Якуб (приближается с противоположной стороны). Мой маленький господин...
Господин (оборачивается, в радостном удивлении). Якуб!
Якуб. Вы же помните слова трактирщицы, этой благородной бабы с большой задницей: мы друг без друга не можем быть. (Господин растроганно бросается обнимать Якуба. Якуб унимает его пыл.) Ну хватит, хватит, скажите лучше, куда мы пойдем!
Господин. Разве же мы знаем, куда мы идем?
Якуб. Этого не знает никто.
Господин. Никто.
Якуб. Ведите же меня.
Господин. Как я могу вести тебя, когда мы не знаем, куда идем?
Якуб. Так было написано там наверху: вы мой господин, и ваше предназначение – вести меня.
Господин. Да, только ты забыл, что написано сразу за этим. Несмотря на то, что господин будет отдавать приказания, Якуб будет определять, какие. Я жду.
Якуб. Хорошо. В таком случае я хочу, чтобы вы вели меня... вперед.
Господин (растерянно оглядывается вокруг). Ага. А это где?
Якуб. Я открою вам великую тайну. Это древняя уловка человечества. Вперед – это куда угодно.
Господин (оборачивается кругом). Куда угодно?
Якуб (размашисто чертит в воздухе круг). Куда ни посмотрите – везде это то самое вперед!
Господин (меланхолично). Но это же чудесно, Якуб! Чудесно.
Вертится вокруг себя.
Якуб (так же меланхолично). Да, господин, мне тоже это нравится.
Господин (после небольшой паузы, грустно). Ну что же, Якуб, вперед!
Пересекая сцену по диагонали, удаляются.
Занавес
Прага, 1971
6. Комментарий к переводу пьесы М. Кундеры «Якуб и его господин»
6. 1 Идея «вечного возвращения» в тексте пьесы
Наш перевод пьесы, представленный в пятом разделе настоящей работы, относится к литературной разновидности перевода драматического текста. В основе его лежит интерпретация автора данного исследования комедии М. Кундеры «Якуб и его господин», согласно которой центральной идеей названного произведения является идея «вечного возвращения». Ранее описывалось, каким образом эта идея оказала влияние на структуру целой пьесы и на основные литературные категории в ней. В разделе работы, касающемся комментария перевода конкретных элементов драматического текста, остается указать частные проявления названной идеи в тексте пьесы.
Речь на сцене имеет иллокутивный характер; упрощая понятие иллокуции, получаем равенство слова действию. В соответствии с законом «вечного возвращения» действия в пьесе повторяются, что находит отражение в идентичности реплик персонажей. По этим причинам важным для нас при переводе являлось одслеживание повторяющихся высказываний действующих лиц.
Комедия «Якуб и его господин» содержит три действия, каждое из них открывается разговором Якуба и Господина, точнее – началом рассказа Якуба о том, как он потерял невинность. Пять раз в пьесе звучит реплика Якуба: «<...> когда я потерял невинность, я надрался, отец разозлился, что я пьян, выпорол меня, в это время мимо шел полк, я нанялся в рекруты <...>» (ср. действие I, явл. 1, 6; действие II, явл. 1; действие III, явл. 1, 4), а в последнем действии Господин повторяет это высказывание для того, чтобы напомнить Якубу, где он остановился в своем рассказе (действие III, явл. 1).
Реплика вводит персонажей в контекст действия, так, Сент-Уэну достаточно повторить свои слова: «Эта негодяйка провинилась перед нами обоими, и мы отомстим ей вместе!» - чтобы рассказ-представление истории Господина был продолжен (ср. действие I, явл. 5 и действие III, явл. 2). Кроме того, действующие лица, данные в состоянии живого общения, могут оставлять темы разговора, чтобы позднее к ним вернуться. При возвращении к ранее обсуждавшейся теме персонажи часто повторяют уже сказанное (ср. реплики о «самом скверном конце человеческой истории» (действие I, явл. 6; действие III, явл. 4), о лошадях на сцене (действие I, явл. 6; действие III, явл. 1), об авторе и переписчиках (действие I, явл. 6; действие III, явл. 1)).
6. 2 Название пьесы и имена действующих лиц
Название оригинала драмы М. Кундеры Jakub a jeho pán. Pocta Denisi Diderotovi происходит от наименовния романа Д. Дидро, традиционный перевод которого на чешский язык звучит как Jakub fatalista a jeho pán. При сравнении нашего перевода названия пьесы «Якуб и его господин. Дань почтения Дени Дидро» с русской традицией перевода названия того же романа как «Жак-фаталист и его хозяин» (перевод Г. Ярхо, 1984 г.) видно, на сколько они отличны, однако это имеет свое объяснение. Для русской переводной литературы является обычным принцип сохранения оригинального звучания личных имен в целях передачи национального колорита текста-оригинала (очевидно, что Г. Ярхо также руководствовался этим принципом). Пьеса Кундеры самостоятельна, автор о ней говорит, что это «самое чешское»[50] произведение, которое он когда-либо написал. По этим причинам мы сохраняем чешское имя Якуб, лишь транслитерируя его азбукой.
Чешское слово pán многозначно, в чешско-русском словаре под редакцией Л. В. Копецкого и Й. Филипца приводятся следующие значения этого слова [Чешско-русский словарь: II, s. 9]: 1. человек, мужчина, арх. господин, 2. ист. дворянин, землевладелец, барин (в России), пан (в Польше), 3. хозяин, 4. лицо, 5. (в танце) партнер, кавалер, 6. религ. господь. Из перечисленных вариантов мы выбрали слово господин по следующим причинам. В переводимой пьесе чешское pán может быть по-разному интерпретировано в различных контекстах, и именно русское господин способно быть реализованно во всех них. Первое значение (а) – антонимическое к слову слуга. В разделе 4. 2 настоящей работы, касающемся проявления категории автора в пьесе, было показано, каким образом модель отношений «господин – слуга» воспроизводится четырехкратно; важно также, что лексема господин, будучи этимологически идентичной, в современном русском языке фонетически не тождественна слову Господь (б), перевод словосочетания «pán tam nahoře» как «господин там наверху» не будет прямолинейно вызывать у возможного читателя мысль о Боге. Слово господин выполняет также функцию обращения (в), поэтому не могла быть использована лексема хозяин: госпожа де ла Помере не может обратиться к маркизу как к хозяину. В современном русском языке, в отличие от чешского и французского языков, отсутствуют лексические средства, которые бы выступали в функции нейтрального обращения к мужчине, женщине, девушке. Как представляется автору данного исследования, обращение господин, пришедшее на смену обращению товарищ, в течение последних двадцати лет перестало восприниматься в качестве чужеродного, иронического, однако в памяти сохраняются бывшие отрицательные коннотации, и слово не может быть признано нейтральным. Обращение господин не принято бытовой среде носителей языка, но широко используется в рамках публицистической и деловой стилистических разновидностей русского языка. Основываясь на данной тенденции нейтрализации, поддержанной историческим употреблением слова господин в функции обращения, мы сочли возможным употребление лексемы господин в той же функции в переводимой пьесе, тем более, что последняя определенным образом коррелирует с историческим контекстом XVIII в.
Имена действующих лиц для своей пьесы-вариации Кундера берет без изменений из чешского перевода романа Дидро. В нашем переводе этой комедии имена также сохранены в соответствии с переводом «Жака-фаталиста...» Г. Ярхо. Исключение касается только чешского имени Якуба и однажды произнесенного имени слуги Янека (действие II, явл. 3) – второстепенного персонажа, введенного Кундерой. Кроме того, следует обратить внимание на имена Черта-отца и Чертова сына. Во французском тексте романа они выглядят как Bigre le Père и Bigre le Fils (дословный перевод: Черт-возьми-Отец и Черт-возьми-Сын. Bigre означает ругательство, точнее проклятие (черт возьми [Французскo-русский словарь, c. 92]), прекрасно субституционально выраженное Г. Ярхо в русском переводе словом черт. В чешском переводе романа «Жак-фаталист и его хозяин» разбираемые персонажи названы Starý Otrapa и Mladý Otrapa, что означает негодяй, бродяга [Чешско-русский словарь: I, s. 571]. В этом случае во избежание путаницы при выявлении тем, которые Кундера отобрал из романа Дидро для своей вариации, нам казалось важным следовать принципу соответствия имен в романе и пьесе. Черт-отец и Чертов сын были взяты без изменения, задействованы в играх слов и значений, часто появляющихся в тексте комедии. К примеру, были намеренно созданы контексты, в которых оказывается неясным, ругается ли Якуб или называет своего друга Черта (также оксюморон) по имени (см. действие III, явл. 5).
6. 3 Стиль и стилизация
В комедии «Якуб и его господин» используются резко контрастирующие элементы чешского литературного и нелитературного языков (spisovná a obecná čeština). Лингвистические средства различных уровней этих языковых образований создают стилистическую полифонию. Особенностью чешского языка является возможность создания впечатления нелитературной, разговорной речи с помощью морфологических и звуковых средств. Русский язык для этого не располагает соответствующим материалом, поэтому в процессе работы над переводом пьесы мы использовали возможности лексической или синтаксической систем русского языка. Приведем примеры: tam vodtamtud переведено как вон оттуда, где наречие вон имеет разговорный характер, маркирующий речь подобно протетическому v в чешском выражении; takovýhle переведено как вот такой, где частица вот не является ярким просторечным элементом, но зато экспрессивная функция этой частицы в данном контексте усиливает возможности транспозиции «текста пьесы» в «текст представления», поскольку вызывает ассоциацию с жестом показывания (оба примера взяты из действия I, явл. 1).