Рассмотрим пример, иллюстрирующий ввод новой темы в диалог одним из коммуникантов (авторский текст опускается). Фрагмент, взятый из повести А. Кристи, представляет начало разговора Бартлета (В) с полковником Мелчетом (М), занятым расследованием в момент появления первого и не склонным к обстоятельной беседе; Бартлет довольно робко предлагает тему, имеющую по его мнению важное значение, применяя сложную стратегию инициации:
{IX} В 1: Oh - er - I say - er - c-c-could I speak to you a minute?
M 2: Well, what is it - what is it?
В 3 : Well - er - probably isn't important,
4 don't you know.
5 Thought I ought to tell you.
6 Matter of fact, can't find my car.
M 7: What do you mean, can't find your car?
(A. Christie)
B1 еще не вводит темы Бартлета, являясь инициативным коммуникативным ходом, «только» открывающим общение и предполагающим ответную реакцию, как правило, разрешение. Разрешение, хоть и косвенное, последовало в виде хода М2, опять-таки в вопросительной форме, выражающей, во-первых, нетерпение (во многом благодаря редупликации), а во-вторых, запрашивающей тему предполагаемого общения. Но и после этого тема еще не эксплицирована: В3 и В4 ставят под сомнение релевантность и значимость будущей темы — видимо, в этом проявляются этикетные стратегии занижения говорящим своего коммуникативного статуса и статуса своей темы. Кроме того, можно объяснить данные высказывания индивидуальными особенностями их автора, в частности, нерешительностью. В5 выражает отношение говорящего к предлагаемой теме, а именно ее важности для адресата. Наконец, коммуникативный ход В6 вводит тему пропажа автомобиля, после чего следует запрос о развитии данной темы М7, — требование экспликации темы и необходимых разъяснений, утверждающее релевантность темы, т. e. принятие ее адресатом, присвоение теме интерсубъективного статуса. Далее как раз и последовал диалог, развивающий тему пропавшего автомобиля. Фрагмент {IX} неплохо иллюстрирует тезис, подчеркивающий принадлежность темы говорящему, а не тексту в целом: в данном случае мы вправе вести речь о теме г-на Бартлета, послужившей отправной точкой для дальнейшего диалога. По крайней мере, тема не появляется сама по себе — это результат инициативы одного из коммуникантов, предлагающего группе (будь это диада или более многочисленное объединение людей) свою тему для обсуждения.
Тема говорящего может по-разному относиться к глобальной теме дискурса и к локальной теме предыдущего участника общения. Дискурс порой развивается тематически гладко [speaking topically], когда элемент высказывания предшествующего говорящего становится локальной темой реплики следующего (включая разные варианты тематической прогрессии в диалоге). По этой модели, которую по-русски можно образно охарактеризовать как «слово за слово», построено множество бытовых непринужденных разговоров и бесед. Как правило, общая тема в таких случаях достаточно свободная, а локальные темы возникают одна за другой или одна из другой, цельность всего дискурса при этом обеспечивается прагматически — типом деятельности.
Однако нетрудно вообразить и другую крайность: участник общения локально никак не связывает свою речь с репликой предшествующего говорящего, тем не менее оба они раскрывают разные аспекты единой, заранее заданной (возможно, кем-то другим или всей общающейся группой), глобальной темы дискурса. Примером могут служить выступления депутатов в парламентских дебатах, ответы учеников на уроке и т. п. Судя по типу групп и характеру общения, в подобных ситуациях тема довольно часто фиксируется институционально, и отклонения от нее караются санкциями со стороны группы или организации. Этот вариант соотношения темы говорящего с локальными и глобальной темами дискурса называют «разговор на тему» [speaking on a topic].
Как это обычно бывает в реальной жизни, наибольшую часть примеров представляют смешанные случаи: даже парламентарии нередко втягиваются в словесные перепалки с бытовым типом тематической организации, а в своих непринужденных беседах мы придерживаемся какой-нибудь одной общей темы.
Поскольку тема принадлежит в первую очередь говорящему и лишь потом — дискурсу, весьма распространенным и типичным явлением оказывается ввод новой темы на стыке репликовых шагов, особенно новым говорящим при мене коммуникативных ролей (в экстремальном случае при перебивании). Порой такая смена темы происходит очень резко, не будучи подготовленной непосредственно предшествующим ходом дискурса, некогерентно (в этом случае тематический «водораздел» совпадает с границами новой фазы диалога или трансакции), в отличие от плавного, так сказать, эволюционного развития глобальной темы в когерентной последовательности локальных тем.
Многие ученые лингвисты трактуют дискурс, как подчеркнуто интерактивный способ речевого или коммуникативного взаимодействие. Данное взаимодействие состоит из стереотипного обмена репликами (реплика - формально – структурная единица диалога, фрагмент дискурса одного говорящего, ограниченный речью других, т.е. реплика это все, что сказано между сменой говорящих): простой ( двух шаговые обмены типа вопрос-ответ) или сложный ( вопрос – ответ – подтверждение или вопрос – переспрос – уточняющий вопрос - ответ). Многие исследователи считают основной структурной единицей языкового общения именно простой обмен репликами. [Макаров, с. 175] Но ученые ощущают необходимость выделения такой единицы как трансакция или абзац (эпизод), состоящий из сложных или простых обменов, которые связаны общей макропропозицией и имеют общую тему. В диалоге может присутствовать несколько эпизодов.
Поскольку каждый эпизод имеет свою макропропозицию, они (эпизоды) могут не совпадать по таким семантическим категориям, как место, время, возможные миры и т.д.
[ Ван Дейк, с. 65] Так, сигналы смены темы, то есть перехода от одной темы к другой, в различных эпизодах являются одним из способов выражения тем дискурса. Приведем примеры маркеров смены темы, вводящих новые эпизоды:
· Изменение возможного мира: я думаю, я мечтаю…
· Изменение времени или периода
· Ввод новых участников
· Вторичный ввод уже известных участников средствами полных именных групп
· Изменение перспективы или точки зрения
· Различный набор предикатов
Таким образом, общая стратегия такова, что если какое-либо предложение не подходит под текущую макропропозицию, должна быть образована новая макропропозиция.
Макропропозиции различных эпизодов дискурса должны быть надлежащим образом связаны между собой, так же как связаны выраженные предложениями пропозиции. Их связи и выражаются посредством дискурсивных слов или, согласно Ван Дейку, макроконнекторов, с которых начинаются эпизоды, например, расположенные в начале предложения. Дискурсивные слова не только сигнализируют о новых макропропозициях, но также придают связность дискурса в целом. [ Ван Дейк, с. 66]
Не существует четкого и единого определения термина «дискурсивный маркер». Этот термин широко используется в лингвистической литературе и соотносится с особым классам слов, принципиально важным свойством которых является их непосредственная связь с функционированием дискурса. Объем и границы дискурсивных слов варьируют от одного языка к другому. Теоретическая парадигма, в рамках которой анализируются слова данного класса, существенно влияет не только на выбор соответствующего термина , но и на сам инструментарий описания, а также на то, каким образом очерчиваются границы рассматриваемого класса единиц. Признаки, на основании которых выделяются дискурсивные слова соответствуют двум основным характерным признакам:
- дискурсивные слова не имеют денотата в общепринятом смысле; их значения не предметны, поэтому их можно изучать только через их употребление;
- дискурсивные слова устанавливают отношения между двумя (или более) составляющими дискурса. Они обеспечивают связность текста, отражают процесс взаимодействия говорящего и слушающего, выражают истинностные и этические оценки, пресуппозиции, мнения, соотносят, сопоставляют и противопоставляют разные утверждения говорящего или говорящих друг с другом.
Существует еще ряд особенностей, которыми обладают дискурсивные слова в разных языках [Пайар, с.8]:
Дискурсивные слова не образуют естественный класс единиц. Этот класс не имеет четких границ и объединяет единицы, которые различные классификации относят к разным частям речи. Попытки задать подобные слова списком оказываются весьма спорными, а принадлежность слова к классы дискурсивных слов определяется главным образом на основании функциональных критериев.
Своеобразие плана содержания дискурсивных слов часто определяется как отсутствие у этих единиц собственно лексического значения или как десемантизация слова в его дискурсивных употреблениях, т.е. употребляются для усиления, выделения, подчеркивания…
У многих слов такого типа существует, наряду с дискурсивными, и другие, недискурсивные употребления. При этом между дискурсивными и другими употреблениями некоторого слова часто не существует семантической связи, поэтому в большинстве случаев исследователи не пытаются соотнести друг с другом различные функции слова в дискурсе, описывая дискурсивные употребления отдельно от прочих употреблений.
Проведение границы между значением дискурсивного слова и значением контекста также оказывается значительно сложной процедурой, чем в случае конкретной лексики. Многие дискурсивные слова могут полностью сливаться с контекстом, дублируя семантику его отдельных фрагментов.
Описание дискурсивных слов обычно требует рассмотрения значительно более длинных контекстов, чем в случае других единиц или недискурсивных употреблений соответствующих единиц.