Обе группы возникли приблизительно в одно и то же время и стали лидерами в своей области, воплощая основную творческую тенденцию арт-рока - расширение жанровых и стилевых границ. Обе вдохновлялись образцами современной музыки, черпая идеи либо в современном авангарде и фри-джазе (King Crimson), либо в авангарде начала века, произведениях Бартока, Сати, Стравинского, Прокофьева (ELP). Имеются и более существенные различия: King Crimson предпочитали сплав авангарда с архаическим фольклором, в частности, англо-кельтским, ELP больше ориентировались на европейскую классику. Расхождения наблюдаются и в самом стилевом облике. В первом случае - это ярко национальный стиль, основанный на глубинной ассимиляции разнородных пластов, на формировании особого «психологического симфонизма» и конфликтной драматургии, во втором - скифство, торжество наступательного движения, токкатность, некий вненациональный лексикон, похожий на музыкальное «эсперанто», который периодически сдабривается приправами из Баха и Мусоргского, Сибелиуса и Бартока. Национальный английский колорит, если и возникает, то скорее в вещах Грега Лейка, гитариста, перешедшего в группу ELP из King Crimson.
Различие стилевых позиций проходит по оси «эклектика - органика». У King Crimson формируется органичный и пронизанный живыми полилексическими биениями стиль. Он в целом сохраняется, несмотря на многочисленные перестановки в составе группы, вплоть до первого распада в 1975 году. Этот стиль по-своему уравновешен, как бы «централизован», в нем архидиатоника простейших трихордов соединяется с «шостаковическими» ладами. Ладовое своеобразие, прежде всего позволяет мгновенно узнавать яркий индивидуальный стиль.
Иное - в музыке ELP, которая узнаваема скорее по внешним эффектам, клокочущей энергии несколько показного бунта. Музыкантов и их лидера, клавишника Кита Эмерсона, постоянно заносит из одной крайности в другую, пестрый характер их работам придает неумеренная увлеченность цитатами и парафразами. Особенно наглядно эклектика выступает в прямолинейных контактах с классикой, напоминающих по своему методу хирургические вмешательства в живую ткань4. Насколько более деликатны преломления барочно-классических элементов в звуковых партитурах King Crimson: в ораториально-фресковой композиции «При дворе Малинового короля», фрагмент которой приводился выше, камерной музыке «Прелюдии» из альбома «Острова», «Трио» из «Starless And Bibleblack». В те годы на волне карнавального энтузиазма стилевые перепады ELP не расценивались слушательской аудиторией как недостаток (да и потребителем этой музыки был недавний тинэйджер). Кроме того, музыканты, надо отдать им должное, были по-своему честны, не претендовали на многозначительность, они искали яркие сценические формы подачи музыки, а Кит Эмерсон демонстрировал талант блестящего шоумена. О последнем, в частности, можно судить по видеозаписи концертного исполнения «Картинок с выставки» Мусоргского - произведения особенно популярного в среде консерваторской молодежи. Тем не менее, сейчас музыка ELP воспринимается как вчерашний день арт-рока, тогда как произведения King Crimson не утратили своей значимости и по-прежнему звучат современно.
Линия на органичный сплав, кроме King Crimson, прослеживается и в музыке Jethro Tull, Van Der Graaf Generator, Genesis, Pink Floyd, тогда как ощущение эклектизма вызывают некоторые альбомы и композиции не только ELP, но и Electric Light Orchestra, Queen, отчасти Yes. Клавишник Yes, Рик Уэйкман, в своих сольных работах особенно часто грешит стилевыми вольностями. Все это свидетельствует о непростом пути к настоящему синтезу.
Весь творческий облик King Crimson несет на себе отпечаток интровертного сознания. Ассимиляция разностильных элементов, когда они максимально сближаются друг с другом, обнаруживает под собой драматургический базис. Претворение носит драматургически-концептуальный характер, что очень близко той ветви европейской традиции, которая в разных формах - будь то психологический симфонизм или камерная лирика - проявилась у композиторов-романтиков и их продолжателей: Чайковского, Малера, Шостаковича. Интровертный склад творчества способствует внутреннему переплавлению всей иностилистической «информации», приведению ее к единой концепции. Она у King Crimson становится сквозной. Концепция эта также европейская по своему духу, в ее зеркале отразилась основная тема всего европейского искусства - тема «испытания человеческой личности», да и способ ее раскрытия, внешне чисто роковый, обнаруживает глубокие традиционные корни. Имеется в виду, прежде всего, старинный жанр «dance macabre», дьявольские гротески которого чрезвычайно органично вписались в общий контекст рока, стали ведущим лейтмотивом творчества Фриппа, начиная с «Шизоида XXI века» и кончая «Vrooom Vrooom». Надо сказать, магия индивидуального стиля Фриппа столь велика, что и в рамках King Crimson, и в записях с другими музыкантами - Брайаном Иноу, Дэвидом Сильвайном, Тойей Уилкокс, Калифорнийским гитарным трио - сохраняется ощущение мощной творческой личности. Эта личность выражает себя ярче всего в монологических формах высказывания, что сближает ее с другим представителем «интровертного» рока - Питером Хэммилом. Хотя последний, в отличие от создателя King Crimson, не столь полилексичен.
Претворение-ассимиляция имеет важное значение для арт-рока, так как отражает его связь с культурной европейской традицией, складывающейся по преимуществу как выражение индивидуального и ярче всего предстающей в романтизме и романтической рефлексии. Но как и в большом искусстве, так и в арт-роке этот подход - лишь один из многих. Его противоположностью выступает подход объективирующий, который материализуется через игру, пародию или стилизацию. Назовем это моделированием. При моделировании стиль становится объективацией «чужого слова». Подвергая его остранению и перефразированию, автор (рок-группа) пытается связать разностилистические элементы воедино, придать стилевому лицедейству характер эстетического закона. Авторское в этом случае не доминирует, а затушевывается, скрывается под маской модели.
Моделирующий метод, как и мышление стилями, в европейской музыке до XX века оставался в тени. На авансцену его выдвинула реабилитация в своих правах объективного сознания, которая произошла в начале века. В арт-роке мышление стилями нашло для себя благодатную почву, так как вольнодумство молодого искусства чрезвычайно близко лицедейству и пересмешничеству. Впервые соединившись с пародированием в творчестве Beatles, оно впоследствии стало доминирующим у экстравертов из Jethro Tull, Gentle Giant, The Mothers Of Invention, Gong, Magma и др. Объектом моделирования становится музыка «всех времен и народов»: европейская классика, от Ренессанса до Баха, от Монтеверди до Бартока, джаз, фольклор во всем его многообразии и великолепии, музыка Востока и другие внеевропейские культуры. Как будет ясно из дальнейшего, моделирование включает в свой арсенал пародию и, тем более, стилизацию. Особый интерес с этой точки зрения представляет группа Gentle Giant.
Уже шла речь о составных формах Gentle Giant, связанных с эстетикой игры и стилизации. Музыканты группы, демонстрируя образец коллективного творчества, обращаются к жанрам и формам средневековой музыки, воссоздавая ее дух с удивительной любовью и одновременно улыбкой, удачно избегая какого бы то ни было намека на архивно-музейное копирование. Тем не менее, иногда кажется, что звучит подлинная музыка Ренессанса с ее открытостью, оптимизмом, особым пантагрюэлевским колоритом. Иногда это все же приближается к стилизации (гальярда «Talybont», которая приводилась выше), но в большинстве случаев является свободным «прочтением» того или иного стиля или жанра: гокетная композиция «Knots», рок-фуга «On Reflection», мадригальная сценка «Design».
Gentle Giant чутки к стилистической работе, и спектр ее весьма широк. Два основных слагаемых пласта - роковый и ренессансный (и в широком смысле, классический) - уживаются в странном, но очень органичном симбиозе, не утрачивая собственной значимости, не растворяясь, как это бывает при ассимилировании, а сосуществуя на равных. Рок’н ролльный пласт порой опосредован настолько значительно, что музыку затруднительно классифицировать как рок. Перед нами арт-рок, с одной стороны, изысканный и адресованный тонкому ценителю, с другой - пронизанный могучими пульсациями народной танцевальности, тонко соединяющий народную жигу с ритмами рока. Это настоящий Рабле или, точнее, взгляд на Рабле глазами современного интеллектуала, обладающего стилевым чутьем. Трудно сказать, что в этой музыке важнее: изящество или стихийность игровых форм. И парадоксальное раблезианское название группы приобретает глубокий смысл.5
Несколько иной, более саркастичный аспект моделирования раскрывается в музыке The Mothers Of Invention. Он ближе пародийному, нежели стилизаторскому. Осмеяние штампов, в том числе и музыкальных, насмешка, прямо перерастающая в едкую сатиру - основное творческое кредо группы и ее лидера Фрэнка Заппы. В этом плане интерес вызывают не только собственно музыкальные работы, но и многочисленные сценические хеппенинги. С ними, в частности, можно познакомиться по экспериментальному фильму Заппы «Uncle Meat», снятому в 1987 году в абсурдистской манере и включающему кадры ранних «перфомансов» группы.
Крайние формы моделирования, когда последнее перерождается в имитацию того или иного стиля или жанра, встречаем в арт-роке нередко. Неординарная по своему художественному дизайну группа Dead Can Dance представляет композиции, многие из которых являются аранжировками средневековых мелодий: «Сальтарелло» итальянского анонима XIV в., «Песня Сивиллы» - каталонская мелодия XVI в., обе записаны на альбоме «Aion» в 1990 г., «Yulunga» - священный танец из альбома «Лабиринт» 1993 г.