Кстати, во время встреч с персонажами романа одежда на Блуме разительно меняется: то это спортивный костюм и кремовая рубашка, то красная феска о орденом Почетного легиона ( фальшивым ), то блуза рабочего, то детские рейтузы. После беседы с миссис Брин Блум со скулящим псом идет к «вратам». Размалеванные куклы глядят из окон .. Сладкий тошнотворный дымок плывет к нему кольцами. Дает мастеру баранью ногу. Появившийся внезапно патруль задерживает его, обвиняя в загрязнении общественных мест. Начинается суд над Блумом. Появляется из тумана Марта с алой ленточкой вокруг шеи и просит вернуть ей доброе имя. Мэри Дрисколл, миссис Барри и леди Беллингам обвиняют Блума в непристойном поведении. Тол Бойс заявляет: «Это плебейский Дон-Жуан». Блум обещает встать на путь исправления, рассказывает о своей несчастной судьбе. Ему вторит Дж.Дж.О’Моллой: «Мой подзащитный – дитя, бедный эмигрант». В суд врывается с криком «Держи вора!» толпа шлюх и оборванцев. Леди Беллингам, охарактеризовав Блума как типичного садомазохиста, предлагает устроить ему вивисекцию. Главный судья оказывается более милостив и приговаривает Блума всего лишь к казни через повешение.
Появляется всегда готовый к услугам палач Рамбольд. «Была бы шея, веревку сыщем», - развязно сообщает он судье. Блум пытается защититься – у него алиби, ведь он был на похоронах. Ему не верят. Но тут появляется гончая с зелеными сверкающими глазами и в темном саване с лицом Падди Дингама и заявляет: «Это правда. Это были мои похороны», после чего с чувством исполненного долга уползает в подвальный люк. За ним ковыляет жирная старая крыса.
Зоя забирает у Блума талисман – картофелину. Колокольный звон сообщает Леопольду, что он – «лорд-мэр» города Дублина, великий реформатор мира. Толпа обнажает головы, кричит: «Боже, храни Леопольда Первого!» На черном вороне увозят Молли, вместо нее появляется прекрасная Селена. Толпа неистовствует. Груднички и ползунки поют: «Я хороший, тихий мальчик, / Лео мне подарит мячик!» Даже Гражданин ( см. эпизод 12 ) благословляет Блума. Блум пляшет вальс, отдает пальто нищему, качает близнецов, играет с инвалидами. С пылкостью в это время вонзает себе в грудь кинжал Сивилла. Дамы совершают массовые самоубийства во имя Блума. В это время появляется Алекс Дауни и обвиняет Блума в его принаждежности к миру Темных. Доктор Маллиган не столь категоричен. Он считает, что «у доктора Блума наблюдается бисексуальная аномалия». А доктор Диксон присовокупляет: «Он скоро ждет ребенка». Дальше Джойса понесло. «Ах, я так мечтаю стать матерью», - произносит и сам Блум, и после родовых схваток якобы производит на свет восемь желтых и белых мальчиков. Его объявляют мессией и забрасывают бутафорскими камнями. «Сон жизни подошел к концу, - смиренно резюмирует наш герой, - Прощайте». Блум превращается в ребенка и следует за некой Зоей в бордель, где встречается с экспансивным домовым, принимающим ставки на Второе пришествие. На небе действительно появляется белая звезда и светопреставление с шотландским акцентом. Появляется пророк Илия за кафедрой с флагом Соединенных Штатов, приглашает на сцену восемь блаженств. Из камина выскакивает дед Блума – Вираг – и консультирует Леопольда по вопросам сексологии ( очерки из жизни животных и насекомых ). В результате консультации Леопольд приходит к малоутешительному выводу: « .. инстинкт правит миром. В жизни. В ..» Дедуля кричит петухом, мяукает, щелкает челюстями, откручивает у себя голову, прыгает в зарослях тростника. Появляется Стивен с семью прислужниками – семью грехами. Блум произносит заклятия, и Стивен удаляется. Вместо него из-за двери появляется хозяйка заведения – тучная Белла Коэн с говорящими веером и козлиным копытом. Блум завязывает ей шнурки, затем сам постепенно начинает превращаться в свинью .. хрюкает, роет рылом. Белла обещает сделать из Блума «очаровательную субретку», нарядить его в женское платье, дабы он стирал и полоскал белье, убирал постели, выносил ночные горшки .. Тут же в зал заходят грехи прошлого и напоминают о перманентной необходимости расплаты за них. Блум обещает пожаловаться полиции. В ответ Белла показывает ему Сонную пещеру, кричащую: «Рип Ван Винкль!» и его дочь Милли. Увидев ее, Блум падает духом окончательно и рыдает. Перед ним вырастает Стена плача, из которой выходит нимфа, которая висела в картине в спальне Блумов, - и упрекаетЛеопольда за его греховные мысли. «Да, я был как полнейшая свинья», - сознается он. «Мы чисты и холодны как камень, - рассказывает нимфа о себе, - Сестра Агата .. Желаний нет больше .. Только эфирность». Кстати, нимфа – в белом одеянии монахини и без глаз. Исчезает, пырнув на прощанье Блума кинжалом.
Возвращаются кошмарная Белла Коэн и зоя, у которой Блум пытается выпросить свою картофелину ( талисман матери), но увы .. Стив декларирует:
Лис уж поет, кочет в полет.
Колокол в небе
Одиннадцать бьет.
Бедной душе ее с неба долой
Час улетать настает.
Зоя гадает Стивену и Блуму по руке. Приходит Бойлан и, сняв шляпу, надевает ее на растущие у Блума на лбу оленьи рога. В зеркале появляется лицо Вильяма Шекспира. Пьяно раскачивается колокол. Блум видит, как Стивен превращается в схоронившего свою бабушку жирного лиса, за которым гонится стая гончих, охотников, охотниц, букмекеров. И эта толпа жаждет крови лиса. Стивен находит «жезл жреца», кружится в танце с Зоей, Кити – с Линчем. С ними танцуют часы в легких сандалиях. Вдруг пары распадаются. Стивен не может остановиться, комната кружится вокруг него. Огненные рельсы убегают в пространство. Через пол комнаты поднимается мать Стивена и предлагает: «Покайся, Стивен». Наверху башни стоит Маллиган в шутовском наряде и подтверждает: «Сыграла в ящик .. Пес – бедолага отправил ее на тот свет». Но Стивен не желает каяться. Ему в сердце вонзается зеленый краб с красными глазами ( Боже мой, какой бред! – примечание редактора ). Линч, Кити и Зоя выскакивают из комнаты, завидев приехавшего Корни Келлехера. Блум тоже выходит: сходит по ступенькам, пряча лицо, но напрасно, - его догоняет неистовая Свистопляска. Она состоит из патрульных, незнакомцев и других странных господ. Они кричат: «Держи Блума! Эй! Эй!» Потом появляется король Эдуард Седьмой в белой фуфайке. «Пойдемте домой», - говорит Стивену испуганный Блум. «Не стану уходить в сторону», - отвечает Стивен. Они становятся свидетелями казни Юного бунтаря ( причем после оной палач Рамбольд залезает головой в дымящиеся кишки повешанного с возгласом «Боже, храни короля!» ), видят беззубую бабусю. Вдали раздается крик: «Дублин весь горит!» Взметаются языки серого пламени. Галдят игроки на скачках. Визжат шлюхи, завывают сирены. Ведьмы летают на метлах в красных рубашках ( картина паники, похожая на ту, что изображена в финале романа «Имя розы» ). Выпадает дождь из драконьих зубов, за ним на поле вырастает вооруженное войско. Начинается черная месса. Блум снова предлагает Стивену удалиться, но тот хочет смотреть «пир чистого разума», за что получает по лицу от рядового Кара и падает навзничь. Блум тормошит Стивена. Тот бормочет: « .. тени лесов .. море в дымке» - и сворачивается клубком. На темном фоне стены возникает фигурка волшебного мальчика одиннадцати лет с тонкой палочкой из слоновой кости, агнцем и книгой ( атрибуты Гермеса ). Блум, пораженный, зовет: «Руди!» Руди читает книгу, смотрит в глаза Блума, не видя их.
Эпизод шестнадцатый – «Эвмей». Время – с пятнадцати минут первого до часа ночи ( наступила пятница ). Блум, спасший Стивена от неприятностей с полицией, ведет его к себе домой по ночным улицам Дублина. Блум утомлен, - его усталость отражена автором в сбивчивом внутреннем монологе ( проза «буксует» ). Они идут мимо пекарни Джеймса Рурка, мимо железной дороги. По пути Блум читает Стивену мораль об алкоголе, «дурных женщинах» и «лихих ребятах». По пути им встречается лорд Джон Кроли, сын инспектора. Напирая на свое бедственное положение, он просит у героя денег. Стивен дает ему полкроны. Когда Кроли удаляется, Блум спрашивает: «Почему вы оставили отчий дом?» «Искать несчастий», - отвечает Стивен. Они находят дешевенькую забегаловку – место встречи дублинских возчиков – «Приют извозчика», пьют там кофе с рыжебородым моряком Мэрфи, который рассказывает об отце Стивена – Саймоне и о своих путешествиях по Красному морю, Китаю, Южной америке, Северной америке, Стокгольму, Черному морю и по России ( напр., рассказано о том, как китайцы варят суп из крыс ), показывает якорь – татуировку, свою финку. «Уберите .. этот нож, - говорит Стивен, - Не могу смотреть на его острие. Он напоминает мне о римской истории». Потом моряк рассказывает о «летучих голландцах» - о том, как суда теряются в тумане, про столкновения с айсбергами, оплакивает упадок ирландского судоходства. Блум скептически выслушивает это, а на ухо Стивену сообщает: «В Англии началось процветание, когда Кромвель привез их ( евреев ) туда … Кстати, предлагаю, чтобы каждый имел доход в триста фунтов в год. Это содействовало бы большей сердечности между людьми». Под руку героям подворачивается экстренный выпуск «Телеграфа», и они вслух читают заметки про похороны Дингама и скачки. Блум показывает фото своей супруги в молодости. Моряк, надев зеленоватые очки, увлекается чтением. Выйдя из кабака, Блум и Стивен беседуют о музыке. Выясняется, что Блум «упивается» Мерканданте Мейербером и двенадцатой мессой Моцарта, а Стивен – Даулендом и Джонни Булем, а также песенкой про море и голоса сирен, которую он тут же пропел таким изумительно красивым тенором, что Блум признал в нем большого певца. Символ эпизода – моряк, пловец в море житейском.
Эпизод семнадцатый – «Итака», любимый эпизод Джойса. Блум возвращается в свою Итаку, на Экклс-стрит, 17. Скиталец вернулся, приведя с собой своего сына, обретенного Телемака ( Стивена ). Время – один час ночи. Блум и Стивен Дедал медленно идут по городу, обсуждая во время странствия музыку, литературу, Дублин, Париж .. Выясняется, что оба они предпочитают музыку живописи или пластике, а континентальный уклад жизни – островному. Подходят к дому, проникают в него через полуподвал. Блум зажигает свечу, кипятит воду для бритья, анализируя по пути качества гостя, феномен кипения и преимущества ночного бритья, результаты скачек и свои старые акростихи. В ходе беседы выяснилось, что у них есть общая знакомая – вдова миссис Риордан ( Данте ), есть знакомый отель – «Круиз» ( у Леопольда там перешел в мир иной отец, у Стивена – было романтическое свидание ). Блум постоянно возвращается мыслями к «изменщице» Молли ( она же – Мэрион ). Затем они читают друг другу древнееврейские и древнеирландские тексты. Стивен – «Иди, иди путем своим ..» Блум – «Как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими» ( из песен Соломона ), пишут на оборотной стороне книги ирландские и еврейские буквы, находят точки соприкосновения между двумя этими народами: