Первые деревоперерабатывающие заводы на Северо-Западе были небольшими и в работе использовали энергию падающей воды. Располагались они на реках, используя их в качестве источников энергии. Превращая гигантские ели Дугласа в кубометры древесины, заводы производили огромные груды опилок и других отходов. Некоторые из них сжигали отходы, но большинство использовало близлежащие потоки, чтобы убрать опилки с глаз долой. Когда обильные осенние и зимние дожди заливали Северо-Запад, потоки поднимались и смывали отходы заводов вниз - в большие реки, и, в конечном счете, к морю. Опилки закрывали речное дно, душа отложенную икру лосося и убивая природные пищевые цепочки. Когда отходы начинали гнить, они забирали из воды кислород. Кроме того, опилки, рассеянные в потоке, могли забивать жабры юного и взрослого лосося. В своём первом ежегодном сообщении специальный уполномоченный по рыбному хозяйству штата Вашингтон Джеймс Кроуфорд описал убийственное воздействие опилок на рыбу: «В одно из моих посещений Чинук Бич этим летом я видел прекрасного лосося весом около 25 - 30 фунтов, задыхающимся на берегу; исследовав его жабры, я обнаружил, что они забиты опилками, и раздражение, произведенное чужеродным веществом, вызвало гноящуюся рану, которая разъела большую часть жабр».31
В конечном счете, многочисленные свидетельства губительного действия опилок на лососёвые реки побудили законодательные органы к действию. В 1876 году законодатели Вашингтонской территории утвердили устав, запрещающий сброс отходов деревообработки в реки и ручьи.32 Законодатели Орегона издали подобный закон в 1878 году.33 Но эти указы, как и ранее предпринимавшиеся попытки защиты лосося и его среды обитания, исполнялись от случая случаю или вовсе никак. Лесопилки продолжали сбрасывать отходы в реки в течении ещё пятидесяти лет.
Менеджеры лосося не могли провести в жизнь законы, защищающие среду обитания лосося по многим причинам. Законодательные органы слали противоречивые директивы. Они издавали законы, но во многих случаях не могли обеспечить их финансирование. Политическая амбивалентность, вероятно, была порождением конфликта. Противоречия между осознанной необходимостью защитить среду обитания и тем гарантировать работу лососёвой рыбопромышленности, и господством рыночных отношений в отраслях промышленности, использующих другие ресурсы. Законодательные органы отказывались ограничивать лесоперерабатывающую промышленность, даже понимая, что методы её негативно сказываются на рыбной индустрии. В те дни, когда Джеймс Сван плыл по покрытому опилками морю, Северо-Запад находился на вершине бума деревообрабатывающей промышленности, поощряемой демографическим взрывом в Калифорнии после открытия золота в Суттер Милл. В 1848 году около двадцати двух заводов работали на западе штата Орегон и Вашингтоне, а к 1851 число заводов только в штате Орегон превысило сотню.34 Растущее число заводов нуждалось в устойчивых поставках леса, а это было нелегкой задачей, даже в областях, покрытых густыми лесами. Лошади и волы не могли перевезти достаточное количество леса по плохим дорогам или бездорожью. Когда вырубка отодвигалась от заводов, владельцы заводов и лесорубы решали проблему с транспортом так же, как и проблему опилок. Для доставки бревен к заводам они использовали реки.
Чтобы не тащить огромные бревна от места вырубки к ближайшей точке на реке, подходящей для транспортировки, сначала вырубали деревья по берегам рек. К примеру, к 1881 году лесорубы вырубили полосу шириной в полторы мили по берегам Вашингтонс Худ Кэнел.35
От 3 до 5 тысяч лет прибрежные реки текли через древние рощи западного красного кедра, ели Дугласа, западной тсуги и ели Ситка. Своими массивными корневыми структурами эти гиганты защищали берега рек от эрозии. Леса смягчали действие таких природных бедствий, как засуха, наводнения и даже пожары. Деревья затеняли потоки, храня их прохладу. Стволы, падая, перекрывали реки, создавали каналы, в которых собирался гравий, необходимый для нереста и водоемы, в которых росли мальки лосося. Большие приречные кедры, ели, и тсуга играли важнейшую роль в стабилизации среды обитания лосося. Именно они были вырублены в первую очередь.
Срубая большие деревья, лесорубы буксировали бревна к реке и складывали их на берегу. Там они лежали все лето, покуда осенние дожди и паводки, наконец, не смывали их вниз по течению - к заводу. К концу 1880-ых для транспортировки использовали любую реку, по которой могло проплыть бревно.36 Уровень рек Северо-Запада сезонно меняется, и заводы часто оставались без устойчивой поставки древесины, особенно во время сухих летних месяцев, когда воды было особенно мало.
Сплавные плотины позволили преодолеть проблему сезонных перепадов уровня воды. Лесоруб Алекс Пойзон построил первую такую плотину в Пасифик Коунти, штат Вашингтон, в 1881 году, а Чарльз Грэнхолм - первую в штате Орегон на северной вилке реки Кус в 1884.37 Эти бревенчатые конструкции перекрывали течение реки и создавали большие запруды. Пока плотина поддерживала уровень воды, бревна сплавлялись от места вырубки и попадали в растущий бассейн. В соответствующее время ворота водовода открывались, быстро выпуская бревна и воду вниз по течению. Такой «выплеск» плотины мог происходить один раз в неделю, а мог и каждый день. Всё зависело от полноводности реки и темпов работы лесорубов. Смываемые бревна частенько застревали в русле и сбивались в массивный залом, который мог тянуться вверх по течению на милю. Чтобы разбить заломы, обычно использовался динамит. На реке Хамртулипс на юго-западе штата Вашингтон на это уходило ежедневно пять коробок динамита.38
Резкая смена силы тока воды, «поток» бревен и вольное использование динамита убивало и калечило огромное количество рыбы, разрушало среду её обитания.39 На те семьдесят лет, что лесорубы использовали сплав и плотины, реки стали опасным местом для лосося. Гигантские бревна - каждое весило много тонн - волочились по дну реки, сокрушая и сметая все на своем пути, отрывая большие куски земли от берегов, и окрашивая реку в шоколадно-коричневый цвет. Убежищ для лосося почти не оставалось.
Каждый выплеск бревен и воды оставлял за собой опустошенную реку. Всё меньше и меньше оставалось условий, необходимых лососю в его среде обитания. Потайные места под нависающими берегами исчезли, гравий для нереста исчез. Осталась лишь опасность быть убитым следующей партией бревен через несколько часов или дней. Сплавные плотины сделали особенно опасной жизнь чавычи, потому что она нерестится и подрастает в основном русле - прямо на пути движущихся бревен. Старые леса когда-то затеняли реки и хранили их прохладу, защищали берега потока от эрозии и давали питательные вещества водным пищевым цепочкам. Упавшие деревья корневыми комлями создавали водоемы, в которых рос молодой лосось. Теперь бревна этих лесов убивали реки и лосося. Сотни сплавных плотин использовались по всей сети рек побережья штатов Орегон и Вашингтон, и на внутренних реках таких, как Джон-Дей, Минам и Гранде-Ронде на северо-востоке штата Орегон.40 К 1900 году разрушенная среда обитания ограничила воспроизводство и значительно сократила численность чавычи в прибрежных водах Орегона.41
Сплавные плотины и простой сплав леса становились всё более и более спорными средствами по мере того, как все больше людей расселялось вдоль рек. Периодические потоки воды и бревен не только ухудшали среду обитания лосося. Они разрушали доки и препятствовали речным перевозкам - главному средству передвижения и связи первых поселенцев на реках побережья. Сталкиваясь с растущей критикой, лесопромышленные компании, чтобы сохранить свой контроль над использованием рек, делали упор на экономические аргументы. Дешевле использовать реки, чтобы транспортировать бревна, заявляли они, а владельцам заводов на реках побережья это было необходимо, чтобы сохранить конкурентоспособность с большими заводами, работающими на Пьюджет-Саунд.42 Этот аргумент действовал в течение семидесяти лет. Лесопромышленники получали экономическую выгоду, используя сплавные плотины. Эту прибыль с лихвой оплатил лосось и семьи рыбаков, жизнь которых от него зависела. Сплавные плотины в реках побережья действовали до 1959 года, а последний сплав леса имел место в 1970 на реке Клеаруотер штата Айдахо.
Кроме физических повреждений, сплавные плотины оставили рекам другое негативное наследство, которое сказывалось десятилетия после запрета сплавов. Они помогли сформироваться ошибочному представлению о здоровых реках. До прибытия белых пионеров реки побережья Орегона, Вашингтона и Пьюджет-Саунд представляли собой путаницу бревен, бобровых плотин, боковых проток и заболоченных земель. Такое состояние рек обеспечивало благоприятную среду обитания для молодого лосося.43 Чтобы использовать реки как «шоссе» для перевозки леса на заводы, лесорубы очищали русла рек от этих преград. Они взрывали большие камни, освобождая каналы, они очищали течение от естественных пробок. Боковые протоки, которые необходимы для зимовки лосося, блокировались, чтобы удержать бревна в основном русле реки.