С самого начала, пионеры, обосновавшиеся в бесплодных высокогорных равнинах восточного Вашингтона, Орегона и Айдахо стремились превратить бесконечную дикую местность, покрытую песком, полынью и заячьим кустарником в сад - зеленый заповедник для себя и немногих избранных растений и животных.74 Природа в своём естественном состоянии казалась им темным и запретным местом, наполненном дикими животными, вовлеченными в дарвинскую борьбу за выживание.75 Такое восприятие природы позволяло пионерам приравнивать ирригацию к восстановлению. Используя ирригацию, они могли востребовать пропадающую попусту дикую землю и, заботой человека превратить её в сад, предназначенный людям Богом. Поселенцы считали «восстановление» пустыни божественным предопределением, полностью соответствующее их миссии управления и подчинения природы.
Первые ирригаторы не претендовали на достижение гармонии индустриальной экономики и природы. Ирригация была оружием в войне против природы, и единственным приемлемым результатом была полная победа индустриальной экономики над своей естественной коллегой. Фермеры и владельцы ранчо, обосновавшиеся на Северо-Западе, начали отводить воду из рек к зерновым культурам вскоре после своего прибытия. Поскольку все отводы были совершенно открыты, не существовало ничего, что удерживало бы молодь лосося и не позволяло ей заходить в каналы и попадать на обрабатываемые поля.
Поскольку сначала ирригационные проекты были главным образом частными, они приводили к земельной спекуляции, конфликтам по водному праву, и многим другим ошибкам.76 Несмотря на эти проблемы, распространение ирригации шло настолько быстро, что на повороте столетия количество воды, требовавшееся фермерам, превысило естественные водотоки рек. Например, водные права, затребованные на реке Дешут выше города Бенд, штат Орегон, в 1914 году в сорок раз превышали объём воды в реке.77 Забор всей воды, необходимой, чтобы подавить жажду зерновых культур фермеров, совсем немного или вовсе ничего не оставлял для лосося. Русла многих рек были сухими ниже последних водоотводов, а в других из-за совокупного воздействия значительного уменьшения водных потоков, недостатка бобров, потери прибрежной тени из-за заготовки леса и пастбищ оставшаяся вода быстро нагревалась до температур, которые или убивали лососей или затрудняли их воспроизводство и рост.
В 1890 году, при посещении лососёвых рек на востоке штата Орегон, специальные уполномоченные штата по рыбе выслушали много жалоб о её потере в ирригационных каналах. По их докладу, весенней порой «очень много молодой рыбы всех видов, спускаясь по реке, попадается в эти каналы и выплывает на поля, где и остается, чтобы погибнуть». Они рекомендовали издать закон, который бы потребовал от владельцев всех каналов, использующих воду рек, населенных рыбой, помещать экран из мелкой проволочной сети, перегораживая отводы на апрель, май и июнь. «Это никому не создаст затруднений, - объяснили они, - поскольку очень мало воды используется в течение этих месяцев, и экраны могут быть устроены так, чтобы отразить очень небольшую часть водотока».78
Хотя штаты сделали некоторые попытки экранировать ирригационные отводы, их слабые усилия дали небольшой эффект. В штате Вашингтон в 1904 году на нескольких водоотводах были установлены примитивные устройства, чтобы отделить лосося от ирригационных вод, но они были неэффективны.79 В Калифорнии примитивные устройства экранирования были установлены на многих ирригационных отводах ещё до 1900 года, но они также не сумели остановить массовое убийство молодого лосося.80 В ирригационных канавах и каналах терялось так много рыбы, что Калифорнийское Отделение Рыбы и Дичи в конечном счете попробовало действовать другим путём, создав в 1928 году Комитет Спасения и Восстановления Рыбы. Он должен был вылавливать потерявшегося лосося и возвращать его в естественные воды - но эта попытка также имела слабый успех.81 В Орегоне законодатели наконец-то вняли рекомендациям комиссии по рыбе и в 1929 выпустили закон, требующий экранировать ирригационные канавы. Однако, когда комиссия дичи штата привлекала упрямого фермера к суду, требуя соблюдения требований, судья в окружном суде решал дело в пользу ответчика, и закон становился бессилен.
Война с бесплодной, дикой местностью и пыл, с которым она велась, прекрасно иллюстрирует пьеса под названием «Осуществленные мечты», написанная Алисой М. Теннесон и Сью М. Ломбард и поставленной жителями городка Якима, штат Вашингтон, в 1917 году. Занавес поднимался над пейзажем в его девственном состоянии - пустыней, заполненной «шумными демонами» которые прорезали тишину своими «жестокими насмешками». По мере того, как сюжет разворачивался, выяснялось, что демоны держат в плену «прекрасную деву Ирригацию». Индейцы игнорировали мольбы Ирригации о помощи, но пионеры услышали её призыв и проложили себе дорогу через «сонмы глумящихся демонов». Усердно работая, пионеры скоро начали освобождать деву. Один актёр возвещал: «Эта помощь освободила её руки, тело её изящно движется. И хотя её ноги всё ещё скованы, земля освобождена из пустынных отвалов песка». Поскольку работа по полному освобождению Ирригации была слишком велика для пионеров, они обратились к Дяде Сэму, который послал свою дочь, Рекламацию, окончательно освободить Ирригацию от демонов пустыни. Театрализованное представление оканчивалось словами: «Не позволяй медведю притеснять слабых - и дай нам не... забыть ценить жизнь превыше всего».82 Но пионеры ценили только те жизни, которые они выбрали, чтобы забрать с собой в свой ухоженный сад. Многие евроамериканцы полагали, что западные пустыни были временным состоянием - что это тайный сад, только ожидающий, чтобы его нашли. Агенты по торговле недвижимостью, работавшие на железные дороги и других спекулянтов, убеждали множество потенциальных переселенцев, что дождь будет следовать за их плугами, что сама колонизация и занятия сельским хозяйством устрашат Природу настолько, что она принесёт воду в пустыню.83 Очень скоро люди узнали, что для этого от них потребуется гораздо больше усилий.
Фермеры использовали для ирригации уже большую часть естественных летних вод, но земля всё ещё оставалась сухой. Положение можно было исправить только, сохраняя воду обильных зимних и весенних потоков и используя её затем весь год для орошения больших площадей зерновых культур. Реконструкция больших рек для соответствия человеческим потребностям была вне возможностей частного капитала. Финансирование, строительство и эксплуатация массовых ирригационных проектов требовало поддержки федерального правительства. Но прежде, чем федеральные ресурсы смогли быть использованы для управления реками, должна была быть написана «наиболее важная часть законодательства в истории запада».84 Под давлением сенатора от штата Невада, Фрэнсиса Ньюлэндса, Конгресс одобрил Национальный закон об охране и развитии внутренних водных ресурсов в 1902 году, дав жизнь федеральному агентству ирригации - Бюро Рекламации.85
Освоением западных пустынь с помощью крупных федеральных проектов занялись прогрессивные реформаторы стыка веков Теодор Рузвельт и Гиффорд Пинчота. Они полагали, что реки должны находиться под управлением специалистов, которые бы использовать науку, технологии и централизованное планирование, чтобы наиболее эффективно эксплуатировать природные ресурсы. На их взгляд, было лучше использовать речную воду для сельского хозяйства вместо того, чтобы её «тратить», позволять ей утекать к морю и растить дикого лосося. Ирония в том, что слово «сохранение» произошло из взглядов Прогрессоров на хранение воды в резервуарах так, чтобы она могла использоваться для орошения зерновых культур в течение летнего сельскохозяйственного сезона. Для Прогрессоров ключ к сохранению был в эффективном использовании всех естественных ресурсов.86 Фактически, Прогрессорское движение сохранения не стремилось прекратить массовую эксплуатацию природных ресурсов; скорее, оно стремилось заменить чисто рыночную эксплуатацию хорошо организованной и планируемой эксплуатацией.87 В 1900 году термин «сохранение» имел значение, отличное от сегодняшнего.
Бюро Рекламации применило всю власть и ресурсы федерального правительства, чтобы перестроить сезонные потоки западных рек для нужд ирригации, но слабо при этом представляло, какой эффект его методы «сохранения» оказывают на лосося. Бюро строило плотины водохранилищ без каких-либо условий прохода взрослого и молодого лосося и не экранировало ирригационные каналы, чтобы предотвратить попадание рыбы на поля фермеров.
Уже в 1931 году менеджеры лосося и рыбаки жаловались, что Бюро Рекламации небрежно относится к законам штатов, направленным на защиту лосося. Хотя Генри О'Молли, американский специальный уполномоченный по рыболовству, полагал, что «федеральное правительство в своем рассмотрении проектов плотин и ирригации должно следовать законам штата, в котором они работают», Вашингтонский Департамент Рыбы и Дичи указал, что Бюро Рекламации игнорирует законы штата, требующие путей прохождения рыбы через плотины.88 С присущим ему стремлением к максимальной эффективности бюро заявило, что сельское хозяйство гораздо лучше использует воду, чем рыба. Такое отношение было выражено генеральным директором управления, Б. Е. Стаутмайером, в письме об ирригации на Якима: «Поскольку в долине Якима проживает приблизительно 100,000 людей, зависящих от ирригации, я не думаю, что есть какой-либо серьезный аргумент, чтобы забрать воду у ферм и садов для улучшения положения рыболовства».89
Пока орошаемое сельское хозяйство распространялось по Северо-Западу, огромное количество молодого лосося было убито способом, подобным тому, свидетелем которого стал Лестер Кэмпбелл, описавший сельхозугодья, покрытые ковром серебристого лосося. Когда оглядываешься назад с ясным пониманием ошибок, кажется невероятным, что серебряные поля, подобные полям вблизи Боардмена, штат Орегон, можно было найти повсюду, где водился лосось. Хотя менеджеры знали о проблеме ирригации и понимали её воздействие на рыбу, они делали мало попыток документального подтверждения количества потерянной молоди.90 Один биолог пробовал оценить число молодого лосося, убитого ирригационными отводами в Якима. В 1916 году федеральный биолог рыболовства Франк Брайант изучил площадь в 200 орошаемых акров в бассейне реки. После того, как поля были напоены водой, он прошел по всем 200-ам акрам и сосчитал мертвую рыбу. На девяноста процентах площади лежал молодой лосось, в среднем - двадцать штук на каждом акре земли. Принимая, что двадцать рыб погибало на каждом акре орошаемой земли в каждый полив, Брайант, расширил изучаемый участок до полной площади орошаемой земли в акрах в водоразделе и заключил, что каждый полив уничтожал в бассейне Якима 4,500,000 молодого лосося.91