Гомогенизация никак не угрожала джазу в тот период. Скорее наоборот, была опасность раскола единого течения на ряд обособленных школ. Именно эту угрозу таил в себе фьюжн, доведя жанрово-стилевое расслоение музыки до предела. Казалось, рушатся сами устои джазового мышления, джаз теряет самобытность (свинг - блюз - импровизация) и растворяется либо в академических европейских формах, либо в экзотическом ориентализме. Сейчас, по прошествии двух с лишним десятилетий, мы смотрим на это более спокойно, нам нетрудно осмыслить те события как логически-закономерное продолжение эволюции джаза. Само течение фьюжн неоднородно и распадается на несколько стилевых линий, каждая со своим подходом к культурной ассимиляции. Рассмотрим основные из них в свете предстоящего разговора об аналогичных явлениях в арт-роке.
Европеизированная линия фьюжн не была ведущей, ее представляли белые джазмены, в том числе европейские, которые вдохновлялись опытами Modern Jazz Quartet и Эванса и испытывали влияние камерной и симфонической музыки. С этих позиций интересны некоторые вещи Джона Маклафлина, в частности, монументальный «Апокалипсис», записанный в 1974 году с Лондонским симфоническим оркестром. Многое в творчестве Маклафлина и его «Оркестра Махавишну» примыкает к ориентальной линии фьюжн-джаза с сильно выраженным индийским колоритом. Однако последнее не может полностью заслонить европейские черты. Музицирование одного из лучших гитаристов джаза, Джона Маклафлина в сопровождении клавишника Яна Хаммера, скрипача Джерри Гудмена и головокружительных пируэтов барабанщика Билли Кабема звучит порой как изысканный европейский камерный ансамбль. В пассажах гитары иногда проскальзывает нечто этюдное, виртуозное, идущее от жанра «перпетуум мобиле», от Каприсов Паганини.
Пианист Чик Кория в то же время соединяет наивные мелодии в духе детских пьес Бартока с изысканными электронными звучаниями. Скрипач Жан Люк Понти своими европейски элегантными композициями заставляет вспомнить лучших джазовых скрипачей Европы, в частности, Стефана Грапелли. К «европейской» линии примыкают ранние работы группы Weather Report, созданные пианистом Джозефом Завинулом (эмигрировал в Соединенные Штаты из Австрии в 1958 году). Свои параллели есть и в советском джазе - работы трио «Ганелин, Чекасин и Тарасов» (альбом «Кончерто-гроссо»), Германа Лукьянова и ансамбля «Каданс». И Ганелин, и Чекасин, и Лукьянов - высокообразованные музыканты-профессионалы, последний, в частности, имеет консерваторское образование по двум специальностям: как пианист и композитор (ученик Арама Хачатуряна).
Афро-американская линия фьюжн - это иной сплав, ведущую роль в нем играют афро-американские жанры, прежде всего, блюз, которые соединяются с импульсивной ритмикой рока и его электрофицированными звучаниями. Вдохновителем и создателем этого направления был Майлс Дейвис, а продолжателями - цветные музыканты: саксофонист Уэйн Шортер, пианист Херби Хенкок, барабанщик Билли Кабем и многие другие. В этой музыке преобладает импровизационный джаз с опорой на блюз, свинг, граул-звучание. Влияние европейских инструментальных форм ее мало коснулось. Гораздо сильнее ощутимо в ней дыхание восточной музыки, в частности, логики мелодического развертывания и модальности, органично соединившихся с блюзовым колоритом (особенно у Дейвиса). Но это совсем иное «паломничество на Восток», нежели то, что мы видели в портретно-пародийных зарисовках Эллингтона, оно ближе к модальным композициям Джона Колтрейна «Индия», «Медитации», «Живой космос» и др. Примером такого медитативного самоуглубления могут послужить альбомы Майлса Дейвиса 70-х, в частности, альбом «Miles Davis Big Fun» с 30-минутной «Great Expectation».
Поэтому афро-американской линии фьюжн-джаза очень близка ориентальная. Порой их трудно разделить. Ярче всего последняя предстает в творчестве двух популярных в 70-е гг. групп - это Mahavishnu Orchersta и Weather Report.
Первая наряду с европейскими элементами ассимилирует пласты индийской музыки - сказалось серьезное увлечение Джона Маклафлина индуистской культурой, религией и искусством. Это ярко отразилось на языке «Оркестра», проявилось в модализмах, специфических «индийских» ритмах, изощренно-виртуозной технике, богатстве звучаний.
Еще более ориентально и совсем по-индийски звучат записи Маклафлина с группой Shakti, где он играет с индийским скрипачом Ли Шанкаром. Музыку Shakti можно было бы определять как стилизацию, если бы в ее создании не принимали участие сами индийские виртуозы. И все-таки на ее примере видно, как пародирующий подход раннего джаза уступает место более нейтральному, моделирующему. Музыканты, подобные Маклафлину, словно любуются экзотической культурой (впрочем, для них она уже и не является экзотической), воссоздают ее дух, соизмеряют с собственным видением, но соизмеряют так, что субъективное, личностное отступает на второй план.
Сказанное в полной мере относится и к творчеству фьюжн-группы Weather Report, которая в первой половине 70-х успешно разрабатывала пласты внеевропейского фольклора. Спектр их гораздо более широк, нежели у «Оркестра Махавишну»: мотивы африканские («Black Market», «Nubian Sundance»), средиземноморские («Gibraltar»), ближневосточные, полинезийские. Здесь и обобщенный Восток («Jungle Book»), который звучит по-гогеновски сочно и красочно.
Стилевые особенности музыки Weather Report обусловлены этой декоративностью и предстают в пентатонических попевках, рассредоточенном тематизме - сама музыкальная тема не экспонируется, как это принято в обычном джазе, а складывается из сегментов и разрозненных звуковых точек (как в живописи пуантилистов) - в чем преломился опыт свободного джаза. Перед нами пестрый многоцветный ковер, сотканный из орнаментов и арабесок. Но в музыке Weather Report можно встретить и урбанистические зарисовки, образы угловато-гротескные, импульсивные, построенные на жестких остинатных ритмах, а также фрагменты в духе «прохладного» джаза. Их достаточно много. Причем, если ранние опусы несут отпечаток влияния мощной индивидуальности Дейвиса, то со временем группа обретает свой стиль. Традиция «прохладного» джаза, в ее классических формах тяготеющая к европейскому началу, здесь переосмысляется в контексте медитативной созерцательности Востока. Время не просто замедляется, оно почти останавливается, на передний план выступает красота неторопливого размышления, наслаждения покоем и тишиной. Многие вещи такого плана перекликаются с ориентальной традицией западной музыки от Дебюсси до Кейджа и Райха. В этом синтезе воссоздания (стилизации) и претворения (ассимиляции)музыка Weather Report прокладывает свой путь среди множества других, ее интонации и звучания узнаются мгновенно, а экскурсы на «берега далеких цивилизаций» и по сей день воспринимаются свежо и с интересом. В частности, неповторимое сочетание синтезаторных и саксофонных звучаний - фирменный знак творческого тандема европейца Завинула и афро-американца Шортера, белого и негра - символизирует саму идею фьюжн - идею соединения рас, культур и стилей.
В целом эстетика фьюжн в зеркале артизации джаза смотрится двойственно. С одной стороны, в отдельных проявлениях эта музыка не чуждается европейских элементов, с другой, - элементы эти никак не назовешь определяющими, как не назовешь определяющей в целом «европеизированную» линию фьюжн-джаза. Эксперименты с европейскими жанрами и формами - здесь все-таки локальный эпизод в общем глобальном расширении культурно-стилевого ландшафта. Расширение это было столь мощным, что несло с собой опасность утраты самобытности. Недаром многие джазовые авторитеты так до сих пор и не считают фьюжн джазом или же, как Коллиер, высказывают осторожные сомнения на этот счет (27). Мнения традиционных джазменов о музыке фьюжн приводит в своей книге А. Азриэль (94). Скептические, критические, а порой и ругательные - все они свидетельствуют о том, с каким трудом входила в сознание широкого слушателя новая музыка.
Вопрос о границах джаза, как и о границах музыкального искусства (и вообще о границах человеческого познания), лишен всякого смысла вне исторического контекста. То, что в один момент кажется ниспроверженным, по прошествии времени становится органичной ветвью традиции, и даже самое радикальное новаторство со временем становится традицией - вся история авангарда в XX веке подтверждает это в полной мере. То же - и в джазе, где можно вспомнить историю авангардных течений, бопа, например. Последний также не был подлинным джазом в глазах ревнителей классического стиля. Сегодня же вряд ли кому придет в голову подвергать сомнению творчество Паркера, Гиллеспи, Монка и других новаторов, совершивших настоящую революцию в джазе 40-х годов.
В последние годы фьюжн отходит в тень. Эпоха «бури и натиска» сменилась эпохой «традиционных ценностей». Музыканты, с именами которых он сопряжен, сегодня интересуются иным. Да и общая ситуация изменилась. В 80-е годы в джазе наметилась мощная моностилевая тенденция, и отдельные находки и открытия предшествующих лет вливаются в некий однородный стиль. Это делает джаз 90-х гг. менее пестрым и многоцветным: музыка как бы замедлила свой стремительный бег в ожидании новых импульсов извне. Но, заметим, циклы «расширений» и «сжатий» по-видимому характерны не только для джаза. Они в природе музыкального искусства и мышления. Подобные же циклы мы увидим и в эволюции рока, которая, как будет видно из дальнейшего, также складывается из «приливов» и «отливов».