«Восприятие временного объекта само обладает временностью; восприятие самой длительности предполагает длительность восприятия; восприятие любой временной формы само обладает своей временной формой.» ( Там же, с. 25)
Восприятие времени неразрывно связано с актуальным сознанием времени, и эта связь придает временному событию качество я-присутствия внутри события. Сознательное восприятие времени события может быть субъективно продлено или прервано, или переведено в форму опосредованного, «абстрактного» временного слежения. В последнем случае сознание отнимает у субъекта ощущение реальности, непосредственность проживания, чувство сейчас-течения события. Отвлеченное уловление времени нарушает, по М. Хайдеггеру, единство трех мер временного присутствия субъекта в текущей жизни и, как следствие, репрезентирует жизнь не в ее непрерывном протяжении, а, например, в жестком рефлексивном расчленении на «теперь», «было» и «будет».
«Как в наступлении еще-не настоящего, так и в осуществленности уже-не настоящего, и даже в самом настоящем разыгрывается каждый раз свой род присутствия. ..Единство трех измерений времени покоится на игре каждого в пользу другого. Эта взаимная игра оказывается особенным, в собственном времени разыгрывающимся протяжением, то есть как бы четвертым (временным - авт.) измерением.» ( 140, с. 400)
К числу закономерностей восприятия настоящего относят возможность «растягивать» воспринимаемое время за счет продления сознательной фиксации актуального события, продления активного взаимодействия субъекта с ситуацией, вовлечения массивов прошлого опыта и увеличения на этой основе временной перспективы осуществляющегося здесь-и-сейчас. В противоположность этой характеристике интуиции настоящего, восприятие прошлого обладает свойством воссоздания сжатости, слитости, концентрированности, сгущенности, которые приобретает временной объект при ускользании, погружении и уходе из состояния актуальности- для- субъекта.
«Когда временной объект движется в прошлое, он сжимается и становится одновременно смутным.» ( 44, с. 29)
Воспринимающий прошлое должен преодолеть сопротивление свертывания и угасания временных впечатлений, оставленных ушедшими событиями. Возможность изменения направления субъективного времени - превращения бывшей длительности в настоящую - свидетельствует о несравнимом ни с чем свойстве обратимости человеческого внутреннего времени. Обращение к прошлому требует особого опыта сознания и проживания, который может вывести субъекта за рамки схватывания только текущей длительности. Обычные формы сознания, соотнесенные в основном с наличной ситуацией, обнаруживают свою беспомощность, пытаясь установить связь «я» сразу с несколькими временными направлениями.
«Цепь минувших дней бежит мимо сознания, и оно цепляется уже за конец цепи, а конец цепи часто бывает не из того же металла, что и звенья, исчезающие в ночи, а в нашем странствии по жизни оно признает действительно существующим только тот край, где мы находимся в настоящее время.» ( 105, с. 439 )
Как крайнее выражение развитой перцепции прошедшего известна та ее форма, которая наблюдается при неординарных состояниях сознания, подобных напряженным «прорывам» в прошлое или «расширениям его горизонтов». Трансцендентальная психология связывает доступность этих состояний со способностью субъекта жить в настоящем, непрерывно «вспоминая себя». ( 127)
Восприятие будущего, отличающееся от «ожидания» как момента перцепции настоящего, также полагает особенное, специфическое время. Вновь прибегая к пространственным аналогиям, можно сказать, что перцептивное отношение к будущему состоит в постижении разноудаленных в направлении «вперед» временных «горизонтов», открывающихся «расширений», «перспектив» или, напротив, «схождений» и «обрывов», а также в чувствовании стремительных или замедленных «приближений» и «наступлений» грядущего. Интуицию отдаленной временной перспективы традиционно связывают с феноменами предвидения, предугадывания, прозрения, предсказания, прорицания, По-видимому, в этих сложных духовных состояниях перцепция временного предстояния, условно отделенная от постигаемого содержания ожидаемых событий, имеет первичное, устанавливающее и направляющее субъекта в «чистом времени» назначение.
Первичный образ временного объекта - события имеет эмпирические характеристики, которые частью соотносятся с внешне-предметным, а частью - с внутри-психическим планом индивидуальной жизни, выражены в параметрах объективного или субъективного времени, присущи преимущественно восприятию настоящего, или прошлого, или будущего. В философско - психологических исследованиях по проблеме времени упоминаются следующие из них:
1. локализация объекта во времени;
2. различенность элементов временного объекта;
3. последовательность действия элементов объекта;
4. одновременность действия элементов объекта;
5. слияние в единство нескольких временных объектов или событий;
6. встроенность событий;
7. наполненность события временными элементами;
8. временная близость - дальность соотношения элементов события;
9. быстрота течения события и его временных составляющих;
10. длительность или протяжение события во времени;
11. направленность восприятия события: как захватывающего будущее или уходящего в него; как теперь-происходящего; как погружающегося или углубляющегося в прошлое; как всплывающего из прошлого и проступающего в настоящее и т. д.
Рационально и интуитивно уловленные, эти характеристики издавна находили в сознании и творчестве людей метафорические выражения, неизменно сближающие время с пространством. Безусловно, метафорические формы представлений о времени, даже в их укорененности в «объективном», рождаются прежде всего как символы качеств воспринятого субъективного времени. Общеизвестны поэтические образы мелькнувшего события или промелькнувшей жизни; дольше века длящегося дня; недавнего, но далеко ушедшего; бывшего, будто вчера; забвенья времени; томительно тянущегося времени; жизни-в-ожидании; растворения во времени; стремительно убегающего времени; сплошного потока времени; растяжимого времени; текучего времени; просачивающегося времени; времени «моего» и времени «чужого»; времени, уносящего жизнь; густого, полного времени и т. д.
Особо значима символика «застывшего времени». Она связана с распространенным в европейской культуре представлением о существовании времени в форме свойства, скрытого в созданных человеком вещах, то есть о времени, как бы ставшем пространством. Отсюда символический ряд: остановленное время, отвердевшее время, окаменевшее время, овеществленное время. Дворцы, храмы, остатки городов, старинные рукописи, древние одежды и украшения являются в нашем понимании хранителями тайны длившихся и протекших когда-то событий творения и использования этих вещей. Мы знаем, что возможно и развоплощение скрытого времени, и вновь возвращаем ему длительность, воображая себя создателями или причастными к созданию старинной вещи, реально реконструируя ее или проживая ее возникновение в сновидениях. Иными словами, наше восприятие прошлого возможно и как интуиция чистого времени прошедшего, и как активный процесс извлечения временного плана рождения и существования предметов, метафорически указывающих на заключенное в них время.
Субъективное начало захватывает не только то, что метафорически воспринимается, но и сам процесс этого восприятия, в том его моменте, когда субъект пытается влиять на собственное время. Он стремится организовать, спланировать свое время, придать его восприятию то направление, которое в наибольшей степени отвечает его жизненным задачам: извлечению опыта прошлого, интенсивному проживанию настоящего, прогнозированию будущего.
Иногда субъектная активность осуществляется в форме напряженной рефлексии воспринимаемого и проживаемого времени. Узнав «свое время», мы надеемся упорядочить темпоральный строй нашей жизни, представить его как гармоничный, ритмичный, равномерный, событийно плотный и разнообразный, подобный великолепному музыкальному произведению в хорошем авторском исполнении.
Рефлексии жизни в литературном наследии великих (3; 17; 45;152) полны обращений к теме времени. Самосознание времени жизни воплощается в абстрактных идеях времени, как у Августина, в описаниях трансцендентных видений, как у К. Юнга, или в психологических самоотчетах, как у С. Дали. Появляются интимно звучащие выражения субъективных отношений ко времени: непостижимое для меня время; ускользающее от меня время; враждебное мне время; неподвластное мне время; я - неподвластный времени; преодоление мной времени; несущее меня время; время, грозящее мне концом; творимое мной время; утраченное мной время и т. д.
В попытках осознать субъективный временной план жизни, мы стараемся проникнуть мыслью в воспринимаемое бессознательное время. Эффекты осознания существенно определяются способностью мышления различать, измерять временные единицы, силой рефлексивной настройки субъекта на «работу» со временем, массивом событий, активно проживаемых субъектом и выделяемых им как относительно самостоятельные моменты жизни. Кроме этих факторов, психологи отмечают влияние на сознательную перцепцию времени и ее характеристики эмоционального тона проживания событий, разнообразия событий, интенсивности действий субъекта внутри события, объективного масштаба и личной значимости происходящего в жизни субъекта.