4 декабря.
Сегодня я полдня провел на территории лагеря Заксенхаузен, построенного в 1936 году. Это был концентрационный лагерь имперской столицы, где до начала войны содержались преимущественно немецкие заключенные, попавшие туда по политическим и расовым причинам. В общей сложности через муки Заксенхаузена прошло около двухсот тысяч людей 47 национальностей, в том числе большая группа из Польши, России, Франции, Скандинавии, причем половина из них не смогла выжить. В период с 1945–1950 годы Заксенхаузен использовался советской военной администрацией в качестве лагеря особого назначения. Там под арестом находилось в целом шестьдесят тысяч человек, в том числе помимо национал-социалистов все больше таких, которые считались «классовыми врагами». В 1961 году состоялось открытие Национального мемориального комплекса Заксенхаузен.
17 декабря.
С последней моей записи прошло тринадцать дней. За эти дни я проехал всех моих родных по Германии. Старался я быть у каждого сутки, то есть ночевал ночь и один день. Был у Риты Эссер, сестры, а ее семья — это муж, два сына, дочь и ее мама, тетя Айгена. Затем семья тети Лиды, родной сестры отца, они уже двадцать пять лет в Германии, это она, ее дочь Гильда, моя сестра, две ее дочери. Двое суток прогостил у моего брата Вольдемара, он живет в Меттманне. Это уже не в Дюссельдорфе, но рядом с ним. Вольдемар, его жена, сын, его жена и ребенок, и у Вольдемара дочь с мужем и ребенком живет в другом месте. Затем я переехал в Бюрен, к другой ветви родни. Это семья Гецов. Тетя Фрида живет одна, сын ее Ваня с женой, сыном и дочерью. Сестра Лида живет одна, но у нее дочь в другом месте живет. Моя сестра Аня, семья которой — муж и сын. Уесть ещё у неё дочь, которая живет в другом месте с мужем, дочерью и сыном. Да, в Ратингене был на могиле дяди Филиппа и его жены тети Эрны. Это родной брат отца. Он с 1940 года в Германии. У них остались три дочери с семьями, я их уже совсем не знаю, они совершенно не говорят по-русски, для общения с ними необходимо досконально учить язык. Резюме за эту поездку одно: счастливых, по моему пониманию, людей, живущих в раю, я не увидел. Увидел более обеспеченных — да, но не более счастливых. Тут идет гораздо более сложная борьба за существование, но тело в более комфортных условиях, чем в России.
Справедливости ради требуется сказать, что при всех недостатках западного общества, того, что я вижу в Германии, оно более гуманно и на словах, и на деле. В России гуманизм больше на словах. Хотя, наверное, с улучшением жизни в России и она, несомненно, будет улучшаться. Хотя бы потому, что хуже уже не может быть, в интерпретации Р. Карцева. В результате поездки у меня зародилась мысль написать тему «Родные в Германии и родные в России» — сопоставить это. Я, безусловно, рад встрече с родными, и они тоже, судя по тому, как они меня встречали. Появилось ощущение целостности рода, чего уже давно у меня внутри не было. А к сестре Гильде, которая написала книгу об истории нашего рода, я чувствую огромную признательность, благодарность и симпатию за то, что она постаралась описать все, что знает о нашем роде.
Вчера заказал билет на автобус до Екатеринбурга на 4 января. Новый год и Вайнахт праздную здесь, а в Старый Новый год планирую уже быть в Екатеринбурге. Хочу попробовать проехать с тем, что у меня написано по Свердловской области и, особенно в местах проживания российских немцев на севере области. Что мной движет? Наверное, прежде всего стремление вести людей к тому, к чему пришел сам, то есть к Богу. Архисложная и архиответственная задача. Рациональный немец, а еще и немец, считающий все на деньги, этого никогда не поймет, назовет меня дураком, и все тут. Но Господь одобрит. Я почему-то чувствую себя обязанным это сделать, а потом, когда придет вызов, уехать на ПМЖ в Германию на родину предков. Мне будет очень тяжело найти здесь свое место, но, тем не менее, я чувствую себя немцем и не только на словах.
18 декабря.
Нужно убегать в Россию, иначе мое туловище победит. Вчера наблюдал сцену кормежки уток, лебедей и нутрий. Вернее, сам кормил их. Они как увидели, что у меня есть хлеб, сразу стаей слетелись ко мне. Пока у меня был хлеб, они были рядом. Вот так и мы, люди, бежим на «хлебные места». Германия — такое место. Да, я живой человек, у меня есть, как у всех людей, «туловище», ему комфортней здесь, в Германии, на родине моих предков.
Не хочу философствовать, не хочу ни о чем говорить — я хочу домой. Вдруг стал чувствовать, что нет никакой индивидуальности Эссера, а есть баранчик на откорм и убой Эссер, что эта жизнь меня засасывает. Она мне нравится. От греха подальше лучше уехать.
Но когда придет вызов, жить я сюда, безусловно, поеду, хотя и буду тосковать по России. Но будет лучше и честнее тосковать по России здесь, чем по Германии в России, а это со мной, безусловно, будет.
19 декабря.
Менее чем через две недели заканчивается 2002 год. Нужно просмотреть сегодняшнюю берлинскую газету «Во вторые руки». Может быть, на мое счастье найдется дешевый ноутбук. Мне бы он не помешал, я мог бы сразу печатать, как на машинке, а не переписывать. А потом перепечатывать, а это экономия и времени и денег.
Для меня в жизни архиважна эта книга. Она дает смысл существования в этом земном мире.
Германии я не нужен. Она может меня принять как соплеменника к себе, но я ей не нужен.
Ее проблемы я не в состоянии решать. Моя жизнь в Германии может быть только в качестве бедного родственника. Идеален пример профессора Вильмара Лукаса, который переехал сюда, но уже находясь в пенсионном возрасте, его дети, жена уже давно здесь. По сути, хорош пример мамы. Достойно дожить отпущенное Богом время в достойных условиях.
До пенсии в России мне пять лет, в Германии — десять. Нужен ли я России? Подобные мне люди, безусловно, России нужны. Но не востребованы. Но самое главное, мы всю жизнь должны доказывать свою необходимость Отцу небесному. А земные власти все очень шатки. Да еще добавить всю эту кучу гноя, эту накипь, что за эти годы в России образовалась. Ей вообще ничего не нужно, кроме собственного благополучия. Но его нельзя выстроить в отдельно взятой семье.
24 декабря.
Вчера у нас с мамой разгорелся первый серьезный конфликт, который уже давно назревал. Время здесь, в Германии, летит очень быстро. Не буду даже перечислять, что за это время произошло. Никаких серьезных событий не было. Ходил, смотрел Ораниенбург, Берлин. Красиво. В воскресенье, 22 декабря, был с мамой на службе. Суть конфликта с мамой в том, что она уже глубоко вошла в контакт со «свидетелями Иеговы». Все бы ничего, но за нее нашу религию, как и национальность, выбрали предки. Это лютеранство. Мы, христиане лютеранского вероисповедания. Не познакомившись по-настоящему со своей верой, ее сейчас занесло в другую религию. В глубину она не вдается, но уже помогает иеговистам раздавать их книги, календари, и это бы ничего, но она уже их мозгами судит. Короче, на мой взгляд, моя мама, а это, прежде всего от одиночества, мечется между двумя религиозными течениями, а это уже чревато внутренней борьбой души и чревато душевным заболеванием. А душевных надрывов в ее жизни, как и моей, достаточно. Это я мягко сказал, даже архидостаточно. А мне же, собственно говоря, пора уже уезжать. Богу все равно, где я живу.
Эти последующие несколько дней в Германии происходит самый главный праздник Вайнахт. Есть ли у меня внутри ощущение праздника? Я бы сказал: нет. У меня философский склад ума, а это предполагает философский настрой и отсутствие излишних страстей, хотя это не всегда получается. Эмоции захлестывают.
25 декабря. Сегодня Вайнахт. Мне лень писать, лень ходить. Нужно быстрее спасаться, ехать в Россию. Здесь мне лень писать, людям будет лень читать.
26 декабря.
Сейчас одиннадцать часов дня. Сижу в Ораниенбурге в парке. Пишу Хороший праздник Вайнахт. Немцы из него сделали семейный праздник. Все тихо. Город замер. Дома здесь большие, красивые. С размахом. Рождение Иисуса. Рождение христианской семьи. Христианская ли семья у нас, то есть у меня? Нет, и тысячу раз нет.
27 декабря.
В России писал свои опусы, чувствовал, что это кому-то нужно. Здесь, в Германии, не вижу эту нужность. Представляю себе читателя в образе бюргера с заплывшими салом глазами, который говорит: зачем мне все это, мне хорошо у моего корыта. А ты меня заставляешь думать, зачем это? Я сыт. Напоен пивом. Мне хорошо. Вы не подумайте, что я его, этого бюргера, ругаю. Я просто от бессилия констатирую ни я, ни мои проблемы ему не нужны. Он меня может к себе в Германию принять, как своего бедного родственника. Дать мне кусок хлеба с салом. И все. Важно, чтобы я его оставил в покое. Не докучал ему.
28 февраля.
Прошел уже месяц с того времени, как я вернулся из Германии в Россию. Последние несколько дни правил материал, написанный мной в Германии. Завтра начало весны, 1 марта. 2 марта день рождения моей дочери Светочки, единственного, что после меня останется. Дочь и книга с моими мыслями, вот и все. Все события, связанные с поездкой в Германию, улеглись, все в голове расставил по полочкам. Но вернемся к России и в Россию.
Екатеринбург. Театр. Спектакль.
Вся жизнь игра, и люди в ней актеры — сказал В. Шекспир, и это святые слова. Действующие лица, декорации все те же. Разве что немного поменялись местами артисты. Скажем, один артист стал играть роль статиста федерального значения, другой — городского, но что характерно — нет декорации, нет интриги, но блеф есть. А другой артист переплюнул всех. Будучи за границей пригласил всех на ПМЖ в свою область, но не дай Бог какой-либо из приглашенных решится, действительно, приехать... Юмора дурак не понимает.
Политика. Что это такое? Кто-то говорил: вы видели, как комар писает, так это еще тоньше. Политика. Блеф. Спектакль. Концерт. Артист. Коммерческая структура «Рога и копыта». Козьма Прутков. Остап Бендер. Александр Мень. Пушкин. Барков. Сталин. Солженицын. Все смешалось в доме Облонских. Бандит. Обыватель. Интеллигент — так ему и нужно. Святой. Дурак — смотрите, какой молодец. Умный — смотрите, какой дурак. Партии, Цивилизация. Инквизиция.