Но сводить все только к материальным факторам нельзя. Во-первых, по сравнению в 90-ми годами прошедшего века, материальное положение большинства людей улучшилось, хотя еще и не достигло того уровня, который может считаться нормальным. Во-вторых, проявления семейного насилия нередки и в материально благополучных семьях. Они же составляют серьезную проблему для развитых стран зарубежья: США, Великобритании, Германии и др.
Но бесспорно, что годы реформ в России не прошли бесследно и в плане негативного воздействия на многие социальные институты. Общая нестабильность стала источником постоянного раздражения, которое усугублялось ломкой общественных отношений практически во всех сферах жизни и практически полной перестройкой аксиологической системы, как н официальном уровне, так и в быту. Эта перестройка как раз слабее всего сказалась на отношении к женщине, (мы вернемся к этому ниже), но в остальных вопросах она перевернула жизненные представления большинства.
После жестких идеологических установок возможность выбора собственного мнения застала многих врасплох. Раскрепощение обернулось хаосом. Вчерашние запреты стали нормой поведения. Такие психологические встряски на макро- и микро-уровне не могли пройти быстро и без негативных последствий, и не прошли. Всплеск преступности 90-х годов, в том числе насильственной преступности, был детерминирован не только экономической ситуацией в стране, развалом и хаосом производства, но и психологической напряженностью.
Но если бы только нестабильность экономики и переоценка ценностей на общественном уровне были причинами увеличения числа проявлений семейного насилия, то обстановка в сегодняшней России должна была бы способствовать их уменьшению, чего не происходит[4].
Широко распространено мнение, что люди, допускающие насилие в отношении своих близких являются психически нездоровыми. Изучение медиками и психологами особенностей родителей, которые жестоко обращались со своими детьми, показало, что среди них действительно чаще, чем в общей популяции, встречаются психические заболевания. «У них имеется ряд психологических, поведенческих или личностных особенностей: импульсивность, низкая самооценка, незрелость, склонность к диктату и агрессии, зависимость, отгороженность от семьи и друзей, многие испытывали супружеские проблемы».[5]
Однако жестокость в обращении с детьми представляет собою гораздо более сложное явление, нежели следствие патологии отдельной личности. При этом следует заметить, что в нашей стране практически не ведется изучение проблемы семейного насилия в отношении женщин, специалисты ограничиваются, как правило, проблемами жестокого обращения с детьми. Это, безусловно, одна из серьезнейших и важнейших проблем современного общества, но она не должна заслонять проблемы смежных областей.
Если в определенной степени изучена проблема семейного насилия в отношении детей: выявлены и проанализированы причины, выработаны отдельные психолого-педагогические рекомендации по профилактике и реабилитационной работе, созданы некоторые (хотя и недостаточные) правовые предпосылки для решения этой проблемы, то защита женщин от проявлений семейного насилия находится в эмбриональном состоянии.
Собственно, в сущности, нет даже официального признания существования подобной проблемы. Для этого потребовалось бы признать достаточную массовость явления, а также необходимость защищать именно женщин. Эта проблема только начинает осознаваться на уровне общества. Довести ее в полной мере до сведения государства еще предстоит.
К сожалению, в нашей стране сложилась такая практика, что понятие защиты субъекта (личности) мы ассоциируем прежде всего с правовой защитой. Но учитывая юридическое равноправие женщин, не приходится говорить о том, что им гарантированы особые формы этой защиты.
К тому же у правовой защиты есть и известные недостатки, обусловленные самой ее природой: многочисленные требования к формальностям, малая гибкость, медленное реагирование на проблему.
Если даже мы сию минуту признаем женщину особым субъектом российского права и захотим выработать нормативные акты, обеспечивающие ей повышенную защиту, на это уйдут годы. А конкретные личности в немалом числе нуждаются в этом уже сейчас.
Система социальной защиты в нашей стране также не рассчитана на защиту женщины. Управления социальной защиты населения занимаются в основном проблемами материальной помощи, причем в категории лиц, могущих на эту помощь рассчитывать, женщина попадает, только став многодетной матерью или матерью-одиночкой. Общественные центры помощи семье оказывают психологическую и медицинскую помощь, но они также ориентируются по большей части на защиту детей.
Общей проблемой для государственных и общественных служб этой сферы является слабость материальной базы, из-за чего трудно рассчитывать на действительно эффективную помощь: требуется оплачивать труд специалистов и т.п.
Кризисных центров, оказывающих помощь женщинам, пострадавшим от семейного насилия, в России очень мало. Мы вернемся к этой проблеме в соответствующем параграфе данной работы.
Тем не менее, теоретические разработки по борьбе с семейным насилием в отношении женщин, по большей части зарубежные, но и отечественные, существуют, хотя и в явно недостаточном количестве, и тем более, редко они воплощаются в жизнь. Следует также заметить, что зарубежные методики такого рода не всегда эффективны в России, поскольку слишком заметно различие в менталитете и установках общественного мнения.
Любой вид насилия, в том числе насилия семейного, является в конечном итоге, примером искаженных взаимоотношений между людьми.
Ученые, исследовавшие проблемы жестокого обращения с детьми, и практики, работавшие с пострадавшими и их семьями, обратили внимание на то, что семейное насилие имеет тенденцию воспроизводиться из поколения в поколение. Примерно, 25% людей, которые подвергались жестокому обращению в детстве, сами, будучи родителями, допускали насилие по отношению к собственным детям[6].
Согласно психоаналитической теории, поведение родителей по отношению к своим детям в значительной степени отражает тот опыт отношений, которые они пережили и усвоили во время своего детства. Примерно то же самое можно сказать и о супружестве[7].
Отношения между супругами во многом экстраполированы с отношений между их родителями. Иногда муж и жена являются носителями абсолютно разных установок, определяющих их роль в семье, это происходит, если они воспитывались в семьях с противоположными взглядами. Противоречия эти могут сгладиться, а могут послужить источниками конфликтов, приводящих в итоге к разводу.
Но есть один интересный, на наш взгляд психологический момент. Обычно считается, что именно противоречащие ролевые установки мужа и жены, унаследованные ими в родительских семьях, служат источниками конфликтов, губящих семью. Из чего логически вытекает, что счастливым и прочным будет брак, где подобные установки совпадают.
Однако простого совпадения мало. Случаи семейного насилия над женщинами, если не принимать во внимание те, что обусловлены патологиями психики или алкоголизмом (наркоманией), чаще происходят в семьях, где «совпадают» следующие установки: мужчина – глава семьи, в своих поступках он руководствуется только своими желаниями и никому не дает отчета. Женщина должна безоговорочно подчиняться, идеально вести хозяйство и заботиться о своем «повелителе».
Если подобные установки совпадают у обоих супругов, то каждый из них воспринимает как должное хотя бы психологическое насилие над женщиной, обращаясь за помощью только в крайних случаях насилия физического, доходящего до масштабов преступного, т.е. преследуемого в уголовном порядке.
На то есть свои социальные причины, порожденные особенностями именно российского менталитета.
В прошлом, мужчина (и не только в России) претендовал на роль полного хозяина в своем доме по причинам экономико-правового характера. Он являлся «кормильцем», он же был субъектом права. Рычаги экономические и юридические были полностью в его руках.
Женщина являлась либо женой, либо дочерью, либо незамужней родственницей, имеющей тем меньше прав, чем меньше было ее финансовое состояние, которым она обычно все равно не могла распорядиться без опекуна. «Только отец имел права власти, а мать была во власти мужа наравне с детьми».[8]
В настоящее время такое отношение к женщине является чисто психологическим пережитком. Совершеннолетняя незамужняя женщина может быть независимой от власти родителей или иных опекунов, может распоряжаться собой в полной мере. Для того чтобы социализироваться в обществе ей не требуется юридически быть чьей-то женой или дочерью, поскольку она есть субъект права. Конечно, у нее существует определенная потребность в семейном очаге, но она уже не абсолютизирована. Женщина может реализовать себя как личность и вне семьи. К этому нет препятствий юридических или экономических, как в прошлом, однако есть причины социально-психологические.
До сих пор в сознании среднестатистического российского обывателя (независимо от его пола) укоренено убеждение, что женщина может реализовать себя полностью только в семье, а одинокая (т.е. незамужняя) женщина есть существо ущербное.
Это не стоило бы упоминания в данной работе, если бы не приводило к огромному числу случаев семейного насилия над женами, которые, тем не менее, боятся потерять мужа, а поэтому не обращаются ни в милицию, ни в службы социально-психологической помощи.