Лосось без рек (стр. 35 из 63)
На машине легко добраться от Порт-Анжелеса до верхней плотины на Эльве.57 Внимание большинства прибывших сразу привлекает вид узкого каньона ниже плотины, и мирная синева озера Миллс, лежащего в обрамлении елей дальше, за плотиной. Но я всегда пропускаю эти достопримечательности и сосредотачиваю свое внимание вверх по течению - за плотину и водохранилище - на холмы и каньоны Национального Парка Олимпик. Я думаю о реке, текущей через эти зеленые горы. Она всё ещё дикая и почти девственная, ведь уже более пятидесяти лет её защищает Национальный Парк Олимпик. Находясь под его защитой, река выше плотин сохраняет все свои природные атрибуты в нетронутом состоянии, все, кроме одного - гигантской серебряной рыбы.
Немного весенней чавычи возвращается сегодня в свободную часть Эльвы ниже самой нижней плотины. Гены выжившей рыбы всё ещё хранят память о дикой реке, рвущейся через каньоны и текущей через горные луга, благоухающие ароматом кедра и ели. Заключенная глубоко в генах, это - память о выживании в бурном и красивом мире. Реку и рыбу разлучили на восемьдесят лет. Но если река когда-нибудь освободится от власти плотин, у весенней чавычи не будет проблем с повторной колонизацией своего прежнего дома. Были проведены соответствующие исследования и взвешены все условия, и кажется возможным и выполнимым восстановить Эльву. Все, что нам нужно теперь - большая политическая храбрость и новое отношение к лососю.
Плотина Олдвелла создала критический прецедент, который увязал плотины и рыбоводные заводы. Эта связь была выкована глубоко в сердце индустриальной экономики. Она стала высшим символом человеческой власти над природой. Плотины превратили реки в озера и дали людям власть для управления энергией потоков. Рыбоводные заводы, построенные, чтобы смягчить эффекты плотин, дали людям контроль над лососем. Слияние компаний позволило индустриальному развитию заменить дикую рыбу искусственной, а свободно текущие реки бассейнами.
Рыбоводные заводы дали, кроме того, преимущество, которое станет более очевидным после 1930 года. Они превратились в главный источник дохода для агентств управления лососем. Что более важно и трагично для лосося, этот доход не зависел ни от эффективности работы заводов, ни от способности менеджеров лосося сохранить его изобилие. Недавно U.S. General Accounting Office (GAO) подсчитал стоимость усилий по поддержке лосося Колумбии. Из $1.8 миллиардов, которые насчитал GAO, 40 процентов денег были потрачены на рыбоводство, и 5 процентов на восстановление среды обитания. И хотя три группы независимых ученых заключили, что рыбоводные заводы лосося не смогли выполнить свою цель, менеджеры упорно цепляются за эти программы.58 В течение полувека доход, приносимый рыбоводством, зависел только от закона гравитации. Пока вода текла вниз и вращала турбины плотин, заводы приносили доход агентствам управления независимо от того, достигали ли они своей цели – компенсации потерь лосося.
Пока Боги Вчерашнего Дня перестраивали землю и реки тихоокеанского Северо-Запада, менеджеры лосося пытались компенсировать массовое разрушение среды обитания, строя рыбоводные заводы. Но некоторые люди признавали, что этого не достаточно, они пришли к выводу, что единственным способом защиты лосося была полная его изоляция от разрушительного влияния индустриальной экономики. И осуществить это, на их взгляд, можно было только созданием заказников или заповедников лосося.
Заповедники лосося – отвергнутый путь
Первым человеком, предложившим выделить реки - заповедники лосося, был Ливингстон Стоун, бывший министр из Нью-Хэмпшира, в свое время построивший первый рыбоводный завод тихоокеанского лосося в северной Калифорнии для Американской Комиссии Рыбы. В 1889 году он проехал от Калифорнии до Аляски с группой ученых, исследуя рыбную промышленность штатов и возможности внедрения искусственного разведения. По возвращении Стоун обдумал увиденное, сравнивая лосося Аляски и его среду обитания с условиями в остальной части тихоокеанского Северо-Запада. Он пришёл к выводу, что стране необходимо выделить реки исключительно для лосося. Другого способа избежать разрушения среды обитания и уничтожения лосося в быстро развивающемся регионе не было. На встрече с Американской Ассоциацией Рыбопромышленников он представил свою идею о создании заказника или заповедника лосося.
Стоун допускал, что призыв создать заповедники для лосося может показаться несерьёзным, ведь рыба всё ещё в изобилии возвращалась в штаты Орегон, Вашингтон и Айдахо в 1892 году, но он напомнил аудитории, что и бизоны тоже когда-то водились в изобилии. Если бы Йеллоустоунский национальный парк не создали вовремя для защиты немногих последних животных, заключил он, бизон бы исчез.
Напомнив о судьбе атлантического лосося, Стоун указал на то, что тихоокеанский лосось зажат в клещи жадности рыбаков и разрушительных сил прогресса. Он говорил: «Это заводы, плотины, пароходы, производства, загрязняющие воду и им подобные в первую очередь [делали] реки все более непригодными для жизни [Атлантического] лосося, наконец, истребив его полностью.59 Стоун признал, что даже рыбоводство не смогло противостоять разрушительному эффекту, который оказывал рост населения и развитие индустрии.
Массовый ход лосося на девственных реках Аляски впечатлил Стоуна настолько, что он рекомендовал сделать реку Уганик на острове Афогнак (рядом с островом Кадьяк) первым парком лосося. Он был хорошим продавцом: президент Бенджамин Харрисон удовлетворил его запрос на Сочельник 1892 года, сделав остров Афогнак и реку первым заповедником лосося. Этот статус защитил реку от промышленного освоения и запретил все виды лова на ней и в прилегающих морских водах.60
Хотя Стоун веско аргументировал необходимость создания парков лосося, он не был готов расстаться со своей верой в рыбоводство, считая, что оно обеспечит лосося лучшей защитой, чем дикие реки. Даже в заповеднике на острове Афогнак рыбоводы ещё пытались улучшить природу, строя огромный завод, способный вывести 78 миллионов мальков лосося. Заповедник и запрет лова вводились не для того, чтобы обеспечить здоровое, естественное воспроизводство лосося, а для того, чтобы гарантировать поставку икры для рыбоводства. Ведя кампанию за создание парков лосося Стоун, очевидно, не видел противоречий в своих действиях. Если рыбоводные заводы более эффективны и производительны, чем дикая природа, зачем им нужны защищенные девственные реки, поставляющие икру?
К сожалению, ограничения на лов вокруг острова Афогнак были со временем сняты, а принятие Белого Акта в 1923 году отменило все специальные инструкции, направленные на защиту заповедника.61 За какие-то тридцать лет единственный национальный парк лосося превратился в простой рыбоводный завод. В 1934 завод закрылся по экономическим причинам, и его здания были переданы Военно-Морским Силам (ВМС) США для использования в качестве центра отдыха. Хорошая идея пала жертвой узости взглядов и ложных представлений о природе.
Рисунок 6.2. Количество ящиков консервированного лосося и общее количество икры изъятой рыбоводными заводами на Сакраменто, 1864-1924 (верхний график). Избыток консервных заводов, действовавших на Сакраменто (нижний график). (Источник: Кларк 1929)(Source: Clark 1929)
В том же году, когда президентом Гаррисоном была установлена неприкосновенность острова, Американская Комиссия Рыбы воспользовалась помощью ВМС США в борьбе с истощением стад лосося. Командующему Дж. Дж. Брайсу было предписано рассмотреть военные и другие правительственные закрытые территории на предмет поиска потенциальных мест для установки рыбоводных заводов. Ему была поставлена задача: «разработать план восстановления численности лосося до первоначальной». В соответствии с преобладавшим в конце девятнадцатого века подходом, Дж. Дж. Брайс рекомендовал строительство четырех центральных рыбоводных заводов и двадцати вспомогательных станций на территории от Калифорнии до штата Аляска. Он, однако, дал одну рекомендацию, которая отклонялась от статус-кво. Брайс советовал сделать реку Кламат в северной Калифорнии заповедником лосося.62 Эта рекомендация так и не была осуществлена.
В 1911 году Генри Вард обратился к ежегодному собранию Американской Ассоциации Рыбопромышленников и напомнил аудитории, что заказники и парки для охоты выделялись, чтобы увеличить численность млекопитающих и птиц. Вард полагал, что рыба заслуживала такого же отношения, и напомнил своим коллегам, что рыба в местных реках исчезала быстрыми темпами, особенно в восточных областях.63 Он рекомендовал выделить речные области или даже целые водоразделы для защиты родной фауны рыбы. Его слова попали в глухие уши.
Длительная засуха, изменение климата в океане, безудержный лов и продолжение деградации среды обитания привели к резкому уменьшению численности тихоокеанского лосося в 1920-ых и 1930-ых годах. Снова возник интерес к заказникам лосося. В своем ежегодном сообщении от 1932 года, инспектор по рыболовству штата Вашингтон Чарльз Поллок призвал «определенное законодательство... выделить некоторые водоразделы в качестве постоянных заповедников рыбы, чтобы гарантировать коммерческую и спортивную рыбную ловлю этого штата в будущем».64
Штат Орегон также рассмотрел необходимость создания заповедников. В 1928 году избирателей штата Орегон просили проголосовать по вопросу, нужно ли создавать заповедники рыбы на реках Рог и Мак-Кензи и их притоках с частями бассейна Дешут и низовьев Умпква. Решение останавливало все виды хозяйственной деятельности в этих речных бассейнах. Оно декларировало, что реки должны быть сохранены «насколько это ещё возможно, в естественном состоянии и свободны от вторжения коммерческих интересов», и что использование этих рек «для развития спортивного лова, лова для пропитания и для потребления в регионе даст достаточную выгоду».65 Все эти меры были отклонены отношением голосов примерно два к одному.66 Но заповедники лосося не умерли с этим поражением, идею возродили десятью годами позже.