по дисциплине "История архитектуры" На тему "Снос памятников старины, специфика обновления исторических городов путем лишения их своеобразия" (стр. 2 из 5)

Такое положение отчасти было вызвано тем, что идеи рационализма и конструктивизма воспитали, особенно у молодежи, известное пренебрежение к памятникам прошлого. Немало способствовала неоправданному сносу ведомственная принадлежность памятников архитектуры, при которой судьба их зависела подчас от равнодушных людей или даже от активных противников сохранения всего того, что было связано с религиозным культом или дворянско-помещичьим бытом.

Охотный ряд.

Впрочем, эти архитектурные подробности меркнут на фоне подробностей исторических. «Москва» стоит на месте снесенного Охотного ряда, чьи каменные торговые палаты более века — срок, заслуживающий уважения! — были главным продовольственным рынком Москвы. Московская «архитектурная эклектика» — история вечного «подстраивания» и «притирки» одного к другому. Слияние старого и нового. «Диалог эпох» и их тест на совместимость…

Московский Охотный ряд издавна входил в число истинно московских достопримечательностей. В сознании москвичей, в московской мифологии, то есть в том, что сейчас называют менталитетом, он занимал свое особое, значительное, единственное место. Об этом и говорит одна из посвященных ему московских пословиц: "В Москве сорок сороков да один Охотный ряд".

Сначала, в XVII веке, Охотный ряд среди прочих рядов большого московского торга на Красной площади занимал очень скромное место. В нем торговали, по объяснению В.И. Даля, "дичью и живою птицею, дворовою и певчею". Дичь уже тогда была не столько пищей, сколько лакомством, так же, как господская, царская охота - не столько промыслом, сколько развлечением. В Древней Руси охоту называли ловом, а охотника - ловчим. В летописях просто отсутствует слово "охотник", оно появилось лишь в XVII веке и обозначало человека, который по собственному желанию, с радостью - охотно - занимается звериной и птичьей ловлей. "Ловчий бывает из дворян добрых, - предписывает указ XVII века. - И у него в приказе охотники из добрых детей боярских, потом псари конные и пешие".

В XVII веке Охотный ряд находился на месте здания Исторического музея. С середины XVIII века все продовольственные - харчевые - ряды: Харчевой, Обжорный, Охотный - перевели за Неглинку - в Занеглименье, и они заняли пространство от современной Манежной площади до Театральной.

Правда, торг здесь производился давно, и уже в XV веке здесь стояла церковь Параскевы Пятницы, считавшейся покровительницей торговли. В XVII веке вместо прежнего деревянного был построен каменный храм, и церковь дважды возобновлялась, как пишет И.К. Кондратьев, "в лучшем виде" - после большого пожара в 1760 году и пожара 1812 года. На гравюрах и фотографиях Охотного ряда Параскева Пятница производит внушительное впечатление, она высоко возносит свои главы над базаром, лавками, домами, над Благородным собранием.

После пожара 1812 года, когда сгорели все деревянные лавки, начинается новое строительство: строятся каменные торговые помещения, окрестные здания переделываются под склады, кладовые, погреба. Местность превращается в главный, всемосковский продовольственный рынок - "чрево Москвы".

Торговые помещения собственно Охотного ряда находились напротив Благородного собрания, но москвичи весь Занеглименский торг стали называть Охотным рядом. Это название укрепилось за рынком, видимо, потому, что именно в Охотном ряду продавали наиболее дорогие, ценные, изысканные продукты - дорогую белую и красную рыбу, икру, дичь и тому подобное, и его прилавки были как бы нарядной вывеской торга.

Базарная площадь издавна была не только торгом, но и народным общественным центром, который первым в городе отзывался на события общественного значения: Александра Невского на торговой площади просили встать во главе новгородского войска, на торговой площади Кузьма Минин призвал земляков создавать ополчение и идти на выручку Москвы. Охотный ряд первым, воплощая идею храма Христа Спасителя, отметил народную войну 1812 года: в Пятницкой церкви в память дней главнейших военных побед были установлены иконы тех святых, праздники которых приходились на эти дни (даты даны по ст. ст.): св. Адриана и Наталии - 26 августа - сражение под Бородиным; св. Петра митрополита - 5 октября - под Тарутиным; св. мученика Евлампия - 10 октября - освобождение Москвы; св. мученика Галактиона - 5 ноября - освобождение Смоленска; св. Павла исповедника - 6 ноября - сражение под Красным; апостола и евангелиста Матфея - 16 ноября - переправа через Березину; преподобного Федора Трихины - 20 апреля - сражение под Лютценом; св. мучеников Флора и Лавра - 18 августа - под Кульмом; св. пророка Михея - 14 августа - при Кацбахе; св. апостола Фомы - 6 октября - под Лейпцигом; преподобного Евфимия великого - 20 января - под Бриенном; св. Никифора патриарха - 13 марта - при Фершампенуазе; св. мучеников Хрисанфа и Дарии - 19 марта - вшествие в Париж; св. мученика Феодота Анкирского - 18 мая - заключение общего мира в Париже.

В 1882-1883 годах в Охотном ряду была построена на добровольные народные пожертвования по проекту архитектора Д.Н. Чичагова часовня "в память воинов, на брани убиенных во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг.". Часовня представляла собой чугунную пирамиду, увенчанную крестом и украшенную композициями из воинских доспехов. По углам часовни были поставлены четыре чугунных столба с двуглавыми орлами наверху. Пожертвования, которые собирались в часовне, шли на содержание Всехсвятского приюта увечных воинов. Этой часовне выпала судьба быть первым московским храмом, снесенным советской властью. Она была снесена осенью 1922 года к празднику пятой годовщины Октябрьской революции.

Во второй половине XIX - начале XX века Охотный ряд в сознании москвичей да и всей России превратился в своеобразный общественный символ обилия, хлебосольства, сытости Москвы, причем сытости не господской, а народной, ибо наряду с оптовой

тысячной торговлей там шла и розничная - рублевая. Постоянное, изо дня в день, из года в год обилие товаров на базаре давало ощущение устойчивости жизни, уверенности в завтрашнем дне. Народное отношение к Охотному ряду отразилось в целой грозди пословиц. Кроме вышеприведенной, были пословицы о разнообразии дразнящей аппетит провизии на нем: "Охотный ряд, кишки говорят, язык песни поет, брюхо радуется", "Без ряда Охотного не съешь куска плотного", "Без Охотного ряду хлебу губа не рада"; хвалили ловкость приказчиков: "Охотнорядцы - молодцы: что купцы то и мальцы" (В.А. Гиляровский писал: "Продавцы в лавках и продавцы на улицах одинаково обвешивают и обсчитывают, не отличая бедного от богатого - это был старый обычай охотноряд-ских торговцев"); есть пословица и о знаменитых охотнорядских трактирах, в которых купцы обычно вели переговоры о сделках: "Хочешь проку да сговора, начни у Тестова, кончи у Егорова". Трактир Егорова славился блинами и растегаями, Тестова - русской национальной кухней: тестовской селянкой, поросенком с кашей, кулебякой с начинкой в двенадцать ярусов, гурьевской кашей и ботвиньей с осетриной.

В революционных кругах, чья пропаганда не встречала в Охотном ряду сочувствия, культивировался иной образ "охото-рядца" - мрачного дебила, с ножом в руке нападавшего на студентов.

В 1920-е годы начался снос лавок Охотного ряда, в 1930 году торговлю перевели на Цветной бульвар, тем самым было положено начало Центральному рынку. В 1928 году снесли церковь Параскевы Пятницы. В московской "Рабочей газете" 29 июня 1928 года был напечатан очерк "Конец Параскевы Пятницы" - любопытная, хотя и тенденциозная, бытовая зарисовка, документ времени:

"В Охотном ряду, подле пивных, лавок частников, на тротуаре - группы заинтересованных чем-то людей. Тут и официанты трактирных заведений, и ветхозаветные старушки, и комсомольская молодежь, и замешкавшаяся домашняя работница с кувшином молока, и рабочий телефонной станции, увешанный аппаратами, и торговцы вразнос, с лотками на голове, и чистильщики сапог... Все смотрят туда, где вынесенная из ряда домов, одиноко маячит церковь Параскевы Пятницы... С высокой колокольни вниз, к лебедкам, протянулись стальные тросы. Подле лебедок опрокинутой чашкой стоит 200-пудовый колокол. Несколько поодаль лежат на земле громадные металлические языки. Из церкви выносят куски позолоченного дерева - остатки иконостаса и всяких украшений. Церковь Параскевы Пятницы сносится.

Храм Христа Спасителя

75 лет назад ЦИК ВКП(б) принял решение о сносе храма Христа Спасителя.

Великий, несчастный храм... Его строили всем миром - на деньги, собранные по подписке всенародно, и на деньги казны. Потому что это должен был быть не просто храм, а храм-памятник в честь победы России в войне 1812 года. И в высочайшем манифесте Александра Первого было сказано: «Да простоит сей храм многие века и да курится в нем перед святым престолом Божиим кадило благодарности до позднейших родов вместе с любовию и подражанием к делам их предков». Но не сбылось. И полувека храм не простоял. Взорвали его большевики.

Как его строили

Заложили храм 12 октября 1817 года - день в день, как 5 лет тому назад французы бежали из Москвы. Чуть не вся Москва сошлась, чтобы присутствовать при великом действе...

Проектов на конкурс представили множество, а победила работа академика живописи Карла Витберга, впервые в жизни взявшегося за архитектурный проект. И ведь попал! Да еще как, если сам император пишет ему: «Вы угадали мои мысли, мое желание для этого храма, которое я тайно хранил в себе...» И место выбрали замечательное - Воробьевы горы, откуда храм величественно смотрелся с любой точки Москвы.

А дальше - сплошные несчастья. Подрядчики бессовестно воровали деньги и материалы. Включились завистники и недруги Витберга. Дошло до того, что даже хотели судить за воровство, а он ни рубля не присвоил - не тот человек был. Потом спецкомиссия пришла к выводу, что место для храма выбрано архинеудачно: кромка Воробьевых гор, мол, не выдержит колоссальной нагрузки и поползет храм прямо к реке... И совершенно правой оказалась комиссия.