скромный наш доход,
И быстро мчат локомотивы
Нас в Запада круговорот.
В кредит добыв себе заране
Кредитных радужных надежд,
С дешевым паспортом в кармане,
Мы грезим, не смыкая вежд;
На все глядим мы сплошь и рядом,
Мотая русские рубли;
В Берлине запаслись нарядом,
В Париже — современным взглядом,
Мы рады плыть на край земли;
Играем в Бадене в рулетку,
И скверный курс нам — нипочем!
И осенью в родную клетку
Нас не заманишь калачом…
Вот наконец, свершивши много
Ко облегчению сумы,
Упрыгались! В конце зимы
Лежит нас к северу дорога…
От стужи морщась, мы в окно
Обратно лезем поневоле:
Нас ждет невспаханное поле,
Нас ждет раскрытое гумно;
Вид сельский — безотрадно скучен,
Мужик не внес еще оброк,
Меж тем за неуплату в срок
От опекунского получен
Категорический намек…
Как быть? До нового потопу
Не лучше ль силы поберечь?
Не завалиться ли на печь,
Заколотив окно в Европу?
Сегодня одно к одному — то же по истечении более века. Мы, люди, не меняемся, меняются декорации, но мы — нет, поэтому все и повторяется.
Меня переполняют эмоции, столько всего можно о том времени написать. Эту тему я закончу небольшой зарисовкой.
Итак, я прожил в Санкт-Петербурге более десяти лет в середине 1980–1990 годов. В конце 1994 года я окончательно вернулся из Ленинграда в Свердловск.
Петербург — Ленинград — Санкт-Петербург можно сравнить с женщиной небесной красоты. Очень красивой женщиной, которая приближается к критическому возрасту, одетой с иголочки, которой 300 лет, родившейся творением Петра I на Неве. Возраст этой святой троице Петербургу — Ленинграду — Санкт-Петербургу не изменить. 300 — это 300, ни больше, ни меньше. Можно немножко подновить эти города, и только, молодость им не вернешь. Он тем и красив, что един в трех лицах. Бог — Отец, Сын, Святой дух. Петроград — Отец, Ленинград — Сын, Санкт-Петербург — Святой дух. \ Что-то это место слишком заумно получилось, но выбрасывать мне этот абзац жалко\.
Я хотел бы еще описать сцену, которую сам наблюдал в 1992 году в подземном переходе между Московским вокзалом и метро «Площадь Восстания». 1992 год — это год перестроечного беспредела, безвластия. В переходе сидел мужчина с расстегнутой ширинкой, из которой торчало достаточно внушительное его хозяйство, то есть то, что говорит о том, что он не женщина. У ног его лежала шапка. Поскольку его половая принадлежность была действительно внушительной, проходящие мимо женщины подчастую, с удовольствием окидывали это и бросали в шапку деньги. Я стоял за колонной минут десять, наблюдая эту сцену. Могу пофантазировать и эту сцену назвать — «символом» перестройки. После всего, что произошло в жизни этого мужика с 85 года, начала перестройки, после вручения ему национального его богатства — ваучера, у него все как пришло, так и ушло, осталось одно его половое богатство, и он стал им торговать. Поймите, я никого не сужу, я смеюсь и плачу одновременно, но не над страной, не над людьми, а над собой — тем прошлым, прежде всего над собой.
Вчера вечером (22.02.2003) смотрел по телевизору «Свободу слова» с Р. Шустером. Сильно запомнилось интервью с режиссёром Юрием Любимовым. Зал его так и не понял, как не понял в свое время академика Сахарова. Как не поняли люди Иисуса. Тех, кого не понимают, распинают, вместо того, чтобы благодарить. Все участники передачи дружно хотят изменить ситуацию, вместо того чтобы менять себя. Только измененные люди могут изменить ситуацию, что и предложил им непонятый Ю. Любимов.
Вернемся к Санкт-Петербургу. Это пишет человек, безусловно любящий Санкт-Петербург, но он так же безусловно любил свое ребро, женщину, не оставившую его без будущего, без ребенка, любил остальных своих жён. Но.........
Аминь.
Шесть лет учебы в Киевском театральном институте, здание которого стоит прямо на Крещатике... Двенадцать лет жизни в Санкт-Петербурге и работа в Малом драматическом театре на улице Рубиншнейна в пятидесяти метрах от Невского... Если бы я мог писать, как А.С. Пушкин, то написал бы оду Невскому и Крещатику!
Крещатик был в моей жизни раньше, поэтому начну с него. Кстати, знаете, как по-украински юмористически звучит «Паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она» из оперы «Евгений Онегин»?— «Паду ли я, дручком припертый иль мимо прошпандуре вин…»
В газетах раньше был лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» На украинском юмористически это звучит так: «Голодранцы всех частин, счепайтесь до кучи».
«Дары ланив», «Перукарня», «Горилка с пэрцем», «Пэпи довги панчёхи». Мужчина по-украински — чоловик, женщина — жинка. Каштаны. Украйнские рынки. Украйнские женщины, — какая прелесть!
В Германии - всё очень рационально, больше соблюдается «женщина — ребро мужчины». Культ семьи. Меньше материальных проблем. В России, на Украине не так все рационально. Можно сказать и так - женщины России и Украины не так легко соглашаются с тем, что они наше ребро. И вообще корень зла и несчастий - женщина, начиная с Евы, которая заставила Адама попробовать это злосчастное яблоко. Подумать только, сколько веков назад стрямкали они это яблоко, а проблем в связи с этим и сейчас хватает!...
Рынок на Крещатике, кажется, Бессарабский. Чего там только нет, и кого там только не увидишь! Запомнилась фотовыставка на Крещатике. Памятники на Украине, посвященные Великой Отечественной войне. Сильно запомнилось фото: двадцатиметровая Стела, на которой написано: «Здесь в 1943 году вел пулеметный бой по немецко-фашистским захватчикам полковник Леонид Ильич Брежнев».
Главпочтамт на Крещатике. Корреспонденцию «до востребования» я там получал на букву Е (Э на украинском языке нет).
По всему Крещатику растут каштаны. Когда они цветут, это что-то очень впечатляющее. Наверное, это уже не в этой жизни, но жаль, я бы мечтал еще раз пройти по Крещатику.
Но, естественно, и по Невскому в Санкт-Петербурге. На Невском проспекте находится наш главный лютеранский храм — Церковь святых Петра и Павла. Казанский собор, Дворец-Белосельских-Белозерских, Адмиралтейство у начала Невского проспекта, очень много церквей, кони Клодта, неисчислемое количество магазинов. Дворец искусств театральных деятелей. Метро «Невский проспект», метро «Маяковского», метро «Площадь Восстания».
Театр Комедии - Акимовский, Театр имени Пушкина - Александринка, кинотеатр «Колизей». Могу с завязанными глазами перечислять, перечислять, перечислять. Когда было время и тоскливо, то бродил по Невскому. Идешь по этому человеческому ручейку. Всем глубоко плевать на тебя, и тебе плевать на всех. Плывешь по ручейку, и все.
О Невском столько написано, что о нем и писать сложно. Он, безусловно, этого заслуживает. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я, счастливый, не единожды видел и Невский и Крещатик. Сейчас в Екатеринбурге в мини-варианте строят на Вайнера что-то подобное. Увижу ли, не знаю. Но в Саратове увидел. Красота. То, что планируют в Екатеринбурге, будет очень интересно, так же, как и в Саратове, не будет ходить транспорт. Как это украинском юморе об обьявлении в транспорте: «Чтоб ты так доехал, как ты купил билет», «Не высовывайся, иначе завтра нечего будет высовывать». Да, хотелось бы мне, напитанному Невским, Крещатиком, познать еще Унтер-дер-линден в Берлине на таком же уровне, как познал Невский и Крещатик. Но не успею уже. А вообще — кто его знает? Человек предполагает, а Господь располагает. Как моя сестра Гильда сказала мне: «Я в тебе, Павлик, вижу русского интеллигента».( Впрочем, я уже повторяюсь.) И что характерно, ни разу в жизни не отказывался от своей национальности, а ведь русский интеллигент, а не немецкий. Да, национальность — это не то, что написано в паспорте, а состояние души. А душа русская. У многих ли людей русской национальности душа русская? Как Штоколов как-то сказал: «Ты, Павел, может быть более русский, чем я». Все это условности, придуманные людьми, как и границы государств. Женщины Крещатика, женщины Невского, вами приятно любоваться, как красивым цветком, ни в коем случае не срывая его. Сразу завянет.