Несколько независимо работавших людей вновь открыли культивирование лосося между 1815 и 1840 годами, но на сей раз технология появилась в благоприятных социально-экономических условиях. В первой половине девятнадцатого столетия научный Ренессанс несся по Европе и Америке. В его кильватере наука и техника связывались с торговлей, рождая новый оптимизм, новые надежды. В будущем наука не только отопрёт богатые склады природы для получения коммерческой выгоды, но даст людям власть над природой и поставит её на службу человеку.5
Однако, те, кто установили связь между культивированием рыбы и коммерцией, не были учеными, работа которых была слишком сосредоточена на собственных узких целях. Например, М. Коста, французский ученый, использовал культивирование рыбы для дальнейшего изучения эмбриологии. Джон Шоу в Шотландии искусственно размножал атлантического лосося в 1837, чтобы проверить свои теории об их жизненной стратегии. Он полагал, что молодь лосося превращалась в серебряных смолтов, затем мигрировала к морю и, в конечном счете, возвращалась в реку Нит взрослой рыбой. Хотя этот жизненный цикл считается сегодня общеизвестной истиной, в 1830-ых годах его идеи считались радикальными.
В то время, как ученые проводили свои эксперименты, два необразованных, но практичных французских рыбака, Джозеф Реми и М. Гехин, независимо друг от друга нашли способ искусственного разведения лосося. Пытаясь сделать что-то с уменьшением количества лосося и его подходов, ноябрьской ночью 1841 года они крались по берегу реки и при полной луне наблюдали лосося в процессе нереста. Как только они определили, каким образом лосось размножается естественно, они быстро разработали практический метод искусственного размножения рыбы, по их мнению - лучший, чем у природы. Подобно большинству рыбаков, они хорошо умели импровизировать с различными устройствами, и путем проб и ошибок повторно изобрели коробки разведения Джакоби.
Рыбаки предали гласности своё изобретение и немедленно получили признание его коммерческих возможностей. Множество ученых тут же законно указали на работу Джакоби и отклонили заявление французов о том, что это они обнаружили, как разводить лосося. В ответ сторонники Реми и Гехина обрушились с критикой на ученых (которые, возможно ревновали к вниманию, которое получали Реми и Гехин) за их неспособность доверять рыбакам.
Кроме того, ученые подверглись нападкам за их неумение понять ценность открытия. Как выразился один критик "Эти ученые тела не смогли сложить вместе три простых идеи: зачатие (искусственное оплодотворение), искусственное выведение и производство, и получить естественный результат в интересах всего человечества, который должен потрясти рассудок любого умного человека;…необходимы были два простых рыбака, которые проверили их идеи и представили всему миру».6 Напряженность между необоснованным оптимизмом и научным скептицизмом отметила рождение современного культивирования рыбы и с тех пор продолжает сопровождать окружающие его дискуссии.7
Реми и Гехин разработали методы, отработали технологию и указали на коммерческую ценность культивирования рыбы. Но их открытие было не просто практическим, экономическим усилием. Культивирование лосося давало возможность осуществить более высокие человеческие цели. Рыбаки с готовностью ухватились за этот факт, когда они провели параллель между этим открытием и сельским хозяйством. «Разве человек не засевает всё поле одним видом зерна, которое желает вырастить? - спрашивали они. - Что тогда мешает нам заполнить наши реки рыбой, используя процесс искусственного разведения и защищая молодь от уничтожения бесчисленными врагами?»8
Сравнение с сельским хозяйством действовало хорошо. В обоих случаях был семя для посева, садки или участки земли, чтобы их стеречь, и продукт для сбора. Но аналогия шла дальше прямых совпадений. В те времена сельское хозяйство было триумфом цивилизованного общества и обещанием будущего. Распространяя знакомые понятия сельского хозяйства на культивирование рыбы, рыбаки вкладывали в новую технологию мощный образ изобилия, полученного благодаря человеческой изобретательности и труду - образ, который доказал свою стойкость и непоколебимость.
Сравнение рыбоводного завода с фермой перенесло идеи прогресса, связанные с сельским хозяйством на культивирование рыбы. Это сравнение имело два важных далеко идущих последствия. Рыбоводы перенесли успех сельского хозяйства на искусственное разведение рыбы, избежав важного промежуточного шага оценки и проверки успешности этой технологии. А в некоторых случаях программы рыбоводства, даже если они были начаты больше 100 лет назад, должны все же быть соответственно оценены.9 Во-вторых, ассоциация культивирования рыбы с сельским хозяйством заставила науку управления рыболовством и биологию отклониться от экологии.10 В результате, сложился образ мышления, сосредоточенный на сельскохозяйственной парадигме и игнорирующий её отрицательный эффект на экологические процессы, обеспечивающие жизнь лосося. Сегодня, через более чем сто лет, мы всё ещё очень немного знаем о влиянии рыбоводства на экосистемы, а исследований для его понимания ведется мало.
Реми и Гехин не были единственными, кто понял более широкое социальное значение культивирования рыбы. В брошюре, описывающей их открытие, C. E. П. Годенир объяснял его высокие цели. «Человек - высший правитель на земле: он направляет солнце, чтобы растить то, что ему нужно; домашние животные подчиняются его желаниям и работают, чтобы удовлетворить их; он приказывает, чтобы воды перевозили его со страшной скоростью, и возможно скоро воздух тоже будет побежден. Вся природа, кажется, повинуется его законам. Рыбы одни избегли его власти, но не его сетей. Теперь господин Гехин обнаружил тайну их воспроизводства и вложил в наши руки средство, чтобы мы смогли оживить наши реки и ручьи так же, как мы покрываем наши поля зерном, коноплёй и льном, как мы умножаем наши стада, наших домашних птиц, наших шелковых червей».11 Сельское хозяйство и культивирование рыбы не только позволили людям увеличить производство продовольствия, они дали им повод называть себя господами природы.
С самого начала искусственное разведение лосося пользовалось услугами хороших публицистов, вроде Годенира, который эффектно приукрашал успехи и указывал на высокие цели. Частично благодаря энтузиазму сторонников и личной заинтересованности Наполеона III, Реми и Гехин были награждены правительственными пенсиями, и каждому был пожалован процент доходов с табачной фабрики.
С ростом популярности идеи культивирования лосося, французский ученый М. Коста получил значительную поддержку правительства, чтобы расширить научные исследования в области искусственного разведения. Что наиболее важно, он нашел средства, чтобы построить первый в мире рыбоводный завод лосося коммерческого масштаба в Huningue, в верховьях Рейна. М. Коста полагал, что Huningue был самым грандиозным проектом века, потенциально способным производить неограниченное количество хорошего продукта для всех людей.12 Вскоре в Huningue прибыли гости со всего земного шара, чтобы изучить методы и копировать технологию. Рыбоводный завод распространял по всему миру 20 миллионов оплодотворенных икринок. М. Коста назвал своё создание "piscifactory", или фабрикой рыбы - соответствующее название, ведь он намеревался вести массовое производство рыбы так же, как фабрики производят другие товары. Фабрика рыбы демонстрировала, какое большое будущее и популярность ожидают эту технологию в стремительно развивающейся индустриальной экономике Европы. Как только рыбоводство приняло образ фабрики, стало легче распространить этот взгляд на и рыбу – лосось стал скорее продуктом, чем живым существом.
Не все принимали искусственное разведение с распростертыми объятиями. Один шотландский критик, писавший под псевдонимом Салмо (Salmo), обращался к сторонникам рыбоводных заводов: «люди резервуаров и инкубаторов... философы догадки и домысла...и хилые болтуны, которые объявили [лосося] некомпетентным, чтобы освободить его от функций, которые составляют главную цель его существования». Вместо этого Салмо предлагал подход защиты рыб в их естественной среде обитания, основанный на вере в то, что провидение «создало каждое животное в его совершенном виде, и...дало ему инстинкты и способность выполнить достойно и эффективно цель, для которой оно было создано».13 Нападки Salmo на культивирование рыбы показывают, что критики, которых в изобилии сегодня, были и во времена рождения первых программ рыбоводства.
Рыбоводные заводы в Соединенных Штатах
В 1841 году, когда Реми и Гехин заново открыли рыбоводство, индустриализация северо-восточных штатов США стремительно уменьшала численность атлантического лосося. Например, летом 1839 года, когда Генри Дэвид Торо и его брат Джон путешествовали вдоль рек Конкорд и Мерримак, город Лоуэлл в штате Массачусетс мог похвастаться двадцатью восемью хлопкопрядильными фабриками со 150 тысячами шпинделей и 5 тысячами ткацких станков, использовавшими силу реки Мерримак. По всему северо-востоку реки перестраивались для нужд промышленности. Возводились плотины, чтобы фабрики могли использовать энергию падающей воды. Новые отрасли промышленности меняли русла рек и разбивали их на каналы, чтобы транспортировать сырье и изделия. Фабрики сбрасывали вонючие отходы в ближайшие воды. Реки трансформировались столь быстро, их экологическое состояние изменялось в таких масштабах, что, несмотря на слабые попытки обеспечить проход рыбы через плотины, атлантический лосось во многих реках был обречен.14