Теперь мы приведем весьма характерный рассказ нашего героя:
5 декабря пришел в Сочи... Какой снег под мои ноги Природа для моего прихода положила на землю. Я шел по нему Дух Святой, меня от головы до ног он окружал. Люди меня толпой до самого городского пляжа проводили: «С гор пришел Господь Бог». <...> Я заставил себя представить в двух бакинских церквях: в маленькую, где служил священник, я заходил не помолиться, как молятся все, стараются у Бога откупиться своими деньгами — я туда зашел хозяйничать. На середину встал один такой — как меня, такого первого человека, не пропустить в такое церковное место, где бывают все люди грешные? А праведник я был один (выделено в оригинале. — А.Д.) перед всеми стоял без одежды. В это время тарелка с деньгами шла, на нее клали деньги грешники. А я, праведный, хотел ими воспользоваться. А сам староста, держатель этого дела, не разрешил правом воспользоваться. Мне так он сказал: «Эти деньги народные». Я к народу обращаюсь: — Люди! Разрешите их забрать. Все молча простояли, ничего не сказали. Кроме мне приходилось таких людей оставить. И пойти в собор, где служил свою обедню на праздник рождения Христа 25 декабря епископ. Я — туда, меня хотели священники прибрать. Я встал на возвышенность от народа, на условие клироса, где певчие поют. Я сосредотачиваюсь по их молчанию чего-либо людям сказать. У меня было что им за этой обедней стоять и видеть перед собой истину: человека такого, как были все одетые — Иванов раздет стоял перед всеми. Он только сказал: — посмотрю, как будете любить Его, чему молитесь. Люди слышали и видели, как епископ поступил после первой обедни. Он хотел всех молящихся под крест, чтобы как это делается — подходи и целуй, деньги клади, сам уходи. Ибо епископ должен другую обедню людям служить. А я, Иванов, в эту тихую минуту сказал: — мои овцы! не выходите из храма, Я буду с вами говорить. Знаете, что епископ на все это сделал? — На Меня, как на сатану с крестом закричал; и своим подчиненным закричал, говорит: «Выведите Его, этого сатану, пусть нас не смущает!»[1267].
Однако все не так просто: в писаниях самого Паршека мы наталкиваемся на ряд самых противоречивых высказываний на тему его соотношения с Лицами Пресвятой Троицы. В этих словах, наверное, явственнее всего проявляется болезненное душевное состояние Иванова, вызванное его манией величия. Иванов писал о Христе:
Приходил от Бога такой Сын Иисус Христос, которому давалось Природою бедным помогать. Он был по этой части воин, без всякого оружия Он вел за Собою бедных[1268].
С одной стороны, Иванов утверждал, что он один является настоящим христианином, ибо открытый им закон, который он принес людям, и есть подлинный закон Христов:
Он [Христос] был против зависимости, а мы все его идею корежим; верить верили, а выполнять не выполняли. <...> Его [Христа] Идея устно жива между нами всеми. Она раньше жила и живет сейчас. И Христос был. Она жила, но никто ее не хотел продолжать. Это Правда, независимая сторона, которую люди все знали, что она нехорошая есть в жизни: плохая и холодная в живом человеческом теле. <...> Я не пришел верующих спасать лишь потому что они не виноватые за свою веру такую, которая заставляет обманывать самих себя. Верующий крепко верит, но чтобы выполнять не хочет: тяжело. Какой же он верующий, если он не выполняет?[1269]
Но при этом, с другой стороны, Иванов «естественно» не избежал и отождествления себя с Христом:
Моя Идея не Господняя, как другие думают, что когда-то Христос был. Он хотел у богатых отобрать, а бедных накормить. Это Его не увенчалось. А сейчас мною делается. <...> Я не пришел с того места, откуда люди Его [Христа] ждали. Меня мать родная через отца в Природе родила так, как и все рождались люди. Паршек пришел с Духом Святым, Его никто не имеет так у себя, как имел у себя Паршек[1270].
Если Христос был Божиим Сыном, то и Иванов видел себя сыном всесильной Природы, выразителем ее воли и единственным спасителем человеков:
Никакой нет в Природе такой защиты, кроме Меня одной за Моего избранного сына Порфирия, которого люди назвали Паршек. Я за Его любовь ко Мне, Я Ему верю и помогу во всем, везде и правильно, везде и всюду; чего он попросит, то Я Ему дам через любовь Его. Просите Его вы, все Он правильно между Мной и вами делает, войны не хочет, а хочет, чтобы все земные люди дали свое слово, чтобы между собой людям не воевать. Дело за Ним, Он ко Мне обратится, попросит Меня, а Я это сделаю. Люди обиженные Ему как Богу верят индивидуально, а получают реально. А когда просьба общая поступит к Паршеку Он сделает все в людях[1271].
Подражая Христу, Иванов избрал из среды своих последователей 12 учеников:
Он уже собрал Своих все 12 учеников, куда входят 10 мужчин да две женщины. <...> Всего 12 учеников заслуженных таких, как Валя близкая она ко Мне. Мы их хорошо знаем, встречаем, говорим как со всеми. Но они этого не знают, что знаем мы про них. За это все мы молчим <...> в Природе нас таких двое: Я и Валя, да 12 учеников, тех людей, которых нам Природа изобрала в Моей жизни[1272].
Явление Иванова в закосневший в невежестве мир просветило всех людей: «Он родился в Природе, научился как надо помогать другому человеку в его горе-беде. Мы все люди, до этого дела такого не видели»[1273].
Похоже, что Иванов завидовал Христу за то, что Его почитают люди, и пытался доказать им, что он является тем же лицом:
В 1982 году приезжал Учитель в село Ореховку к своей родной сестре Анне. Вошли они в хату, а на стене висит Распятие. Учитель спрашивает: – Скажи, Аннушка, а что это у тебя? Сестра отвечает: «Да, Паша, это ж Распятие Христа!» Учитель говорит: — А может, это твой братец? Но сестра возразила: «Нет, что ты! Это же Христос, а не ты». Учитель сказал: — Ну ладно. И положил Распятие на место. <...> Люди не знают, зачем Я пришел, зачем меня Природа такого родила урода: отшельника Иисуса, самородка, Учителя[1274]…
Иванов писал и о своей встрече с неким Никодимом, который пришел к нему узнать: «Ты ли Бог есть в жизни?» Он обличал книжников и фарисеев за то, что те второй раз готовят его распятие, но предрекал, что на сей раз он сможет его избежать при помощи двух женщин: Марии и Валентины. Иванов относил к себе христианские праздники:
Воскресенье, праздник Пасхи — это будет Учителев день, Он был распят на кресте. А сейчас Он ходит по земле, с нами на нашем языке разговаривает, говорит нам: — это обязательно будет! Все мертвецы придут в нашу жизнь, все это сделают люди[1275].
Но, самое главное, Иванов освободил все человечество из плена смерти и указал дорогу к бессмертию:
Говорит Портрет (второе самоназвание Иванова — А.Д.): Я на это рожден: владею неумерающей жизнью. <...> Вот чего Он нам сделал: раскрыл жизнь, а смерть прогнал. <...> Бог со Своим стоит на очереди на это Он есть Бог во всех этих людях. Он пришел для спасения всего мира. Кто Моей Идее возразит, если она спасет все на земной коре человечество? Богу не нужна болезнь человека, Богу надо душу и сердце, а у человека это же самое есть. <...> Мы будем одного Учителя знать как Спасителя всего мира. <...> Мы не умеем этого человека, как Господа просить. А Он Сам к нам на землю пришел, чтобы смерть как таковую изгнать, а жизнь во славу ввести[1276].
И горе тому, кто не примет учения Иванова:
Если заболеет человек чем-нибудь в жизни не чем не спасешься, кроме как лишь Его [Иванова] учением. Кто Его не признает, тот спасения нигде не получит. <...> Он этому всем есть Бог земли, Хозяин Природы, Отец жизни. Ему известна Природа и в ней ея люди. Тот человек в Природе есть кто не соглашается с Идеей Иванова, с Учителевой он является враг всего человечества в жизни. <...> А потом в людях такое являние есть, оно осталось прошлого Христа Его вера. Они ему очень крепко верят, а вот от них требуется выполнение. Они этого дела не делают, они не оправданные люди в этом, их Дух Святой не примет как таковых[1277].
Иванов мечтал, чтобы его деятельность сопровождалась такими же чудесами, которые творил Христос. Он желал пройти по воде, как по суше, а также вознестись в небеса. Все эти свои пожелания он аккуратно записывает в дневник:
А перед мной еще не то стоит, а не бывалое. Я должен делать. Моя мысль летит, ведет больше от этого сделать: Я не ходил разувшись Я пошел, я не ходил по воде пойду, а в атмосфере полечу физически. Я это сделаю Сам. <...> А Земля покажет такой свой жизненный источник. Она больше не будет притягивать к себе тело человека. Закалка-тренировка это будет святое дело[1278].
С удовлетворением Паршек помещает в свои дневники свидетельства учеников, видевших его шествующим по воздуху: «И когда Он [Иванов] шел, я смотрела Ему вслед и видела, что ноги у Учителя не касаются земли»[1279]. Приводятся в дневниках и «свидетельства» о других, совсем уже потрясающих чудесах Иванова:
Вот Митчел (американский астронавт. — А.Д.) прислал Учителю благодарственное письмо с фотографией, где пишет как на Луне Он его спас когда гибель ему была там. Нашлись такие умники, которые похитили это фото остались только следы. Это спасибо Митчел прислал другое фото, но уже без подписи. А почему Гагарин погиб? Потому что не сказал истину. Эти примеры Учитель приводил властям, когда они сюда приезжали к Нему и они видели это письмо и фотографию. Учитель ему письмо написал, а Римма Григорьевна его отнесла, где было сказано Гагарину, чтоб он рассказал людям, кого он видел в небесных просторах. А он только в одном месте рассказал, в Куйбышеве на фабрике у слепых. И тут же ему запретили... Космонавты говорили, что Гагарин видел всяко: и такое, и такое; а самое главное Старик был такойто и такой-то. Потом когда они узнали Его говорят: был Сам Учитель[1280].