(3) экономическая помощь, кредиты и займы развивающимся регионам (условия в пункте «2»);
(4) военная помощь странам-членам НАТО, а также Греции, Турции и др.;
(5) ограничения в торговле между Востоком и Западом в области вооружений;
(6) приобретение и хранение стратегических материалов; [45]
(7) предпринятое усилий по созданию благоприятного климата в международной торговле, уменьшению торговых барьеров, способствование появлению конвертируемых валют (ГАТТ, МВФ и другие программы). . В. Военные
Соединенные Штаты сегодня обладают сильнейшим военным потенциалом в мире. Хотя по численности наземных сил мы отстаем от Советского Союза... Существует также разрыв между нашей действительной военной силой и теми обязательствами, которые мы на себя взяли. Мы должны привести вооруженные силы в соответствие с требованиями современной международной ситуации и нашими обязательствами.
Если война начнется в 1950 году, Соединенные Штата совместно с союзниками будут обладать таким военным потенциалом, чтобы обеспечить надежную оборону в Западном полушарии, защитить базы на западе Тихого океана и основные линии коммуникаций; а также достаточно сил для защиты жизненно важных баз в Великобритании, на Ближнем и Среднем Востоке.
Мы также способны будем провести разрушительные для СССР воздушные операции.
Для более успешного выполнения этих задач США должны оказать существенную военную помощь своим союзникам без нанесения ущерба оперативным потребностям... В мирных условиях нам потребуется два-три года для основательного пополнения материальной основы военной мощи США и их союзников...
IX. Возможные варианты действий
Существует четыре альтернативных варианта действий для США в сложившейся обстановке:
а. Продолжение нынешнего курса с реализацией запланированных и разрабатываемых сейчас программ;
б. Изоляция;
в. Война;
г. Более быстрое наращивание политической, экономической и военной силы свободного мира, чем это предусмотрено в пункте «а», с целью создания более благоприятного мирового порядка без войны, с поддержанием постоянной готовности защитить себя в случае нападения на страны свободного мира... Это единственно приемлемая политика для достижения основных целей США на международной арене в сложившейся ситуации.
Рекомендации
Рекомендовать Президенту:
а. Одобрить предлагаемый план.
б. Руководить деятельностью СНБ, который в координации с другими департаментами и агентствами разработает дополнительные программы по выполнению изложенных выше рекомендаций.
Источник: Проблемы войны и мира в XX веке. Хрестоматия. Т.1.
Нижний Новгород. 1996. С. 260-267. [46]
Стюард Стивен. Операция «Раскол»
При поверхностном рассмотрении операция, направленная к смещению со своих постов всех либерально настроенных коммунистических деятелей Восточной Европы с тем, чтобы подвести население к пониманию сущности коммунистического строя (воспитание - через страдание), может показаться достойной положительной оценки. Но даже если было бы желательно вмешаться во внутренние дела суверенного государства подобным образом, то такой сценарий, как операция «Раскол», не выдерживает даже слабой критики.
Безусловно, правильно, что «события 1956 года» в Польше (так называют обстановку, в результате которой Гомулка возвратился к власти) и венгерской революции в какой-то степени подтверждают идею о том, что народ страны, лишенной своих естественных лидеров, может, в конце концов, восстать, чтобы добиться своих политических целей. Однако нельзя игнорировать два момента. Во-первых, в Польше и Венгрии произошли волнения после того, как процесс либерализации уже начался; факт, который сам по себе отрицает даллесовскую теорию о том, что народ восстанет лишь после того, как будет доведен до полного отчаяния.
Однако правда в обратном. Только надежда может породить надежду. Сталинизм и сталинская террористическая машина породили состояние политической апатии. Народы Восточной Европы вновь возвратились к жизни лишь после того, как Хрущев начал процесс десталинизации. Уже тогда перед русскими встала дилемма, перед которой они, возможно, в еще большей степени стоят сегодня: надо ввести некоторые свободы, и народ потребует еще больших; удовлетвори его требования, и он опять потребует еще больше. Операция «Раскол» смогла задержать этот процесс на много лет. И это, по-видимому, самое большое обвинение, которое можно выдвинуть против нее.
И, во-вторых (обстоятельство, которое, очевидно, не было первоначально понято авторами операции «Раскол»), русское правительство не рассматривало свои восточноевропейские владения лишь как часть недвижимого имущества: эти владения играли важную роль для оборонительных планов русских и для их концепции безопасности.
Президент Рузвельт понял навязчивую идею Сталина о необходимости обеспечить навсегда неприкосновенность русских границ. Возможно, если бы Сталин был жив, то он удовлетворился бы тем, что такие страны, как Чехословакия и Венгрия, могут быть его союзниками, а не колониями. Но дело не в этом. Раз сателлиты стали составной частью военного механизма Варшавского пакта, то Россия при необходимости готова воевать или вмешаться для того, чтобы удержать их в системе. Вместо того чтобы поощрять такую возможность, творцы западной политики должны были бы & первую очередь поддерживать возникновение прокоммунистических, прорусских, но независимых суверенных правительств во всех странах Восточной Европы (можно [47] привести в пример коалиционное правительство, пришедшее к власти в Венгрии после сравнительно свободных выборов в ноябре 1945 года, в котором доминировали коммунисты). Но они не должны, как это делал Аллен Даллес, оказывать помощь в их уничтожении. Русское вторжение в Венгрию в 1956 году и в Чехословакию в 1968 году - таковы два самых трагических события в послевоенной истории Европы. Но в каждом из этих случаев Россия стояла перед лицом не только потери империи, что имело бы достаточно серьезное значение, но и перед лицом полного подрыва ее стратегических позиций на военно-геополитической карте Европы.
И в этом, больше чем в факте вторжения, состояла действительная трагедия. Именно скорее по военным, чем по политическим причинам контрреволюция в этих двух странах была обречена на подавление: потому что, когда в них поднялись восстания, они перестали быть государствами, а вместо этого превратились просто в военные фланги.
Ответственность за такое положение вещей, обусловившее неизбежность жестокого русского вмешательства, лежит не только на советском правительстве. Ее должны разделить также авторы операции «Раскол». Эта операция привела к усилению, а не к уменьшению советского господства в этих странах; она усилила страх советского руководства и его подозрительность по отношению к западным союзникам, из-за всего этого она содействовала утверждению в странах Восточной Европы колониального статуса, чего вполне можно было избежать.
Таким образом, Сталин, слепо попавшийся в ловушку операции «Раскол», превратил Восточную Европу в простое приложение к Советскому Союзу, управляемое при помощи неограниченной власти тайной полиции. Возможность преодоления «железного занавеса» и диалога была сведена к нулю, и два могущественных блока стали готовиться к тому, чтобы однажды уничтожить друг друга.
Было бы нелепым считать, что операция «Раскол» вызвала «холодную войну». Но она, бесспорно, придала ей особо дикий, зверский оттенок, ставший характерной особенностью той эпохи. Она чуть было не превратила «холодную войну» в «горячую», разрушила надежды целого поколения и превратила мир в раздолье для тайной полиции.
Операция «Раскол» на многие годы уничтожила надежду на подлинный политический диалог между правителем и управляемым в Восточной Европе. Она отравила отношения восточноевропейских стран с Россией и между собой.
Что касается Запада, от имени которого все это было затеяно Даллесом, то он был заведен в глухой тупик, из которого лишь теперь начинает выбираться. Мы тоже, хотя многие из нас не понимали этого, стали жертвами ловкой пропагандистской машины, затормозившей наше политическое развитие и приведшей нас к недавним трагедиям вроде вьетнамской войны.
[48]
Понадобился Вьетнам, чтобы американцы поняли, что они не обладают данным богом правом вмешиваться во внутренние дела другой страны, что не уполномочены исправлять социальные системы, отличающиеся от их собственной.
Это не означает, что Запад имел дело с легким противником или что Сталин был непонятным добрым малым периода послевоенных международных отношений. Но что так удивительно в американской политике, это страх и неуверенность, лежавшие в ее основе. Перед нами была самая богатая нация, которую когда-либо знал мир, нация, обладавшая всеми, талантами и достоинствами, вышедшая из войны сильной и авторитетной. И тем не менее, несмотря на все это, она среагировала на вызов своего конкурента в борьбе за руководство миром, подобно испуганному мальчику, только что пришедшему в школу. Америка вела себя так, будто подверглась атаке столь мощного противника и под угрозу поставлено ее существование.
«Холодная война» началась и так долго продолжалась потому, что два мощных государства вступили во вторую половину XX века, отягощенные огромным комплексом неполноценности. Русские имели для этого определенные основания, но США не имели никаких. Политически бесплодная, неоправданно жестокая и безусловно провалившаяся операция «Раскол» была частью той черной эпохи. Она легла уродливым пятном на честь и достоинство США и, несомненно, представляет собой одну из самых темных глав во всей истории американской дипломатии и шпионажа.