Таким образом, успех программы рыбоводства оценили не той статистикой. Поскольку общее количество дикого лосося в бассейне Колумбии уменьшилось, искусственно разведенный лосось стал составлять все больший процент общего количества рыбы. Сегодня, доказывая успех, защитники рыбоводства указывают на то, что искусственно разведенный лосось составляет 80 и больше процентов от общего количества лосося на Колумбии. Но они забывают сказать, что это общее количество трагически уменьшилось до менее чем 5 процентов против существовавшего. Измерение успеха процентами искусственно разведенной рыбы в сжимающейся базе воспроизводства лососей не только было неверно с научной точки зрения. Оно коварно усиливало иллюзию успеха рыбоводства. В то время, как процент рыбы рыбоводных заводов в уловах увеличивался, заводы способствовали уменьшению дикого лосося всеми способами. И неподходящими перемещениями популяций, и сбором икры, и поощрением перелова, и тем, что позволяли менеджерам игнорировать деградацию среды обитания.89 Эта ситуация создавала гибельную спираль исчезновения, которую менеджеры, с их близорукими методами оценки, не смогли увидеть.
Положительные результаты федерального исследования дали зеленый свет для дальнейшего расширения программы рыбоводства на Колумбии. Между 1960 и 1990 годами количество молоди чавычи, выпущенной из рыбоводных заводов в бассейне, почти утроилось, примерно с 60-ти миллионов до более, чем 150-ти миллионов в год. В то же время общее рыбное стадо в целом не демонстрировало сколько-нибудь устойчивого роста, и не могло даже частично возвратить исторические уровни воспроизводства.
Философ и социолог Макс Вебер когда-то отметил, что человек - животное, пойманное в паутину идей, которую он соткал сам.90 Это высказывание точно описывает историю того, как люди цеплялись за использование рыбоводства. По их мнению, оно должно было компенсировать действие плотин в бассейне Колумбии. Менеджеры лосося запутались в паутине своих собственных предположений о природе, о контроле над ней и о способности технологий подменить экологические процессы. Они подтверждали свои предположения исследованиями, которые были направлены не на объективную оценку, а на поддержку их близорукого мировоззрения. Попавшиеся в ловушку техно-оптимизма, менеджеры лосося были настолько преданны мировоззрению, что никогда пытались не подвергнуть сомнению его основные положения.
Выдающийся физик Фриман Дисон предлагает объяснение растущей приверженности обанкротившимся технологиям. Согласно Дисону, технологиям, поддерживаемым идеологией, никогда не дадут потерпеть неудачу; вместо этого их сторонники будут игнорировать признаки неудач, пока не станет слишком поздно, и не будет нанесен большой ущерб.91 В течение всей своей истории рыбоводные заводы пользовались идеологической поддержкой. Начиная с рекомендации Спенсера Бэйрда в 1875 году и позже, при выполнении программы на Колумбии в 1940-ых. Но не потому, что оно было оправдано с научной точки зрения, а потому что оно поддерживало господствующую идеологию развития. Оно позволило рыбоконсервным заводам получить неограниченный доступ к ресурсу, оно разрешило полностью осваивать реки, и это закончилось почти полным разрушением среды обитания лосося. Чтобы признать, что искусственное разведение потерпело неудачу, пришлось бы подвергнуть сомнению не только рыбоводство, но и идеологию, которая их породила. Гораздо легче было создать и сохранять «ловушку оптимизма».
В итоге, затраты на управление быстро увеличивались без каких-либо результатов. Стада лосося в Колумбии продолжали уменьшаться и достигли рекордно малых значений в последние годы. Около 3 миллиардов долларов было потрачено на попытки восстановления лосося в Колумбии за последние пятьдесят лет, а сейчас институты управления требуют ещё 50 миллионов долларов на новые рыбоводные заводы и более 1 миллиарда долларов, чтобы улучшить проход молоди лосося через плотины. Для сравнения, примерно за такой же период (с 1937 по 1985 годы), Международная Тихоокеанская Комиссия Рыболовства Лосося потратила 21.3 миллиона долларов на Фрейзере.
Но, что более важно, программа комиссии успешно работала. С 1917 до 1949 годы среднее число нерки во Фрейзере оценивалось в 3.3 миллиона. Под управлением комиссии ежегодные подходы постепенно увеличились до 5.6 миллионов к 1982 году, потом до 7.8 миллионов к 1986, и, наконец до 10.2 миллионов в последние годы.92 В 1990 году 22 миллиона нерки возвратилось во Фрейзер на нерест. На Колумбии, напротив, улов 1993 года уменьшился до 50 тысяч хвостов из пришедших на нерест приблизительно 450 тысяч - жалкие остатки от тех 8-10 миллионов чавычи, которые когда-то возвращались в реку.
Почему управление лососем на Колумбии и Фрейзер оказалось столь разным? Например, потому, что единая власть IPSFC над Фрейзером имела больший вес в защите среды обитания и предотвращении строительства плотин в основном русле реки, чем раздробленное управление Колумбии. Попытки восстановления лосося на Колумбии никогда не имели центральной власти, подтвердив предсказание, сделанное в 1943 году сенатом штата Вашингтон о том, что штаты будут «бессильны в получении любого решения по рыболовству на Колумбии, если мы не упростим наше управление ресурсами». Вместо пяти или около того агентств, о которых говорили вашингтонские сенаторы, сегодня лосось, покидая реку Локса в штате Айдахо, путешествует к океану и обратно, проходя через запутанную сеть семнадцати юрисдикций.93 Имей управление Колумбии центральную власть, развитие гидроэнергетического потенциала реки вероятно произошло бы так или иначе, но централизованная власть смогла бы положиться на науку и избежать самых страшных последствий. Некоторые из наиболее губительно влияющих на среду обитания плотин, возможно, не были бы построены, или их проекты могли стать более удобными для рыбы.
Американцы, возможно, обрекли себя с самого начала. Уже в 1925 году, на встрече в Сиэтле, американские биологи свыклись с мыслью о том, что их индустрия полностью освоит их реки. Такое настроение резко контрастировало с тем, что владело канадцем Джоном Бабкоком. Он не сомневался, что никакие плотины не будут построены в основном русле Фрейзер. Отражало ли мнение Бабкока более широкие культурные различия американского и канадского подхода к управлению природными ресурсами? Возможно, но по мне, канадцы разрушили слишком много лососёвых рек заготовкой леса и другими видами хозяйственной деятельности, чтобы заявлять, что они лучше защищают природу. А недавно канадские биологи доказывали, что проблемы рыболовства тихоокеанского лосося и атлантической трески происходят только из-за политических и экономических влияний. Такие заявления мешают исследованиям и распространению научной информации.94
Однако в 1930-1980 годы, канадское правительство, а позже IPSFC, искали и принимали результаты науки определенно с большей готовностью, чем американцы. Канадцы закрыли все свои рыбоводные заводы в Британской Колумбии в 1936 году после того, как исследования Рассела Фоерстера показали, что они не так эффективны, как естественное воспроизводство. Это решение вычеркнуло возможный выбор, который с такой готовностью и столь неоправданно был принят американцами. Смягчать губительное действие плотин рыбоводством канадцы не стали. Даже столкнувшись с угрозой плотины Моран в 1950-ых, они продолжали полагаться на науку, и не позволили обещаниям рыбоводов втянуть их в торговлю за главное русло Фрейзер. Программа восстановления, принятая комиссией, была основана на последних научных данных, которые подчеркивали важность структуры популяций лосося и здоровой среды обитания.
На Колумбии это научное знание до недавнего времени игнорировалось. Вместо изучения программа вкладывала деньги в «ловушку оптимизма», безнадёжно надеясь на то, что рыбоводство сможет восстановить лосося. В результате дикий кижуч в низовьях Колумбии исчез, а популяции лосося и стилхеда в других частях бассейна находятся в депрессии. Канадцы и IPSFC не все делали правильно, Фрейзер тоже получил свою долю в трагедии окружающей среды, и некоторые популяции лосося уменьшились в последние годы. Но тогда, когда это требовалось больше всего – в период строительства крупных плотин с 1940-го по 1970-ые - Международная Тихоокеанская Комиссия Рыболовства Лосося и её биологи использовали науку, если им приходилось ставить верные вопросы, и находили в себе храбрость принять ответы. В этом, я бы сказал, и было всё различие.
ГЛАВА 9
Путь к вымиранию
Чавыча и нерка Снейка, кижуч из рек побережья Орегона проводят пресноводную часть своей жизни в областях, экологически очень разных. Притоки Снейка текут через высокогорье Скалистых гор, спускаясь в бесплодные пустыни ещё за несколько сот миль от океана. Прибрежные реки в Орегоне коротки, обычно менее 100 миль от моря до истоков, и текут они через лесистые районы, увлажняемые обильными ливнями. Но чавыча и нерка Снейка и кижуч орегонского побережья имеют нечто общее: все три вида защищены федеральным законом «Об Исчезающих Видах» (Endangered Species Act(ESA)).
Этот закон был издан Конгрессом в 1973 году. Он явился следствием осознания того, что развитие цивилизации поглотило среду обитания многих видов растений и животных и угрожает им исчезновением. Зимняя чавыча Сакраменто стала первым видом, который защищен этим законом. Она была внесена в список “находящихся под угрозой” в 1989 году и список “исчезающих” в 1994 году. Но первым стадом лососей, которое следовало бы рассмотреть на предмет внесения в список, был лосось Снейка. Формальное рассмотрение его статуса началось в 1978 году. Позже, в 1980-ом, Конгресс утвердил Закон Планирования и Экономии Электроэнергии Северо-Запада. Разработанный Северо-Западным Советом Планирования Энергетики, закон возлагал на него ответственность за защиту и увеличение численности лосося, на которого воздействует развитие гидроэнергетики в бассейне Колумбии. А если существовал совет, защищающий лосося, то казалось, не было необходимости продолжать рассмотрение вопроса о внесении лосося в список закона «Об Исчезающих Видах». Рассмотрение его статуса было остановлено.