Кроме того, любая игра протекает внутри своего игро-вого пространства, которое заранее обозначается, матери-ально или только идеально, преднамеренно или как бы подразумеваясь. Арена цирка, игральный стол, сцена, ки-ноэкран, шахматная доска — все они по форме и функции суть игровые пространства, то есть отчужденная земля, обособленные, выгороженные, освященные территории, на которых имеют силу особенные, собственные правила. Это как бы временные миры внутри обычного, созданные для выполнения замкнутого в себе действия.
Внутри игрового пространства царит собственный порядок. Порядок, устанавливаемый игрой, имеет непрелож- ный характер. Малейшее отклонение от него расстраивает игру, лишает ее собственного характера и обесценивает. В хаотическом мире, в сумбурной жизни игра создает вре-менное ограниченное совершенство.
4. Игре свойственно эмоциональное и волевое напряжение. Напряжение вызывается неуверенностью, неустойчивостью, неким шансом или возможностью. Чтобы нечто «удалось», требуются усилия. Напряжение присутствует уже в хвататель-ных движениях грудного младенца, у котенка, гоняющего катушку ниток, у играющей в мяч маленькой девочки. Оно преобладает в индивидуальных играх на ловкость и сообразительность — головоломке, мозаике, пасьянсе, стрельбе в мишень, — и значение его возрастает по мере того, как игра приобретает все более соревновательный характер. В азарт-ной игре и в спортивном состязании оно достигает крайней точки. Напряжение игры подвергает проверке играющего: его физическую силу, выдержку и упорство, находчивость, удаль и отвагу, выносливость, а вместе с тем и духовные силы играющего, коль скоро он одержим желанием выиграть.
5. У каждой игры свои правила. Они диктуют, что будет иметь силу внутри отграниченного игрой временного мирка. Правила игры обязательны и не подлежат сомнению. Стоит нарушить правила — и все здание игры рушится. Игра перестает существовать. Свисток спортивного судьи разрушает чары и временно восстанавливает в правах «обыденный мир».
Играющий, который не подчиняется правилам или об-ходит их, есть нарушитель игры. Играть надо честно, по-рядочно. Нарушитель игры совершенно не похож на того, кто плутует, лукавит в игре. Плут, шулер лишь притворя- ется, что играет. Общество играющих легче прощает ему его грех, чем нарушителю игры, ибо этот последний ломает весь их игровой мирок. Не признавая правил игры, он об-нажает тем самым относительность и хрупкость этого иг-рового мирка, в котором он на время замкнулся вместе с другими партнерами. Он отнимает у игры иллюзию. Поэ- тому он должен быть изгнан, ибо угрожает самому суще-ствованию игрового сообщества. Фигура нарушителя иг- ры, «штрейкбрехера игры», наиболее ярко проявляется в игре мальчишек: их не интересует, почему «штрейкбре- хер» против игры — потому ли, что боится рисковать, или потому, что ему нельзя по здоровью. Дети не признают никаких «нельзя» и называют это «струсить».
6. Исключительность и обособленность игры проявля-ется самым характерным образом в таинственности, кото- рой игра любит себя окружать. Уже маленькие дети повы-шают заманчивость своих игр, делая из них «секрет» — «это игра для нас, а не для других». Что делают эти другие за пределами нашей игры, нас временно не интересует. Внутри сферы игры законы и обычаи мира повседневности силы не имеют. Мы существуем и делаем «по-другому».
Тайна игры наиболее наглядно выражается в переоде-вании. Здесь достигает законченности «необычность» иг- ры. Переодеваясь или надевая маску, человек «играет» другое существо. Он и есть это «другое существо»! Детский испуг, бурный восторг, священный ритуал и мистическое претворение неразлучно сопутствуют всему, что есть мас- ка и переодевание.
7. Одной из особенностей игровой деятельности является наличие явления «заигрывания», когда ребенок или взрослый человек не могут вырваться из «плена» игры. Явление, свойственное, очевидно, только игровой деятельности. За исключением, возможно, высочайшей увлеченности творческой научной или художественной деятельностью. Так, в начале игры можно оборвать игровую деятельность ребенка, ребе-нок легко выходит из игровой ситуации. Но если игра продолжается достаточно долго, «вывести» ребенка из состояния игры бывает подчас весьма трудно: ребенок так «заигрался», что стал терять ощущение реальности. Его невозможно отвлечь от игры, уложить спать и т.д.; он нервничает, каприз-ничает, он перевозбужден.
Точно также взрослые страстные игроки в преферанс могут просидеть за карточным столом по трое—четверо суток. Или же ситуация, описанная в романе Ф.М. Досто-евского «Игрок», когда человек не может избавиться от пагубной страсти игры. Та же ситуация складывается сегодня с игровыми автоматами — многие люди часами сидят за ними и проигрывают все деньги, лишая свои семьи всех средств существования. Азарт — это такая степень увле-ченности, при которой пренебрегают выбором средств, разумностью, и, в конце концов, сознанием в целом.
8. Игра порождает игровые ассоциации людей: дворовые команды, клубы, неформальные объединения болельщиков и т.д. и т.п. Объединяющее партнеров по игре чувство, что они пребывают в некоем исключительном положении, вместе делают нечто важное, вместе обособляются от прочих, выходят за рамки всеобщих норм жизни, — это чувство сохраняет свою силу далеко за пределами игрового времени.
Как видим, из этих восьми выделенных особенностей игровой деятельности, игра стоит обособленно, обиняком от всех других видов человеческой деятельности. Причем, если обратиться к типам организационной культуры (гла- ва 1), то игровая деятельность строится, в основном, в рам- ках наиболее древней традиционной культуры. За исклю-чением, пожалуй, сложноорганизованных игр с большим числом участников, когда организация игры уже носит чер- ты проекта, точнее, сочетает в себе элементы традицион- ной и проектно-технологической культуры.
Автору не удалось разыскать в литературе изложения принципов игровой деятельности и даже какого-либо упо-минания о них. Поэтому здесь мы попытаемся выстроить их самостоятельно.
При этом отметим, что все общие принципы человеческой деятельности (глава 3): иерархичности, целостности, открытости, историчности, необходимого разнообразия — распространяются и на игровую деятельность. Далее отме-тим, что, рассматривая принципы научной деятельности, сложившиеся исторически и общепризнанные (принципы детерминизма, соответствия и дополнительности — гла- ва 2), мы нашли им объяснение через систему отношений нового научного знания, получаемого исследователем: с действительностью (принцип детерминизма), с прежней предшествующей системой научного знания (принцип со-ответствия) и с самим субъектом — исследователем (прин-цип дополнительности). Такой подход представляется правомерным, и мы его распространяем при формулиро- вании принципов всех остальных специфических видов де-ятельности, в том числе и на игровую деятельность.
Рассмотрим теперь в качестве основания классифика- ции специфических принципов игровой деятельности объ-екты/субъекты, имеющие отношение к игре. Их в данном случае будет три: объективная реальность, субъект игры (индивидуальный или коллективный), предшествующий опыт игровой деятельности.
Возникает система отношений:
· игра — объективная реальность;
· игра — субъект игры;
· игра — предшествующий опыт игровой деятельности.
Таким образом, выстраиваются три принципа игровой деятельности.
1. Первый принцип: принцип отражения и преображения
Отношения: игра — объективная реальность. Здесь мы ссылаемся на мысль С.Л. Рубинштейна [152] о том, что игра начинается с мысленного преобразования реальной ситуации в воображаемую. Способность перейти в воображаемый план и в нем строить действие, будучи предпосылкой игры, явля-ется вместе с тем и ее результатом. Необходимая для развертывания игры, она в игре и формируется.
Игра, как взрослого человека, так и ребенка, связанная с деятельностью воображения, выражает тенденцию, по-требность в преобразовании окружающей действительно- сти. Проявляясь в игре, эта способность к творческому пре-образованию действительности в игре впервые и форми-руется. В этой способности, отображая, преображать действительность, заключается основное значение игры.
В игре есть отход от действительности, но есть и проникновение в нее. Поэтому в ней нет бегства от действитель-ности в будто бы особый, мнимый, фиктивный, нереальный мир. Все, чем игра живет, и что она воплощает в действии, она черпает из действительности. Игра выходит за пределы одной ситуации, отвлекается от одних сторон действительности, с тем, чтобы глубже в действенном плане выявить другие. В игре нереально только то, что для нее не существенно; в ней нет реального воздействия на предметы, и на этот счет играющий не питает обычно никаких иллюзий. Но все, что в ней существенно, — в ней подлинно реально: реальны, подлинны чувства, желания, замыслы, которые в ней разыгрываются, реальны и вопросы, которые решаются.
2. Второй принцип: принцип самовыражения
Отношения: игра —– субъект игры. В процессе игры ее субъект — игрок, актер и т.д. выражает свой субъектив- но-личностный мир — субъективную реальность — как са-мого игрока, так и его изображаемого персонажа. Причем духовный мир игрока несет в себе наряду с личностной психологией и общественную психологию, выражая в игре в том числе общественные идеи, общественные настроения, проблемы, потребности и идеалы, но опять же через приз- му личностного выражения. И в этом смысле деятельность игрока сродни деятельности художника, художественной деятельности.
Ребенок играет совершенно серьезно. Он знает, что он играет, что в игре все «понарошку». Но в игре он выражает себя. Д.Б. Эльконин в своей монографии неоднократно подчеркивал правоту Л.С. Выготского, при рассмотрении детской игры постоянно выдвигающего на первый план развитие мотивационно-потребностной (субъектной) сфе- ры ребенка. Если субъектность ущемлена, то живой, по- длинной игры возникнуть не может.