Первым тусклое свечение пентаграммы заметил Лён. Вампир сдержанно кашлянул, привлекая мое внимание. Хватило одного взгляда на потолок, чтобы обнаружить неестественную фосфоресценцию изумрудов, вделанных по внешнему краю пентаграммы. Некромант отставил блюдо в сторону, скрестил руки на груди и прошептал три известных любому адепту слова:
– Подчинись моей воле!
Изумруды вспыхнули. Их лучи спроецировались в четкую пентаграмму на алтаре, зеленую и пульсирующую.
За изумрудами пришел черед рубинов. Возле правой руки Лёна возникла алая руна, означающая тьму и хаос.
Бирюза. Голубая руна плодородия, в более узком смысле – мужского начала. Многозначительно возникла между ногами.
Алмазы. Белая руна души. Пугливо расположилась напротив печени.
Еще одна группа изумрудов, внутри пентаграммы. Руна жизни.
Желтый топаз. Руна перевоплощения. Иногда ее чертят на могильных камнях как символ вечности.
Остальных символов я не знала, хоть и сдала зачет по кабалистике на "отлично". Впрочем, нет.
Последней, возле затылка, медленно проявилась черная руна смерти.
Я завороженно наблюдала за пробуждением сверхъестественных сил, одновременно восхищаясь и ужасаясь их размаху.
Один из ящиков стола выехал сам собой, и старик бережно, двумя руками, как новорожденного младенца, вынул оттуда черный гримуар. Кожаный переплет, стилизованный под шкатулку, опоясывали серебряные обручи, сходившиеся к замку. Сначала поднял вверх, словно испрашивая благословения, потом прижал к сердцу, шепча с закрытыми глазами. Нашептавшись, на ладонях вытянул книгу вперед, и она сама собой лязгнула замком, заскрипела открывшимся переплетом, зашуршала страницами – желтыми, изъеденными временем, словно бы обугленными по краям.
Некромант начал читать прямо с разворота – громким, хорошо поставленным голосом, никак не вязавшимся с привычным старческим дребезжанием.
Пентаграмма на потолке исчезла, растворившись в сером клубящемся облаке, из которого пучками солнечного света сквозь грозовые окошки выбились разноцветные лучи-руны. Пахнуло ветром и озоном. Изначально легкое дуновение усиливалось по мере прочтения, под конец обернувшись настоящим ураганом. Лён зажмурился, его длинные волосы, ветром прижатые к алтарю, извивались вокруг головы, словно змеи. По комнате запорхали бумаги, гобелен всколыхнул кистями, как перегруженный ковер-самолет.
Некроманту ураган тоже не доставил удовольствия, став неожиданной и досадной помехой. Он попытался унять атмосферное явление с помощью амулета, но из облака плюнуло молнией, расколовшей амулет пополам и прожегшей в гобелене изрядную дыру.
Отчаявшись обуздать стихию, некромант приступил к заключительной фазе обряда. Увы, жертвоприносить вампира против непредусмотренного расчетами ветра оказалось очень неудобно!
Нож затрепыхался в мощном потоке воздуха, как схваченная за хвост плотва, норовя выскользнуть из пальцев. Держать его в вертикальном положении еще удавалось, но при нисходящем движении острие виляло вбок, подныривая под держащую его руку. Не зная о неблагоприятных погодных условиях, я могла бы подумать, что некромант пытается сделать себе харакири.
А тут еще пленники начали хихикать, сначала украдкой, потом в голос. Особенно изощрялась жертва.
– Точнее, точнее цельтесь! – подбадривал некроманта вампир. – А то все труды насмарку!
Старик уже не просто дрожал – его колотило. Он держал нож обеими руками, но выписывал им такие круги, что на груди у Лёна нужно было рисовать не точку, а мишень со значениями очков.
– Слушайте, я что, сам должен на него насадиться? Ну скорее, у вас опять острие остывает, чернеет! Кстати, а вы знаете, почему такие обряды советуют проводить как можно быстрее?
Некромант злобно заскрежетал зубами, не поддаваясь на провокации вампира и силясь преодолеть напор ветра.
– Да потому, – невозмутимо продолжал Лён, – что ни одна заговоренная цепь не удержит меня больше десяти минут.
В ту же секунду цепь на его правой руке звеняще лопнула посередине, обруч на запястье порвался, как гнилой бинт, и вампир, недолго думая, замахнулся и саданул некроманта болтавшимся на руке обрывком. Лысый череп издал гулкий звук, старичок закатил глаза и повалился на спину, смахнув горшок со стола. Угли раскатились по полу.
Валдаки, до сих пор молча стоявшие у стены, похватали свои мечи и булавы и кинулись к жертвеннику. Лён забился в оковах, как карась на раскаленной сковороде. Было слышно, как трещат расходящиеся звенья. Еще пять секунд, и вампир оказался бы на свободе, но у него не было даже одной – валдачьи булавы взметнулись над головой Лёна, а очнувшийся старик с протяжным стоном поднялся на колени, потирая ушибленный висок.
– Мама!!! – бездумно завизжала я от отчаяния.
Дверь вздрогнула и вылетела из каменного проема вместе с косяком, прихлопнув только-только начавшего оживать некроманта. В комнату ворвалась разъяренная мантихора. Маньку, нашу ласковую кису, она напоминала весьма отдаленно! Взъерошенная шерсть и расправленные крылья делали ее раза в три крупнее, вечно удивленная мордашка обернулась демонической харей, в составе которой особого внимания заслуживали горящие глаза и истекающие слюной клыки. Уши были прижаты к голове так плотно, что казались двумя черными полосками, а между ними угрожающе раскачивалось жало. Казалось, Манькин хвост живет отдельной жизнью: он извивался, сжимался, делал ложные выпады, как потревоженная кобра в капюшоне из распущенной кисточки.
Валдак обернулся. На тупой морде отразилось безграничное удивление, быстро сменившееся сосредоточенной жаждой убийства. Пригнувшись, он прочертил воздух белой полосой лезвия, тонко свистнувшего перед самым носом верткой кисы.
Не мудрствуя лукаво, Манька рявкнула ему в волосатое пузо. Звуковая волна эффектно прокатила валдака на гребне и впечатала в стену как раз под оленьими рогами. Рога упали сразу, валдак – немного погодя, оставив после себя четкий оттиск.
Второй валдак попятился к двери, но третий был не робкого десятка – раскрутив булаву над головой, он запустил ею в оскаленную звериную морду.
Манька ловко поймала булаву, подержала в пасти, как тросточку-поноску, рыча и злобно подрагивая хвостом, а потом чуть сильнее сжала челюсти и выплюнула срединную часть стальной ручки. Концы упали сами. Внушительная демонстрация силы повергла врагов в ужас. К моему восторгу, валдаки умели бегать не только по полу, но и по стенам, и даже по потолку, чего я никак не ожидала от столь крупных и неуклюжих существ! На потолок Манька не претендовала, ей трудно было махать крыльями в низкой, загроможденной вещами комнате, но все, что можно было разбить или уронить, она разбила и уронила. К счастью для валдаков, Манька повела себя как неопытная кошка – погнавшись за тремя мышами сразу, не сумела поймать ни одной. Притомившись и загнав валдаков на стеллажи, киса прохаживалась под ними с таким жутким шипением, что кровь стыла в жилах.
Тем временем Лён успел расправиться с цепями, обшарить карманы бесчувственного старикашки, найти в оных ключи и разомкнуть наши оковы. Самому вампиру обрывки цепей вроде бы не мешали, да и время поджимало.
– Сматываемся отсюда, и быстро! – скомандовал он, указывая на дверь, вернее, на сменившую ее дыру. Ураган, воронкой расходившийся из тучи, не утихал. Отражающиеся на алтаре руны дымились, все до единой сменив цвет на черный.
– Очень быстро! – поправила я, разминая ноющие запястья. – Потому что любая магическая сила, призванная, но не использованная, со временем переходит в ударную волну!
– Чего? – вытаращил глаза Вал.
– Видел, как рудничный газ взрывается?
– Убедили! – тролль бросился к двери. Вампир задержался, голыми руками выламывая камень из оголовья меча.
– Куда?! – на пороге возник огромный красноглазый валдак в тяжеловесной кольчуге и надвинутом на глаза шеломе. В руках чудище сжимало шипастую дубину ужасающих размеров. – А ну, назад!
– Манька, фас! – отчаянно скомандовала я.
Мантихора только того и ждала.
Перепрыгнув через рычащую и кричащую кучу-малу, мы помчались по коридору – Вал впереди, следом я, в шаге за мной – Лён. Клацанье болтавшихся на нем обрывков цепей странным образом прибавляло мне живости.
Глухой рокот прокатился под сводами туннеля. Земля содрогнулась, от потолка поползла дымка земляной крошки. Оставалось только надеяться, что тролль знает дорогу. Уточнять, так ли это, у меня не хватало духу. В туннеле было темно, редкие факелы в кольцах на стенах едва тлели. Из смежного туннеля появилась группа валдаков, они кинулись было на нас, но тут снова загрохотало, загремело, загудело, они взвыли, развернулись и убежали. Теперь мы гнались за ними – Вал свернул в тот же туннель, копию предыдущего. Колотье в левом боку, которое теоретически должно было смениться вторым дыханием, сменилось колотьем в обоих боках.
Левая стена штрека взбугрилась полосой, как будто за ней прополз гигантский червь. Стена дала трещину, и из открывшихся ниш прямо нам под ноги стали вываливаться скелеты в полной боевой амуниции, с секирами наголо.
Я не удержалась – взвизгнула, шарахаясь в сторону.
– Вожди! – крикнул Вал. Тролль почти не запыхался – опытный воин четко регулировал дыхание. – Валдаки хоронят своих мертвецов в стенах туннелей! Не бойся, они дохлые!
– Роют ход на поверхность! Почуяли, что дело дрянь! – продолжал тролль, ловко перепрыгивая через стальной доспех очередного мертвеца. – Похоже, туннель за нами обвалился, и они торопятся отрыть новый, чтобы спастись!
Второй червь прошелся вдоль правой стены.
– Они… роют… быстрее, чем мы… бежим! – последнее слово я выплюнула с кровью. Грудь разрывалась от нехватки воздуха.
– Значит, надо бежать быстрее! – рявкнул тролль, и в этот момент прямо перед ним выпал из ниши очередной мертвец. Это был не скелет – еще не скелет, хотя гниющая плоть уже сползала с костей и в мокром меху копошились черви. Несмотря на разложение, было видно, что труп страшно изуродован. – Эге, да это же последний вождь! Кажется, он был решительно против смены власти!