Начиная с рассматриваемого периода, наказание военнослужащих все последовательнее перестает рассматриваться как самоцель, хотя до идей нравственного воздействия, а тем более исправления провинившегося было далеко. "Не таков был век, не те были нравы и правовые воззрения." [Столетие военного министерства, кн.2, ч.3, С. 46.] Тем не менее, Петр I считал, что при условии суровости и справедливости наказание должно являться средством предупреждения для других.
Для реализации этой цели особое значение стало придаваться процессу осуществления наказания: его неотвратимости, публичности, гласности. Цель устрашения наказанием. -"дабы смотря на это, иные такова беззаконного и скверного дела не делали» - логично дополняется целью общего предупреждения, получившей более четкое изложение в Генеральном регламенте Российского государства (Генеральный регламент или Устав Коллегий 1720 г.; Регламент или Устав Главного магистрата 1721 г.) В нем применительно к каждому населенному пункту предписывалось: «Надлежит публичному месту быть, где в указанное время все наказания на теле и лишение живота чинено быть имеет, дабы всяк смотря на то, от таких погрешений и преступлений себя мог охранить." [ П.С.З.,Т.6, N 3534, 3708; Соловьев С.М. Указ. соч., С. 80 и др.]
При применении специальных наказаний к осужденным военнослужащим преследовалась и _специальная цель искупления вины в ратном деле, а также возможной реабилитации и исключения достойных из числа преступников. Известны случаи использования осужденных на смертную казнь за дезертирство впереди штурмующих крепости неприятеля, которым царь обещал прощение в случае успеха.[ П.С.З.,Т.6, N 3751.) При всей неуклонности требования "каждому служить по совести" признавалось, что отбытие наказания полностью поглощает совершенную провинность. Солдаты и офицеры, бывшие на каторге и публично наказанные, получив затем публичное же прощение своей вины, должны были считаться в числе "добрых людей", и упрекать их понесенным наказанием запрещалось. Геройски погибшим в боях осужденным военнослужащим оказывались общепринятые воинские почести. [П.С.З., Т.7, NN 4638,4639,4641,4642.) Все это свидетельствовало о несомненной воспитательной цели воинского наказания.
Некоторые впервые появившиеся в это время наказания против чести еще более конкретизировали воспитательный аспект наказания. Они преследовали специальную воинскую цель поднятия чувства достоинства у солдат и офицеров, повышения авторитета и приоритета воинской и государственной службы. Например, шельмование, т.е. политическая смерть; легкое или тяжелое лишение чести.
В числе наказаний против чести (или позорящих) также указывались лишение чина, разжалование в рядовые, исключение со службы, использование офицера по службе в качестве рядового и выговор. В указанных наказаниях также просматривается их воинская природа и специальная цель, обусловленная службой.
Для усиления воспитательного воздействия на военнослужащих при Петре в войсках появляется прообраз суда общественности. С 1714 г. в полках вводится, а с 1721 модернизируется суд общества офицеров. В компетенцию таких судов входило отстранение от должности и службы офицеров части за различные правонарушения.[ П.С.З., Т.7, N 3807.] Причем в соответствии с Табелем о рангах 1721 г. воинские чины считались в то время выше прочих: статских и придворных, поэтому такое наказание являлось отнюдь не малозначительным. [ П.С.З., Т.6, N 3890.]
Для нижних же чинов были предусмотрены иные позорящие наказания: "посажение на деревянную кобылу", ношение мушкетов, рассчитанные на соответствующую реакцию сослуживцев и достижение воспитательных результатов в отношении провинившихся.
С точки зрения реализации воинских целей наказания представляют интерес такие факты: начальник, причинивший смерть своему подчиненному посредством жестокого его наказания, был обязан завербовать на службу другого солдата; офицер, по недосмотру которого его подчиненный совершал побег, лишался части жалованья.
В то же время некоторые воинские наказания естественно решали и общие задачи уголовно-правового принуждения: преследовали цели изоляции или удаления (частного предупреждения), обеспечения общественной безопасности и освоения новых земель, экономические, трудовые и финансовые цели.
Как замечали специалисты, тюрьма в ХVIII веке не задавалась никакими гуманитарными целями, а тем более целями исправления преступника.
Тем не менее уже в это время наблюдаются попытки нравственного воздействия на осужденного, преимущественно на религиозной почве, что находит и соответствующее законодательное отражение. [П.С.З., Т.9, N 8351; Т.16, N 12227; Т.17, N 12312; Т. 20, N 14579.]
4. Гуманистические начала эпохи возникновения на Западе буржуазных отношений не могли не отразиться на уголовной политике и карательной практике Петровской Руси, стремившейся из изоляции в цивилизованную Европу. Тем самым внешнеполитические, международные аспекты также способствовали развитию уголовно-исполнительных отношений и их самостоятельной военно-правовой регламентации.
В законодательстве Петра I впервые предпринимается попытка закрепления некоторых основных цивилизованных принципов уголовного и уголовно-исполнительного права.
Положения о личном, виновном и справедливом характере наказания упоминались и ранее, но, несмотря на некоторые исключения, начинают находить свое практическое воплощение в России именно в XVIII веке.
Например, ссылка с семьями начинает терять свое значение с того времени, когда "ссыльных стали употреблять на труд подневольный, каторжный." [Таганцев Н.С. Указ. соч.,Т.2, С. 96.]
К обстоятельствам, дифференцирующим вину и наказание, военное законодательство стало относить совершение преступления по неосторожности ( "не нарочно и неволею"), заблуждение или неведение закона. Последнее признавалось смягчающим в случаях, когда солдат засыпал на часах или недавно пришел на службу "и еще "Артикула" не слыхал". А в манифесте о введении в действие Воинского артикула предписывалось: "Дабы неведением никто не отговаривался, надлежит сей артикул на смотрах, а особливо при их всяком полку по единожды прочитать в неделю, чтобы всяк своего стыда, наказания и бесчестия удалялся и бегал, против того же благодеяния, храбрости и повышения прилежания имел." Чем не презумпция знания закона ! В 1714 году Петр повелел печатать указы для всенародного объявления, "дабы были в том сведомы." [ П.С.З., Т.5, N 2785.]
Малолетство, душевная болезнь, необходимая оборона, крайняя необходимость, исполнение приказа, совершение деяния случайно, по определенным указанным в законе мотивам как факторы, связанные с субъектом и субъективным вменением, также учитывались при наказании.
Будучи внедренными первоначально в военное законодательство и апробированными на военнослужащих, указанные прогрессивные идеи затем были распространены на всех субъектов государственной службы ("на правителей земских") Указами 1716, 1719, 1735 г.г. и впоследствии оказали существенное влияние на развитие всего Российского законодательства.
Приведенное положение безусловно является очередным и весьма наглядным подтверждением известного исторического тезиса о развитии армии как об одном из источников экономического и общественного прогресса, ибо в подавляющем большинстве случаев все новое действительно внедрялось первоначально в вооруженные силы. Развитие Российского законодательства шло по тому же пути, что и естественные науки и техника: все передовое, новое, использовалось прежде всего в войсках, а затем переносилось на все общество, востребовалось им. В последующем, с уменьшением милитаризации государства и общества этот закон применительно к социально-правовым явлениям изменяет свое действие и приобретает иное направление: применительно к категориям логики индукция сменяется дедукцией, что в современным условиях следует признать совершенно обоснованным и оправданным.
5. Исполнение наказаний, конструирование их отдельных видов и всей системы в целом на основе определенных целей неотделимо и производно от уголовно-правовой категории преступление, связано со всем уголовным правом и способом его применения в рамках существующего одновременно с ним процесса судопроизводства.
Наказания при Петре изменились количественно и качественно. Они стали дифференцироваться в зависимости от классификации совершаемых преступлений (общих уголовных или воинских - 7 различных видов) и в своей совокупности уже образовывали иерархически выстроенную систему (лестницу наказаний). Последняя являлась средством достижения выдвигаемых и указанных выше целей уголовного принуждения.
В зависимости от этой "лестницы" достаточно жестко строилась и уголовно-исполнительная (карательная) система. Являясь продуктом своей эпохи, она была предназначена для достижения любым путем целей борьбы с проявлениями опасной для государства и армии деятельности. Н.А. Бердяев, характеризуя данную эпоху, писал: "Реформы Петра были совершенно неизбежны, но он совершал их путем страшного насилия над народной душой и народными верованиями...Приемы Петра были совершенно большевистские..." [Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М.: Наука, 1990, С.11-12.)
Рассмотрим конкретные виды входящих в систему наказаний:
а) Воинский артикул предусматривал применение смертной казни в 122 случаях, т.е. более чем в 50 % норм, что дало основание некоторым авторам называть его кроваво-жестоким (всего этот источник насчитывал 209 артикулов, расположенных в 24 главах). В нем впервые был введен расстрел ("аркебузирование") как способ казни. Как остроумно замечали отечественные историки и юристы, при строгом и последовательном применении буквы закона на Руси не осталось бы ни воевод, ни дьяков, ни других жителей. [См.: Сергеевский Н.Д. Смертная казнь в России в ХVII и первой половине XVIII в.в. - СПб., 1884, С.12; Таганцев Н.С. Указ. соч., С. 105 и др.]