В одном этом абзаце Рич предложил полную перестройку управления лососем. Вместо взгляда на лососей одного вида, как на гомогенное объединение, Рич предложил подход, сфокусированный на популяции и родной среде её обитания. Водораздел и его уникальная популяция лосося должны были стать основной единицей управления. Рыбоводные заводы уже не могли обращаться с лососем, как с множеством одинаковых устройств. Стало неприемлемым продолжать изобретать мифы о биологии и экологии лосося, пытаясь увековечить существовавшие ранее перелов и стратегию рыбоводства.
Для некоторых менеджеров лосося последствия этого открытия стали очевидны немедленно. В том же году, когда Рич опубликовал свою работу, Хью К. Митчелл, директор отдела культивирования рыбы в Комиссии Рыбы Орегона признал, что «старая система перевоза грузовиками рыбы, взятой из станции на одной реке к другой реке для выпуска, теперь рассматривается, как нежелательная» и «должны быть внесены изменения». «С учетом этого, - писал он, - была принята политика, насколько это позволяли фонды, установки и использования небольших станций на тех реках штата, что подходили для лосося».45 Однако старые методы и мифы трудно менять. Несмотря на новую политику Митчелла, обмен икрой между реками и рыбоводными заводами продолжался. Например, Департамент Рыболовства и Дикой Природы Орегона продолжал собирать стилхеда в рыбоводном заводе на Олси из почти всех рек побережья, а Департамент Рыболовства и Дикой Природы штата Вашингтон распределял рыбу из Чамберс-Крик по западным рекам.
В 1995 году биологи из Национальной Службы Морского Рыболовства, изучив влияние рыбоводных заводов на дикого кижуча в низовьях Колумбии, сделали следующее заключение. Одним из факторов, способствующих потере дикого кижуча, было расселение искусственно разведенной рыбы по притокам низовьев. Они рекомендовали прекратить его.46 Их рекомендация поступила через шестьдесят девять лет после того, как менеджеры лосося впервые признали, что эта практика была вредна. Очевидный вопрос - почему на это потребовалось столько времени?
К 1940-ым годам ученые существенно продвинулись в распутывании тайны биологии лосося. Многие из старых мифов были рассеяны научными фактами. Возвращение лосося в родные реки, наследственный характер рас, деление видов на уникально адаптированные популяции,, разнообразие жизненных циклов в пределах популяций. Эти открытия нарисовали перед учеными ясную картину биологии и экологии лососей.
Но мифы, возникшие, как корыстные спекуляции, подогнанные под идеологию неизбежного прогресса, рыбопромышленность, или желания рыбоводов не уступали дорогу новому, научному пониманию. Ветры перемен не были достаточно сильны для того, чтобы смести ложные убеждения, глубоко засевшие в программах управления. Легче было считать, что лосося можно перевезти из реки в реку для заполнения водоемов рыбоводных заводов. Легче было игнорировать уникальность отдельных популяций. Легче было полагать, что контроль человека над воспроизводством рыбы эффективнее и производительнее, даже если накапливались свидетельства обратного. Легче было продолжать поиски в темноте.
В 1930-ые и 1940-ые годы на Северо-Западе столкнулись многие интересы. Тот период стал судьбоносным для тихоокеанского лосося. Сначала наука дала большее понимание биологии лосося и указала лучшие методы управления. В то же время постоянная засуха, чрезмерный вылов и деградация среды обитания заставили существенно уменьшаться стада лососей. Это должно было заставить менеджеров лосося переоценить существующие программы и использовать новую научную информацию, чтобы улучшить их. Но та же самая засуха, которая уменьшала стада лососей, превратила в шар пыли сельскохозяйственные угодья Великих равнин, а Великая Депрессия опустошила фабрики Америки. Миллионы фермеров и фабричных рабочих стали бездомными.
Правительство смотрело на тихоокеанский Северо-Запад и видело в гидроэнергетическом потенциале его рек способ решения национальных социально-экономических проблем. Достаток электричества и развитая ирригация позволили бы переселившимся фермерам и рабочим строить новую жизнь в пустынях штатов Вашингтон, Орегон и Айдахо.
С этими намерениями федеральное правительство начало строительство плотин Гранд-Кули и Бонневиль. Эти проекты были первыми в оргии создания плотин. К концу этой оргии единственными свободными в главном русле от плотин крупными лососёвыми реками Северо-Запада остались Джон-Дей и Салмон.47
Хотя работы Гилберта и Рича заложили основы понимания биологии лосося, значение их не было признано, пока реки региона не прошли ещё один гибельный этап развития. Понимание биологии лосося не было совместимо с идеологией развития и видением рек, находящихся всецело во власти людей. Так науку ещё раз приспособили служению индустриальным целям.
Менеджеры рыболовства вступили на перекресток 1930-ых годов и прошли его, не свернув с пути: рыбоводные заводы сделают лосося способным существовать в полностью освоенных реках и деградирующих экосистемах. Возможность перемен была утеряна. Некоторые доказывают, что не было на самом деле никакого перекрестка, не было реального выбора, что полное развитие гидроэнергетического и ирригационного потенциала рек, подобных Колумбии было неизбежным, и что статус-кво - опора на рыбоводство - единственный путь приспособиться к положению дел на реках Северо-Запада. Они не правы. Лучший способ понять, что другой выбор существовал - сравнить события, произошедшие в водоразделах двух самых больших рек - Колумбии и Фрейзер. Истории этих двух великих рек описаны в следующей главе.
ГЛАВА 8
История двух рек
Фрейзер и Колумбия - две величайшие реки тихоокеанского побережья Северной Америки. Они собирают воду на площади в 343,000 квадратных миль - области, примерно равной Франции и Германии, вместе взятым. Эти гигантские реки были лучшей в мире колыбелью тихоокеанского лосося - Фрейзер – для нерки, а Колумбия – для чавычи.
Фрейзер и Колумбия - очень непохожие экосистемы, с разными средами обитания. Водораздел реки Фрейзер, например, содержит обширную систему больших озер, которые необходимы, как места роста молодой нерки.
Несмотря на экологические различия, истории освоения обеих рек и управления лососем на них весьма поучительны. Красная рыба этих рек обеспечивала работу крупной промышленности, в обеих лососёвые стада начали подавать признаки истощения на стыке 19-го и 20-го столетий, а затем их численность резко сократилась к 1920-му году. История двух больших лососёвых рек, истощение стад лососей в них и последующие попытки восстановления их численности демонстрируют нам, по крайней мере, часть корней нынешнего кризиса. Они - в том, что наука не смогла преодолеть мифы девятнадцатого века.
В центре этой истории – генеральные программы по восстановлению лосося, начатые на этих реках одна за другой, с перерывом в десять лет. На Фрейзере - в 1937, а на Колумбии - в 1947 году. Каждая программа использовала свой подход, и за пятьдесят лет - приблизительно двенадцать поколений лосося – они дали совершенно разные результаты.
Фрейзер
Краеугольным камнем программы восстановления реки Фрейзер была ратификация соглашения, создающего Международную Тихоокеанскую Комиссию Рыбной ловли Лосося. Прежде, чем обсудить, что случилось после создания комиссии, небольшая историческая справка о том, что привело заключению соглашения.
Фрейзер - крупнейшая река в Британской Колумбии. Её дренаж охватывает площадь в 84,000 квадратных миль. Фрейзер (как и Колумбия) пробивается через горы тихоокеанского побережья и собирает воду в большой области горных районов Британской Колумбии. Река начинает свой 850-мильный путь в канадских Скалистых горах и затем течет в северо-западном направлении по территории Британской Колумбии, пока резко не поворачивает на юг. Приближаясь к границе Соединенных Штатов и Канады, она делает крутой поворот на запад, и, в конечном счете, достигает соленых вод в проливе Джорджия (Рисунок 8.1).
С притоками Фрейзер связаны несколько больших озер, что дают места обитания подрастающим малькам нерки. Это – Квеснел(Quesnel), Чилкотин(Chilcotin), Томпсон(Thompson) и Харрисон(Harrison). Подобно другим видам тихоокеанского лосося, взрослая нерка откладывает икру в речной гравий, но она может также нереститься на берегах озера, где грунтовые воды просачиваются через гравий. Независимо от того, где они родились, мальки нерки почти всегда проводят пресноводный период своей жизни в озере.1 Поскольку обширная система озер водораздела Фрейзера делает её идеальной средой обитания для подрастающей молоди нерки, этот водораздел - один из двух, служащих домом самым большим на Северо-Западе стадам нерки (другой - водораздел Бристольского залива на юго-западе штата Аляска).2
До 1913 года стада нерки Фрейзере давали рыбакам и рыбообработчикам все основания полагать, что они и в самом деле неистощимы. Прихода лета 1913 года рыбаки и рабочие консервных заводов на севере Пьюджет-Саунд, в проливе Джорджия, проливе Хуан-де-Фука, и в низовьях близ устья Фрейзер ждали с большой надеждой. И хотя никто не знал точно, сколько лосося возвратится тем летом, все ожидали, что подход рыбы будет особенно большим, потому что каждый четвертый год, подобно часовому механизму, во Фрейзер заходило особенно много нерки, и 1913 год был очередным «большим» годом в четырехлетнем цикле.
Различие между доминантным годом большого захода и тремя промежуточными годами было зачастую поразительным. Количество нерки, поднимающейся по Фрейзер до реки Адамс в разные годы могло различаться в тысячи раз.3 В «большом» 1901 году рыбаки поймали 25 миллионов нерки; в 1905 и в 1909 годах – по 20 миллионов.4