Репродукция. В своем основном назначении служит буквальному, полному воссозданию содержаний и способов привычных, заученных, непроизвольных и внесознательных действий. Субъективные ожидания, связанные с репродукцией – быстрое и безупречное узнавание и опознание; точное повторение жизненно значимых знаний и моделей поведения и деятельности; легкость и совершенство воспроизводства навыков, включая профессиональные, интеллектуальные, коммуникативные; спонтанное, естественное удержание в контексте новой деятельности прежде сформированных образно – понятийных структур.. Наилучший эффект, достигаемый мнемической репродукцией, должен быть максимально близок материалам запоминания и не должен требовать активного опосредованного извлечения. Без мнемических репродуктивных включений невозможны преемственность и обратимость жизненных действий, образующих непрерывный и большей частью нерефлексируемый поток психической активности.
«Всплывания» или реминисценции. Это непроизвольные, неожиданные для субъекта репродукции фрагментов мысле – образных содержаний, которые осознаются как невызванные, непрошенные, не имеющие очевидного смысла для текущей жизни. Они кажутся каким–то мнемическим избытком, а при повторении раздражают как навязчивые. Всплывают незначительные события прошлого, слова и мелодии случайно залетевшей когда-то в сознание песенки, детские стишки, малознакомые лица и т. д. Психоанализ в событиях реминисценции обнаруживает глубинный бессознательный подтекст, а сами они рассматриваются как манифестации вытесненных содержаний и смыслов, так что всплывшее «неважное» оказывается сигналом, кодом скрытого конфликта, или прошлого проступка, или неосуществленного желания.
Сходством с реминисценцией по признакам спонтанности и отсутствия понятной связи с направленной сознательной активностью обладают мнемические включения в сновидения, хотя в сравнении с «дневными» всплываниями, последние бессознательны в момент возникновения и представляют собой скорее отрывки опыта, чем его целостные фрагменты. Так же, как обычные реминисценции, сновидные воспроизведения обладают проективным значением и функцией, то есть актуализируются в виде символических содержаний.
Вспоминание. Форма активного воспроизведения, в котором субъект заинтересован. Вспоминание выступает откликом на запросы текущей сознательной произвольной деятельности, отличающейся знакомостью и привычностью, отлаженностью операций и средств. Вспоминаемые содержания актуализируются в виде надежных, апробированных условий успешного течения и завершения деятельности и не требуют усилий направленного извлечения с использованием сложных мнемических приемов. Они входят в состав хороших индивидуальных «гештальтов» профессиональных, социальных, игровых и др. действий. В динамике творчества они часто возникают как интуитивно «подставленные» субъектом материалы для своих новых образов или идей. Вспоминания обычно не проживаются как случайные, озадачивающие; они органичны для личности, ее целостности; в осознании выступают тем, в чем можно быть уверенным, чему надо следовать, что указывает на устойчивые значимости жизни. Они эксплицируют сложившиеся внутренние координаты единого «я» личности, так что в их привычных смыслах, сюжетах, символах и знаках она неизменно узнает себя. Прорываясь в сознание после сна или обморока, они помогают нашему обобщенному узнаванию «я» в том же качестве, что и до наступления бессознательных состояний.
Вспоминание тесно связано с активными в данный жизненный момент влечениями и мотивами. Движение вспоминаний в русле ведущих желаний придает им определенную свободу появления в сознании, иногда подобную всплываниям. Однако, для личности в них нет никакой странности и отвлеченности от жизненных интересов.
Мотивационная заряженность данной формы воспроизведения вызывает ее характерную эмоциональную окрашенность. Вспоминания о событиях осуществления основных стремлений сопровождаются удовольствием, радостью. Вспоминания о неудачах в реализации стремлений наполнены тревогой, неудовольствием, раздражением, тоской. Они становятся «напоминаниями» о нерешенных жизненных задачах или проблемном жизненном положении индивида Ближе всего к границе воссоздания и осознания находятся содержания ведущего или ведущих влечений и потребностей. По последовательности вспоминаний, проступающих в относительно пассивное сознание, можно судить, кроме собственно мнемических закономерностей, и об индивидуальной иерархии побуждений вспоминающей личности.
Персонаж Льва Толстого – Степан Аркадьевич Облонский – обладал соотношением стремлений, раскрытым автором в следующем фрагменте «Анны Карениной»: «Как ни старался Степан Аркадьевич быть заботливым отцом и мужем, он никак не мог помнить, что у него есть жена и дети. У него были холостые вкусы и только с ними он соображался.» (126, с. 287) И вот описания соответствующей динамики его вспоминаниий наутро, сразу по пробуждении, на третий день после тяжелой ссоры с женой. Воспроизведение касается только что виденного сна и подробностей семейной размолвки..
«Да, да, как это было? – думал он, вспоминая сон – Да! Алабин давал обед в Дармштадте; нет, не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но там Дармштадт был в Америке. Да, Алабин давал обед на стеклянных столах, да, - и столы пели….И какие-то маленькие графинчики, и они же женщины», - вспоминал он.
Глаза Степана Аркадьевича весело заблестели, и он задумался, улыбаясь… И тут он вспомнил вдруг, как и почему он спит не в спальне жены, а в кабинете; улыбка исчезла с его лица, он сморщил лоб.
«Ах, ах, ах! Ааа!..» – замычал он, вспоминая все, что было. И его воображению представились опять все подробности ссоры с женою, вся безвыходность его положения и мучительнее всего собственная вина его.» ( Там же, с.7)
Вспоминания, как и некоторые реминисценции или мнемические элементы сновидений, могут служить выражениями скрытого сохранения и указывать на содержания, отличающиеся от прямого смысла вспоминаемого. Именно о таком типе воспроизведения идет речь в работе З. Фрейда «Детское воспоминание из «Поэзии и правды». Здесь анализируется эпизод из раннего детства Гете, приведенный им в знаменитом автобиографическом труде. Вопросы, заслуживающие с точки зрения Фрейда серьезного рассмотрения, сформулированы в его работе следующим образом: «Какие подробности детских лет запечатляются в забывающей многое детской памяти? Не есть ли удержавшееся в памяти со времен раннего детства самое значительное в жизни? Почему ценность таких воспоминаний очевидна лишь в редких случаях? Не связаны ли они с другими, в самом деле значительными переживаниями, для которых они служат вспоминаниями – прикрытиями?»
Картина жизни, воссозданная Гете, относится к одной из его «проделок» в четырехлетнем возрасте.. Он играл с глиняной посудой, но игра быстро наскучила. Тогда он швырнул один из горшочков через окно на улицу, и «пришел в восторг от того, как весело он разлетелся на куски». Видевшие это соседи стали подзадоривать мальчика: «Еще, а ну еще!». И он, не медля расколотил не только игрушечную посуду, но и всю глиняную кухонную утварь, до которой мог дотянуться..
Яркое, детальное, живое вспоминание из давнего прошлого рассматривается Фрейдом как свидетельство того, о чем автор не знал ни в период его работы над жизнеописанием, ни задолго до этого. Для Гете это было забавное событие детства. Аналитик усматривает в содержании воспроизведения намек на другое событие: рождение младшего брата Гете, случившееся незадолго до «веселого эпизода». В азартных действиях разбивания хрупких вещей обнаруживается вражда и вызов родителям, которые отдают свою любовь младенцу – «конкуренту» и к самому новорожденному.
«Нам не думается, что именно удовольствие от разбивания посуды смогло обеспечить этому эпизоду столь заметное место в воспоминаниях взрослого. Не будем отказываться также усложнять мотивировку действия следующим соображением. По всей вероятности, ребенок, разбивающий посуду, знает, что совершает таким образом что – то скверное, за что будет наказан взрослыми….Ему хочется показаться злым.» ( 135, с. 263)
В развитие приведенной мотивировки Фрейд указывает еще на одно сильное стремление маленького героя: сохранить единоличную власть над матерью, вернув младшего брата аисту, который, по его представлениям принес младенца через окно.
Автор интерпретации эпизода связывает устойчивость мнемического следа Гете с высокой значимостью замаскированных содержаний и их связь с основным желанием личности. Память сохраняет наполненный тайным смыслом символ «избавления» ребенка от того, кто может нарушить его положение неоспоримого любимчика матери. Эта неосознанная победа, торжество стали неизмеримо важнее для всей его последующей жизни, чем радость от незамысловатой игры. Данное вспоминание становится «сквозной» отметкой всех его жизненных успехов.
Припоминание. Выступает воспроизведением, развернутым в особую деятельность направленного извлечения с помощью вспомогательных средств. Средства – напоминания могут использоваться и непроизвольно, и произвольно, а также могут внезапно возникать, когда активность памяти стала самодостаточной формой деятельности индивида, и интуиция начинает свободно продуцировать разнообразные способы восполнения идей и образов прошлого.
Припоминание осуществляется с опорой на воспринимаемые объекты, производимые субъектом действия, изображения, знаки, ментальные образы и продукты мышления, рефлексивные приемы и даже на осознание бессознательных содержаний. Часто средства, привлеченные для эффективного запоминании, становятся впоследствии средствами воспроизведения. Между «напоминающим» и «припоминаемым» возможны разнообразные ассоциации и связи, установленные, например, по наглядному сходству, или по символической аналогии, или на основе абстрактной мысли, или как случайные эмоционально-образные синкретические соединения. Связи актуализируются при условии как сознательной, так и бессознательной установки субъекта на воспроизведение. Иногда при сильном увлечении или страсти к какому-то объекту, улавливаем, как все наши впечатления притягиваются к нему и вовлекают нас в воспоминания о нем, и даже темы снов неотступно напоминают о нашей привязанности.