Когда евроамериканцы прибыли на Северо-Запад, индустриальная экономика перевела стрелки часов совместной эволюции назад, к нулю, отбросив в сторону все, что было изучено с тех пор, как люди выловили первого лосося в Милликен или Даллес. С прибытием белых людей отношения между лососем и людьми стали складываться заново в контексте новой экономики и по новым правилам. Индустриальная экономика не подстраивалась к естественной экономике лосося; вместо этого она настаивала на новых правилах, новых верах и новых технологиях, не попадающих в естественный ритм природы Северо-Запада. По мере того, как она захватывала власть, происходил переход: от рыбаков-аборигенов и улова ради пропитания - к некоренным рыбакам и промышленному лову, от сбора дара продовольствия - к увеличению прибыли. Как следствие, лососю пришлось столкнуться с совершенно новыми трудностями.
Во всем мире рыбаки-аборигены заменялись и заменяются новым классом рыбаков, работающих по правилам индустриальной экономики. Когда увеличение прибыли становится доминирующей целью, разнообразная и трудоемкая рыбная ловля, которую ведут местные общины рыбаков, обычно заменяется дорогой техникой, управляемой несколькими людьми и отдаленным централизованным бюрократическим аппаратом.3 Эта замена ослабляет обратную связь между рыбой и рыбаками, делая фактически невозможным создание устойчивых, жизнеспособных отношений между рыбой и индустриальной экономикой.
На Северо-Западе, например, если племя добывало слишком много лосося на реках своей территории, оно получало дополнительные запасы продовольствия и, возможно, престиж большого потлача. Но, если перелов продолжался, в какой-то момент времени срабатывала отрицательная обратная связь: племя сталкивалось с уменьшением захода лосося и возможно - с голодом. Во время развития индустриального рыболовства в конце девятнадцатого столетия размеры уловов определяли далекие рынки, которые создавали атмосферу конкуренции. Она не стимулировала рыбаков ограничивать лов, беспокоясь о будущих уловах, совсем наоборот. Эта ситуация вызвала общую трагедию.4 Если один рыбак ограничивал свой улов, беспокоясь о будущем, он лишь оставлял больше рыбы тем, кто стремился увеличить добычу, и получить большую прибыль в ближайшее время. Конечным результатом было стремление каждого выловить как можно больше рыбы в кратчайший срок. Как только легенды и табу, которые регулировали использование индейцами лосося, были разрушены и заменены мифом неистощимого изобилия, рыбаки получили свободный доступ к рыбе, немного или вовсе никак не ограниченный и не регулируемый.
Кроме того, в условиях управляемой рынком индустриальной экономики последствия перелова сказывались на местных рыбаках, а выгоды в значительной степени пожинались предпринимателями в Лондоне, Нью-Йорке, и других финансовых центрах. Удаленность от тихоокеанского Северо-Запада и мобильность капиталов изолировали их от последствий перелова. Они относились к региону исключительно как к колонии, источнику сырья для восточных рынков и промышленности.5 Когда рыбоконсервная промышленность истощала запасы рыбы на одной реке, далёкие предприниматели просто перемещали свои заводы на другие реки, к другим запасам лосося. Некоторые консервные заводы сразу строились на баржах, чтобы облегчить такие перемещения. А социальные последствия - исчерпанные запасы лосося и безработные рыбаки - доставались местным общинам.
У новой индустриальной экономики был неуёмный аппетит и на другие ресурсы. Пока водоразделы региона использовали аборигены, их воздействие на среду обитания лосося было, вероятно, незначительно. Недавно прибывшие пионеры и предприниматели напротив, всецело эксплуатировали все экономические ресурсы водоразделов, охотясь, развивая горную промышленность, заготовку леса, выпасая домашний скот и развивая ирригацию. В результате, лосось вошёл в прямой контакт с индустриальной экономикой по всей цепочке сред обитания, из которых состоит его экосистема - с заготовкой леса и горнодобывающей промышленностью в истоках, с сельским хозяйством ниже по течению рек, с городами и промышленностью в широких аллювиальных равнинах и устьях, и наконец, с загрязнением и крупномасштабным ловом рыбы в океане. Одна из главных сторон проблемы лосося, тогда и сейчас состоит в том, что существует не одна какая-то угроза их существованию, а непрерывный их ряд - почти в каждой точке обитания, в течение всего жизненного пути. В каждой точке контакта с индустриальной экономикой, от истоков до моря, лосось ведёт безнадёжную борьбу за среду обитания.
Хотя первые пионеры Северо-Запада полагали, что лосось неистощим, непрерывное уменьшение рыбных запасов в течение последних 100 лет сделало слишком очевидной их уязвимость перед индустриальным развитием, чтобы её игнорировать. Осознание проблемы, однако, не привело к её решению. Фактически, индустриальная экономика и её мировоззрение настолько доминируют в нашей культуре, что наши попытки восстановить лосося неизбежно формировались в соответствии с её принципами, а значит - наши усилия часто находились в противоречии с естественной экономикой. Например, вера в то, что рыбоводные заводы помогут обойтись без большей части периода пресноводной жизни лосося и устранят потребность в здоровых реках, позволила экосистемам приречной зоны деградировать дальше. Там, где рыбоводные заводы считаются главным источником воспроизводства, к рекам относятся, как к простым трубопроводам, по которым юный лосось следует к морю после того, как его выпускают из бетонных водоемов. На индустриально высокоразвитой Колумбии теперь даже простой путь к
Таблица 3.1. Характеристики природной и индустриальной экономик
| Индустриальная экономика | Природная экономика |
| Политическое разграничение территорий (страны, штаты, области, города, частные владения) | Разграничение территорий на водоразделы (устье, основное русло, притоки, ручьи, озера,) |
| Политические разделы конкурируют и часто конфликтуют из-за владения, использования и распределения ресурсов. Водоразделы зачастую разрезаны политическими границами. | Лососёвые и среда их обитания вовлечены в родственные отношения. Границы диктуются биофизическими связями. Водоразделы неделимы. |
| Инфраструктура индустриальной экономики видима и узнаваема, а её функции в целом понятны – дороги, плотины, города, фабрики и т. д. | Инфраструктура естественной экономики видна лишь частично, её функции слабо понимают даже специалисты. |
| Индустриальная экономика движима ископаемым топливом и требует аккумуляции капитала. | Естественная экономика движима энергией солнца и нуждается в репродуктивности. |
| Индустриальная экономика предпочитает большие, централизованные производства (заводы/фабрики), что ведет к созданию биологических и технологических монокультур. | Естественная экономика предпочитает производство, рассеянное по нескольким небольшим группам (стада лососей), что увеличивает разнообразие |
| В биологических монокультурах плодовитость, изобилие поддерживается использованием пестицидов, удобрений и гибридов, произведенных вне экосистем. | Плодовитость, изобилие поддерживается внутренними процессами экосистем, включая массовый перенос питательных веществ из моря в истоки рек в телах лососей. |
| Индустриальная экономика линейная и добывающая, производящая продукцию. | Естественная экономика циркулирует и возобновляется, развивая репродуктивность. |
| Индустриальная экономика вырабатывает отходы – токсичные, и отходы неполной переработки ресурсов. | В естественной экономике нет отходов, ресурсы используются полностью. |
| Водоразделы разделены разными отраслями экономики: горнодобыча, лесная промышленность, животноводство, сельское хозяйство, транспорт, промышленное использование воды, захоронение отходов и т.д. Каждая отрасль действует независимо от другой. | Для лососей водораздел – это лабиринт взаимосвязанных сред обитания. |
| Реки перестроены, упрощены и контролируются человеком, удовлетворяя его нужды. | Реки – это комплекс и лабиринт взаимосвязанных сред обитания, к которым лососи адаптировались, используя разнообразные жизненные циклы. |
морю слишком опасен из-за плотин в основном русле реки, поэтому молодь из рыбоводных заводов загружают в баржи и на них отправляют к устью реки. Принципы индустриальной экономики повлияли и на проекты восстановления рек, в которых часто пытаются «проектировать» специальные участки обитания лосося вместо того, чтобы восстановить естественные процессы приречной зоны, создающие и поддерживающие среду обитания лосося на всём протяжении их жизненного пути. Эти программы в лучшем случае сделали мало, чтобы остановить исчезновение лосося и, в худшем случае, внесли в это свой вклад.
Корни проблемы лосося - в столкновении экономик двух типов: индустриальной и естественной. Экономика подарка индейцев создала жизнеспособный баланс с естественной экономикой. В конечном счете, индустриальная экономика тоже будет вынуждена искать баланса с естественной экономикой тихоокеанского Северо-Запада. Как показала эрозия почв, разорившая засушливые районы на западе США в 1930-ые годы, если потребности экосистем игнорируются слишком долго, за это приходится платить большую цену. Чтобы остаться производительной, индустриальная экономика Северо-Запада должна будет выйти из конфликта с естественной экономикой и искать способы достижения баланса с ней.6