1. Политический класс и масс-медиа ФРГ о вопросе миграции
Следует заметить, что дебаты в немецком обществе и политическом классе о месте и роли мигрантов и их количестве ведутся уже давно. Впервые подобные дискуссии начались ещё в начале широкого привлечения гастарбайтеров – в середине 1960-х гг. Уже осенью 1965 г. Людвиг Эрхард заявил на заседании правительства: «Привлечение ещё большего числа иностранной рабочей силы достигает пределов. Не в последнюю очередь оно ведёт к росту стоимости производства и к дополнительной нагрузке на наш платёжный баланс»[175]. Спустя 8 лет федеральный канцлер Вилли Брандт заявил также на заседании правительства: «Стало, однако, необходимо очень тщательно продумать, где находится граница способности нашего общества принимать мигрантов и где социальный рассудок и ответственность требуют от нас остановиться»[176].
Вопрос ребром был поставлен в начале 1980-х гг., когда ФРГ столкнулась с мигрантами второй волны – детьми первых гастарбайтеров. Так, тогдашний Федеральный канцлер Гельмут Коль заявил в интервью ZDF 3 октября 1981 г., что большинство из 2 млн турецких гастарбайтеров, проживающих в ФРГ, должны вернуться на свою историческую родину: «..существует пробле-ма большого, слишком большого количества турецких сограждан в Германии. Эти люди приехали сюда, зачастую мы их при-везли, и им приходится также сосуществовать с нами по-чело-вечески, на достойных условиях. Это не должно означать, что мавр сделал своё дело и может удалиться. Но также правда и то, что мы не сможем выдержать теперешнее количество турок, живущих в ФРГ, что наша социальная система, общее положение на рынке труда не позволяют этого. Нам нужно теперь при-нять очень быстро разумные, по-человечески и социально спра-ведливые меры, чтобы обеспечить отток»[177].
В том же году Хайнц Кюн, бывший премьер-министр Север-ного Рейна-Вестфалии, (SPD) высказался в интервью журналу «Quick» (номер от 15.01.1981) в схожем ключе: «Наши возмож-ности принимать иностранцев исчерпаны. Если доля иностран-цев превысит отметку в 10%, то всякий народ восстанет»[178].
Пожалуй, больше всех и наиболее критично по вопросу миграции высказывался бывший федеральный канцлер ФРГ Гель-мут Шмидт. В 1992 г. в интервью «Frankfurter Rundschau» (номер от 12.09.1992) он заявил: «Я полагаю, что было ошибкой, что мы во времена Людвига Эрхарда с усердием и с помощью всевозможных инструментов привлекали иностранных рабочих в ФРГ… Ни из ФРГ, ни из Франции, ни из Великобритании нель-зя делать страны-реципиенты миграции. Эти общества этого не вынесут. Тогда общество деградирует: если, например, будет недовольство фактическим уровнем безработицы в Восточных землях на уровне 40%, то рано или поздно недовольство найдёт себе проявление и выльется в насилие… Всё имеет свои границы. Представление о мультикультурном обществе, возможно, этически обосновано, но на практике оно в условиях демократии, в которой каждый гражданин может делать и позволять де-лать всё, что он хочет, вряд ли осуществимо»[179]. В этом интервью Гельмут Шмидт пророчески предостерегал о балканизации Центральной Европы, в которой будут возникать параллельные этнокультурные миры, зачастую враждебно настроенные друг к другу. Ещё более однозначно он выразился в интервью газете «Die Zeit» (номер от 22.04.2004): «Мультикультурное общество – это иллюзия интеллектуалов»[180].
В интервью «Hamburger Abendblatt» (номер от 24.12.2004) он высказал весьма крамольную для современного немецкого истеблишмента мысль: «С демократическим обществом концепция “мульти-культи” сложно сочетается… Но если меня спросят, где же функционировали до сих пор модели мультикультурных обществ, то мы очень быстро придём к выводу, что они мирно функционируют только там, где существует очень сильное авторитарное государство. Поэтому было ошибкой, что мы в начале 1960-х гг. привезли к нам в страну гастарбайтеров из чужих культурных пространств»[181]. Таким образом, из слов Шмидта вытекает, что модель мультиэтнического общества го-раздо эффективнее работает в США, где очень жёстко соблюдается принцип равенства прав и закона для всех этнических групп. Не стал исключением и такой борец с правым экстремиз-мом, как бывший министр внутренних дел ФРГ Отто Шили, за-явивший в 1998 г. в газете «Der Tagesspiegel» (номер от 15.11. 1998): «Предел иммиграционной нагрузки на Германию уже пре-вышен»[182]. Не были исключением и академические круги ФРГ. Так, профессор-демограф Бирк заявил в 2002 г. в интервью газе-те «Die Welt»: «Мы всегда думаем, когда мы говорим об интеграции, о «немецком» обществе большинства, в которое необходимо интегрировать меньшинство. Но ситуация получается со-вершенно обратная. В крупных городах уже с 2010 г. соотноше-ние среди 40-летних лиц между немцами и иммигрантами будет строго противоположным.
Уполномоченная по делам интеграции федеральной Земли Бранденбург Карин Вайс заявила в эфире «Info Radio» (эфир 02.01.2007): «Иммигранты, когда они на постоянной основе осе-дают здесь, занимают самый ценный ресурс, который имеется у народа, а именно их страну. Поэтому их (также) воспринимают как пришельцев, и это автоматически вызывает территориальную защитную реакцию, а именно тогда, когда различные груп-пы отграничиваются друг от друга, что часто наблюдается среди лиц с большой разницей культур. Если народ позволяет дру-гим строить меньшинства в собственной стране, то он фактиче-ски уступает эту землю и создаёт себе обузу внутри собственных границ в виде межэтнической конкуренции»[183]. Подобные заявления более вероятно услышать от активистов НДПГ, чем от государственного чиновника, к тому же отвечающего за интеграцию иностранцев. Однако тем ценнее для нам подобное выражение мнения, свидетельствующее о глубоком недовольст-ве сложившейся ситуацией.
В чём же причина недовольства простых граждан и обеспокоенности политиков? Что за угрозу представляют собой для ФРГ мигранты?
2. Место и роль сегодняшних мигрантов в ФРГ – социальные аспекты
Лица с миграционным происхождением и миграционным фоном, как их характеризует официальная статистика, на сегодняшний день являются неотъемлемой частью ФРГ. Их общая численность на конец 2009 г. (более свежие данные отсутствуют) составляла 15,7 млн человек. В эту группу входят собствен-но иностранцы, лица, родившиеся в Германии в семьях мигран-тов, а также в смешанных браках[184]. К концу 2010 г. в ФРГ про-живало 2,3 млн семей с детьми младше 18 лет, в которых хотя бы один из родителей имел миграционное происхождение. Для сравнения, всего в ФРГ насчитывается 8,1 млн семей с несовер-шеннолетними детьми. Таким образом, доля семей с детьми со-ставляет почти 30% от общего числа. При этом следует отметить тревожную тенденцию: численность семей без детей среди коренных немцев неуклонно снижается[185].
Семьи с миграционным фоном живут преимущественно в крупных городах на западе страны, а также в Берлине. Так, доля детей мигрантов (в основном родивших в Германии) в возра-сте до 10 лет в таких городах, как Берлин, Гамбург, Мюнхен и пр. достигает 40, а в некоторых районах и 50%. Доля же семей с детьми, имеющими мигрантские корни, достигает в крупных городах 43%. И, напротив, в мелких городах доля таких семей в разы ниже (в среднем 12%)[186]. Что касается стран происхождения, то на 1-м месте выделяется с явным отрывом Турция (21%), затем идут семьи выходцев из республик бывшего СССР («поз-дние переселенцы»), составляющие 16%, на 3-м месте семьи вы-ходцев из бывшей Югославии (9%).
При всём разнообразии стран происхождения и различий в языке и культуре немецкие демографы выделяют ряд общих для семей мигрантов моментов:
– отношение к семье и браку в семьях мигрантов намного более ответственное, традиционные формы семьи с нескольки-ми детьми и тесной связью поколений гораздо более типичны для мигрантов, также среди мигрантов гораздо реже встречают-ся различные формы сексуальных извращений, политкорректно называемых в Европе нетрадиционными отношениями;
– в семьях мигрантов гораздо реже распространён феномен одиноких родителей по сравнению с немецкими семьями (14 и 21% соответственно). Это является следствием более низкого уровня разводов в семьях мигрантов;
– в семьях мигрантов больше детей, чем в немецких. 15% всех семей с миграционным фоном по данным на 2011 г. имели 3 и более несовершеннолетних детей. В немецких семьях эта цифра составляла только 9%;
– семьи с миграционным фоном имеют стабильно более низ-кий доход, чем семьи коренных немцев. По состоянию на декабрь 2010 г. 62% семей с миграционным фоном имели месячный доход менее 2600 евро, аналогичные показатели финансового положения демонстрировали только 44% семей коренных немцев. Поэтому члены семей мигрантов значительно являются получателями социальной помощи, чем семьи коренных немцев. По состоянию на конец 2010 г. для 17% всех семей с миграционным фоном социальные трансферы по программе Харц-IV являлись основным средством к существованию (для семей коренных немцев этот показатель почти в 2 раза ниже)[187]. При этом количество семей мигрантов, где ни один из родителей не работает, в 2 раза превышает аналогичное количество семей ко-ренных немцев (15 и 8% соответственно). Однако специалисты отмечают, что бóльшая часть семей мигрантов всё же пытается обеспечить себя самостоятельно (79%), для семей коренных немцев этот показатель составляет 88%;