Российская Ассоциация кризисных центров для женщин создана в 1994 году по инициативе кризисного центра АННА (Москва) при поддержке нескольких региональных центров Москвы, Нижнего Тагила, Екатеринбурга и др.
Осенью 1999 года Ассоциация получила юридический статус после 5 лет совместной работы центров. За это время были проведены исследования по теме "Представления Российского общества о проблеме насилия в отношении женщин" и образовательные программы по правам женщин. Результаты проекта были представлены в виде доклада к Конференции в Пекине.
Ассоциацией были выпущены фильмы "Война, насилие, Россия", "За крепостной стеной" о проблемах насилия в отношении женщин в России.
За время ее существования был проведен ряд тренингов для 16 городов России и осуществился двухгодичный проект , разработанный и проводимый совместно с Международным Институтом женщины , Право и Развитие "Юристы для кризисных центров" при активном участии Московского Центра содействия женщинам "ФАЛЬТА" (1996-1998).
В 1998-1999 годах начата Всероссийская кампания "Домашнему насилию оправданий нет!" при участии Московского центра "АННА", Санкт-Петербургской Службы социально-юридической помощи "Александра", Санкт-Петербургского кризисного центра для женщин. В рамках кампании акции проводились более чем в 15 городах России.
Сегодня членами Ассоциации являются 32 организации из различных регионов России.
Но тем не менее, на всю страну, на все 89 субъектов Федерации, существует всего около 30 подобных служб, не считая тех центров помощи семьи, которые среди прочих занимаются и проблемами борьбы с насилием в отношении женщин. Это капля в море.
Семейное насилие не обошло ни один населенный пункт в РФ, о чем свидетельствуют хотя бы данные криминальной хроники. А кризисные центры и службы семьи имеются только в крупных городах.
Между тем на Западе кризисные центры и смежные службы функционируют десятилетиями. Причем речь в их работе идет не только о реабилитации, но и о профилактике семейного неблагополучия, в чем бы это ни выражалось.
Семейное насилие можно и нужно предупреждать, если нейтрализовать его предпосылки. Это дает лучшие результаты, нежели затраты на реабилитацию пострадавших, которая в большинстве случаев все равно не может быть полной. И профилактические меры уже разработаны и действуют в ряде стран мира.
Так, в Австрии, по словам Е.Р. Мушкиной, практически нет отказных детей. Причина в существовании уже на протяжении более 30 лет особой структуры социального воспомоществования: Дома матери и ребенка[35].
Разумеется, бюджету содержание такой структуры обходится недешево: приют рассчитан примерно на 20 человек. Но большее количество нецелесообразно, поскольку иначе личность теряется, а такого рода воспомоществование обязательно должно носить личностный, индивидуальный характер.
Работа в такой структуре начинается с того момента, когда будущая мама из группы риска переступает порог женской консультации. Одновременно ведутся два анамнеза: обычный медицинский и социальный, который ведет специалист социальной службы. Этот же специалист участвует в улаживании семейных конфликтов, подыскивает работу для своей подопечной и т.п.
Группа риска подобного плана это, как и в нашей стране, незамужние женщины, забеременевшие от случайной связи, несовершеннолетние, безработные, молодые женщины, не имеющие образования и специальности, происходящие из неблагополучных семей и т.п.
Беременность у них, как правило, нежеланная, о будущем ребенке они не умеют и не хотят заботиться, поскольку у них отсутствует понятие о дисциплине и чувство ответственности. Этому надо учить, и заботу об обучении такого рода берут на себя специалисты.
Е.Р. Мушкина в указанной работе обращает внимание на принципиальное отличие: в нашей стране существует Дом ребенка, в Австрии – Дом матери и ребенка. Значительное количество матерей, отказывающихся от ребенка в родильном доме, мотивируют это тем, что им некуда идти: нет жилья, нет дохода, чтобы содержать ребенка. На грошовое пособие, выдаваемое в нашей стране заведомо невозможно приобрести даже необходимые для новорожденного вещи.
Безусловно, не так часты ситуации, когда у молодой матери действительно абсолютно нет возможности содержать ребенка, но оправдаться в глазах общественности и собственных все-таки возможно. Но отнюдь нередки такие ситуации, когда женщине из родильного дома действительно абсолютно некуда идти, учитывая ситуацию на рынке жилья.
Создание приютов по образцу австрийских могло бы упростить решение проблемы. Женщина могла бы прийти туда из роддома и оставаться до тех пор, пока не найдется жилье, пока она не сможет работать, или пока не наладятся отношения с родителями, а возможно, и с отцом ребенка.
К тому же, в Доме матери и ребенка можно научиться элементарным вещам, которые, тем не менее, матери группы социального риска часто не умеют делать: ухаживать за ребенком, готовить и стирать, а главное – дисциплинировать себя и свои желания, ограничивать себя. Всему этому учат специалисты: врачи, психологи, педагоги, прошедшие специальную подготовку.
Кроме того, в Австрии женщина может прийти в Дом матери и ребенка и остаться там еще до родов. Цель такого порядка проста и гуманна: изолировать будущую мать от неблагополучной обстановки в семье, дать возможность спокойно доносить ребенка подальше от скандалов, упреков, выяснения отношений, употребления алкоголя. К тому же в приюте легче оказать психологическую помощь в плане преодоления страха перед родами, тревоги за будущее.
Это достаточно накладно для бюджета, но не менее накладно содержание сиротских Домов, выпускники которых выходят оттуда неприспособленными к жизни, неизбалованными, но не менее инфантильными, чем их сверстники, неправильно воспитывающиеся в семьях. Немалое количество этих детей попадают в различные социально неблагополучные группы, так что государству все равно приходится оплачивать пробелы их воспитания. Такие молодые люди часто становятся жертвами преступлений, и не менее часто преступниками, их дети вследствие этого попадают в те же детские дома и интернаты, и порочный круг замыкается.
Экономия на профилактической работе с группами социального риска во всех сферах приводит к одному результату: увеличиваются не только денежные расходы на смягчение последствий, но и социальные издержки.
Те же процессы по лишению родительских прав дорого обходятся всем их участникам в психологическом плане, но и требуют от государства немалых расходов на их проведение.
Насилие в семье является одним из самых мощных патогенных факторов, непосредственно связанных с ростом безнадзорности и социального сиротства. Насильственное поведение в семье в самых различных своих проявлениях представляет собою одну из наиболее распространенных форм агрессии в современной России.
Так по результатам криминологических исследований, приводимых А. Реаном, 30-40% всех тяжких насильственных преступлений совершается в семье[36]. При этом 70% всех жертв тяжких насильственных посягательств, совершенных в семье, это женщины и дети. Женщины, неспособные или почти неспособные защитить себя от преступного нападения, составляют 38% всех убитых на почве нездоровых семейно-бытовых отношений.[37]
Ситуация осложняется двумя криминологическими факторами: такого рода посягательства, как уже упоминалось, отличаются высокой латентностью, и к тому же большую роль здесь играет виктимологический аспект.
Высокая латентность семейного насилия обусловлена спецификой отношений между насильником и жертвой. Так при опросе 94,9% потерпевших от указанных преступлений ответили, что совершению против них преступления предшествовали семейные конфликты, длившиеся по нескольку месяцев и сопровождавшиеся применением насилия[38]. (Не забудем о том, что значительная часть потерпевших уже никогда не сможет дать показания).
Более половины опрошенных, по данным А. Реана, указали, что не обращались за помощью так как:
- не верили, что им помогут (23, 6%);
- не хотели «выносить сор из избы» (23, 6%);
- надеялись самостоятельно разрешить конфликт (23, 6%);
- боялись мести насильника (21, 8%);
- из-за нежелания разрушать семью(!) – 7, 3 %;
- из-за нежелания лишить детей отца – 5,5%[39].
Закрытость института семьи затрудняет расследование таких случаев. К тому же правовая квалификация таких деяний довольно сложна. Одновременно существуют факторы, которые препятствуют обращению реальных и потенциальных жертв в милицию. Это недоверие к правовой системе, боязнь оскорбительного характера процедуры расследования, нежелание делать свою личную жизнь достоянием общества, а также элементарная правовая безграмотность.
Так значительная часть женщин, ставших объектами семейного насилия, была убеждена, что мужа нельзя привлечь к ответственности за изнасилование жены[40].
Высоким остается процент посягательств на членов семьи (в первую очередь, женщин) обусловленных виктимологическими факторами.
Нередко женщины своим поведением провоцируют насилие в отношении себя. Речь идет даже не о том, что подчеркнуто сексуальный вид и чрезмерно раскованное поведение в общественных местах провоцирует определенную категорию мужчин на совершение изнасилования. Семейное насилие в отношении женщин не обязательно носит сексуальных характер.
Провоцировать насилие можно, даже не обязательно возбуждая ревность, как это было в одном из приведенных нами примеров. Роль жертвы «по определению», «обязанность» женщины терпеть все ради семьи тоже может спровоцировать мужчину, склонного решать проблемы с помощью насилия, на правонарушение.