Кроме того, в конструкциях Береславского Богородица не только Мать и «Невеста» Иисуса Христа, но и Его «Дочь»:
Он (Сын Божий) в Ней поныне... Она осталась Его жилищем, домом, вместилищем, предуготовляет сердце верного для Брачного Чертога. Она в Нем, говорит от Его Лица, и приносит нам в надмирном храме Божественного Младенца Иисуса. Она в Нем, как создание в Создателе, Дочь, родившаяся от прободенного на Голгофе ребра, Новая Ева от Нового Адама, как Матерь Церкви[1070].
«Обновление» Православной Церкви происходит в лоне «Церкви Божией Матери», то есть БЦ. Именно в БЦ происходит и обновление священства, свободного от грехов, присущих «церкви красного дракона» (Русской Православной Церкви). Только поступив в БЦ, православные священники смогут обновиться и отмыться от союза с «красным драконом». Но это только теоретически, так как при этом необходимо помнить, что священником Божией Матери может стать лишь тот, на ком не лежит «родовой запрет», кто сохраняет в себе наследственную способность служить людям. Это могут быть только мужчины и только «богородичные» отцы, на которых «пребыла Десница, поставляющая печати, и Слово Божие: «Се, чадо Мое от века!»»[1071]. Определить таких людей могут только «мужи, ведомые харизматическим Духом», — т.е. сами «богородичные» отцы. Круг замкнулся.
У «богородичников» есть и свое учение о таинствах, смысл которого в том, что каждое таинство имеет некое «внутреннее, тайное, огненное наполнение», не связанное с внешними формами. Т. е. вновь действенность таинства определяется неким «внутренним чувством» самих сектантов. Православные церковные таинства категорически отвергаются, ибо каждое из них «выродилось в формальный обряд и ничего не значит в ином мире — мире правды»[1072]. У самих же «богородичных» таинств имеется целый ряд особенностей.
Например, есть несколько, по меньшей мере пять, крещений. В первом — водном — лишь «очищается и предохраняется от болезней тело, но душа остается открытой стрелам лукавым». Второе крещение — крещение Духом, состоящее из «принятия веры и покаяния». И, наконец, огненно-кровное крещение — это высший тип крещения, предназначенный для избранных и представляющий собой «свидетельство, кризис, болезнь, буйство веры и, наконец, жертву живота»[1073]. Кроме трех прижизненных крещений «богородичники» учат еще и о «небесном крещении до воплощения» и о «небесном крещении» после смерти[1074]. Также есть и несколько «причастий»:
Благословляю на литургию сердца и на молебны освятительные слезами покаянными... Аминь, глаголю вам. Век сердца![1075]
Господу предстоите в кровавом поте молитвы — вот вам совершенная литургия с невидимым причастием. Ибо предстояние — то же причастие. Жертва евхаристическая — сорастворение во Христе[1076].
Причащайтесь один, два и помногу раз в день. Причащайтесь чаще, как можно чаще... Причащайтесь в храме Духа — внешнее отнято... Причастие сердца — покаянная слеза! Ею сорастворяйте кровь свою в кровь Агнца[1077].
Но при всем своем «антиформалистическом» пафосе, сами «богородичники» весьма зависят от внешних форм. Для литургии были необходимы: «Престол, антиминс, Чаша и Дары Святые»[1078] Составной частью «Космической литургии открытого неба» тогда являлся дикий обряд (впоследствии опущен) окропления кровью Божией Матери, которая «брызгает из Сердца Пречистой Девы»[1079]. В раннем учении «богородичников» о Евхаристии Кровью Христовой становилась «предварительно освященная вода, растворенная Святыми дарами». Сосуд с этой водой ставился перед рыдающей статуей или мироточивой иконой Божией Матери на время от трех часов до трех дней с молитвой о «преосуществлении вод в вино на браке в Кане Галилейской и вина в кровь на освященной вечери любви»[1080]. Это также называлось «причащением слезам Божией Матери».
В книге Береславского «Родовой поток» утверждается, что для спасения необходимо полное самоотречение, смирение и беспрекословное послушание «святым отцам». «Не имей своих мнений насчет того, что особенно дорого по естеству (семья, блуд (! — А.Д.), талант, имущество)»[1081] — это поучения «Божией Матери» в откровениях Береславскому. Новичок, попавший в секту, должен все время твердить:
Я должен сломать себя... Я должен сказать: отныне для меня голос агапы (голос братии) — Глас Божий. <...> Отныне у меня нет своего ума (совести, тела, воли), но ум мой — ум агапы, разум братии — мой ум. Господи, помоги мне растворить себя в общине, в агапе, как Ты всего без остатка отдал Себя нам. <...> Особенно вредно мне говорить...<...> Мысль, что я конченый урод, должна стать столь же естественной, как то, что я человек[1082].
Спасение, согласно Береславскому, даруется лишь через Божию Матерь (то есть через сам БЦ):
Спасутся те, кто признают Жену, Облеченную в Солнце, своей родной Матерью, Заступницей, последней надеждой и самой жизнью. <...> Пославлено условие спасения — обращение к Богу через посвящение Непорочному Сердцу Марии. <...> Ни дела милосердия (католическая миссия Церкви), ни традиционная евангельская проповедь (протестантская), ни даже сакраменталии (церковные таинства), изливающие благодать и свет, не помогут без последней правды — без принятия Матери завета, воззрения на небеса, обращения к Богу и становления на путь святых[1083]. Она очищает нас в Своей Нетварной (! — А.Д.) Утробе[1084]. Спасение ваше... в перезаключении завета, в помещении в Мое Лоно, в Новом Духовном Рождении[1085].
Я одна еще могу спасти вас от бедствий, которые наступят в случае непокаяния. И только те, кто будет верить Мне, спасутся[1086].
В одной из записанных на пленку речей Береславский говорил о том, что будет, если Россия не примет Божией Матери. Это было в начале весны 1993 года, а летом, говорил он, в Москве будет эпидемия чумы, моровой язвы, холеры и других страшных болезней. Он кричал, что все улицы будут усыпаны трупами всех тех, кто не примет себе на чело печать Богоматери. «Готовьтесь, будут горы трупов, сотни тысяч и миллионы трупов на улицах Москвы!»[1087] По тому, с каким жаром он кричал, было видно, что, будь у него возможность положить миллионы трупов на улицах Москвы, он с большим воодушевлением ею воспользовался бы.
Учение о Втором Пришествии Христовом у «богородичников» со временем претерпевает изменения. В 1991 г. они учили о «промежуточном» пришествии Христа, «незадолго до II Пришествия», когда «Господь явится как нищий странник и будет говорить смиренно: «Я — тот Иисус Христос, Имя Которого ты призываешь»»[1088]. В последние годы у Береславского появились новые идеи на этот счет:
В отличие от первого пришествия (когда Спасителю принадлежала явная роль, а Божией Матери — сокрытая, тайная миссия), ныне, с началом тысячелетия Иисуса Христа, Ему отводится скрытая миссия («на облаках небесных») (? — А.Д.), Державной Божией Матери — триумфальная[1089].
Характерная особенность БЦ — религиозное восприятие мира через проблемы сексуальности. Весь мир населен демонами и энергетическими вампирами, которые проникли в правительство, в Православную Церковь, в семьи и в сердца людей. Береславский утверждает, что мужчина может стать свободным, лишь освободившись от культа женщины (жены или матери), который держится на генитальном уровне (в текстах здесь употребляются всякого рода нецензурные слова). Самое ругательное слово «Богородичного центра» — мать, а еще более ругательное — мама. И вообще матери — это «родовые упыри». Согласно учению БЦ, на человеке лежат грехи всего его рода — «родовая чаша», — которые передаются через женщину половым путем, то есть так же, как и венерические болезни. Для борьбы с этим злом в БЦ существует тайный чин отречения от матери. Женщины в секте находятся на положении людей второго сорта. БЦ учит, что Христа распяли... (здесь используется матерное слово, которое в секте считается собирательным образом женского начала во всем мире), а «потом свалили на евреев»[1090]. Греховное женское начало концентрируется в таинственном существе женского рода, которое в «богословских» текстах БЦ называется то «домашней прабогородицей», «супротивницей», «дьяволицей семи кровей», «княгиней космической сферы», «матерью антихриста» и «блудницей вавилонской» или тем же нецензурным словом.
Береславский переносит свои очевидные детские комплексы, связанные с матерью, на учение своей «церкви». Судя по его писаниям, у него были серьезные конфликты с матерью, и он проникся к ней патологической ненавистью. Береславский не устает рассказывать о ней всякие мерзости, рисуя портрет похотливой и извращенной мегеры, ведьмы, диаволопоклонницы, «диаволицы». Вот лишь краткий отрывок из его рассказов о матери, в котором цитируются ее слова к сыну: