Либеральная позиция
Либеральная позиция сводится к обоснованию, оправданию и пропаганде трансплантации как нового направления в медицине. В качестве характерного примера либерального обоснования донорства может быть приведена концепция “физиологического коллективизма”, разработанная в 20-е гг. XX в. А. Богдановым, организатором первого в мире Института переливания крови. Согласно этой концепции, донорство - это не только новая этическая, но и социальная норма, а переливание крови - один из способов “братания” людей (буквального) и создания из отдельных индивидуумов общества как единого “социального” организма (опять же буквального)[38]. Современные трансплантологи не создают утопических концепций, но стремятся выйти на уровень этических правил и норм своей деятельности. Различные формы рекомендаций и правил, которые принимают либеральные специалисты-трансплантологи, имеют своим фундаментальным основанием два принципа антропоцентризма. Первый касается натуралистическо-прагматического отношения к человеку, второй - конечности жизни (отрицание бессмертия души). Расширение практики трансплантации либеральные идеологи связывают с преодолением “мифического отношения к сердцу как вместилищу души” и символу человеческой идентичности, с преодолением отношения к смерти как “переходному состоянию”. Они видят прямую связь между прогрессирующим развитием трансплантации и преодолением общественного психологического барьера в виде традиционно-религиозной культуры с ее системой ритуалов “последнего пути” и “серьезным” отношением к смерти. Либеральные идеологи полагают, что успех трансплантологии возможен только в условиях “развитого и подготовленного <курсив мой. - И.С.> общественного мнения, признающего безусловность гуманистических ценностей по всему кругу вопросов практики трансплантации органов”[39]. Среди безусловных гуманистических ценностей особо выделяются следующие три: “добровольность, альтруизм, независимость”[40]. Особое место в либеральной биоэтике занимает понятие анатомические дары. “Дарствен-ность”, т.е. безвозмездность, “анатомических даров” исключает возможные экономические мотивы данного поступка. Включение любой формы экономического расчета означает потерю ценностно-значимого, нравственного статуса “дарения”. Либеральная биоэтика представлена и попытками объединения “экономической выгоды” и “гуманности”. Широко известно предположение, что высокая цена органов, которую в состоянии заплатить богатые дельцы, обеспечит донорам стран “третьего мира” нормальный уровень жизни и спасет многих людей от голода. В ряду подобных аргументов оказывается и следующее суждение: “Не должна запрещаться оплата разумных расходов за медицинские услуги, связанные с предоставлением донорского органа (но не за орган)”[41]. “Разумные расходы” и гуманность целей трансплантации не вызывают сомнений. Но средства ее реализации, предполагающие экономические отношения по типу купли-продажи, включая и их превращенные формы (“дарение”), с неизбежностью умаляют этический смысл трансплантации. Кантовскому критерию этичности - рассмотрению человека как “цели”, а не как “средства” - не соответствует подобные экономическая разумность и целесообразность. Именно кантовский критерий этичности, кстати, положен в основание ст.1 Закона РФ “О трансплантации...”; в ней четко оговорено: “Органы и/или ткани человека не могут быть предметом купли-продажи”. В предисловии к руководству по трансплантологии акад. В.Шумаков ставит задачу организации “научно обоснованной пропаганды донорства”[42]. Такая постановка задачи, сориентированная либерализмом, может иметь своим следствием лишь какой-нибудь новый вариант богдановского “физиологического коллективизма”. Стремление науки своими средствами обосновать донорство не вполне этично. Обоснование донорства - задача не науки, будь то физиология, биология, химия, генетика и т.п. Обоснование донорства - это задача этики, в т.ч. этики религиозной. Об этом свидетельствует и понятие дарение органов, которое становится новым символом взаимной заботы, любви и спасения жизни, но по сути дела просто представляет собой современную трансформацию традиционной религиозной идеи жертвенности.
Консервативная позиция
Те, кто придерживается консервативной позиции, менее всего склонны содействовать тому, чтобы современная российская наука вновь вставала на исхоженный советским атеизмом вдоль и поперек тупиковый путь противопоставления науки и веры. Сегодня естествознание получило наконец возможность осознать, что действительное различие между наукой и верой является условием их самоценности. Сегодня стало очевидным, насколько произвольно само “воинственное” взаимоисключение науки и веры. В православном Символе веры утверждается вера в воскресение мертвых. Вопрос - включает ли “оживление костей” воссоздание целостности тела, которое стало жертвой трансплантологической практики, является предметом веры. И какую бы научную форму ни принимал атеизм, он также обречен всего лишь на веру, правда атеистическую, в невозможность воскресения мертвых, так как никакими “научными” доказательствами атеизм не располагает и располагать не может. Путь противопоставления одной веры другой - бесперспективен для сторонников и идеологов “научно обоснованного донорства”. Реальные же возможности обоснования донорства заключены не в науке, а в самой религии. Все мировые религии сохраняют почтительное отношение к телу покойного. К сожалению, понимание смерти в натуралистическо-материалистическом мировоззрении порождает весьма типичное к ней отношение. Оно проявляется, например, в следующей рекомендации врачам и сестрам, которые находятся в состоянии “эмоционального раздвоения”, воспринимая человека с диагнозом “смерть мозга” как определенную личность: “В таких случаях надо четко осознавать: при смерти мозга пациент перестает быть человеческой индивидуальностью”[43]. Христианская позиция, которую ясно выразил православный богослов проф. В.Несмелов, исходит из того, что физическая смерть - не только переход в новую жизнь, но и последний момент “действительной жизни”[44]. Христианская позиция - это понимание смерти как “стадии” (пусть и последней) жизни, как “личностно значимого события”, отношение к которому-это область человеколюбия, область собственно нравственного отношения между человеком умершим и человеком живым (в частности, между умершим больным и врачом как субъектом нравственных отношений). В христианстве мертвое тело остается пространством личности. Почтение к умершему непосредственно связано с уважением к живущему. Утрата почтения к умершему, в частности нанесение повреждений телу, влечет за собой потерю уважения к живущему. Прагматическое использование трупов в медицине, как правило, влечет за собой усиление потребительского отношения к человеку. Это проявляется в устойчивой и, к сожалению, неизбежной тенденции коммерциализации медицины. Закон Российской Федерации “О трансплантации органов и/или тканей человека” запрещает куплю-продажу человеческих органов и тканей, что, повторюсь, как нельзя более убедительно свидетельствует о реальности подобных сделок, создавая при этом новый набор “мотивов” и для так называемых преднамеренных убийств, и для легализации производства поздних абортов, как единственного “источника” фетальных тканей. Остальные ткани - это человеческие эмбрионы, извлеченные в результате прерывания беременности на поздних сроках (16-22 недели). Появление постановления Правительства РФ (1996) о введении расширенного перечня социальных показаний для искусственного прерывания беременности сроком до 22 недель было связано со стремительным развитием такого вида трансплантации, как фетальная, использующая зародышевые ткани человека. По данным директора Международного института биологической медицины проф. Г.Сухих, в его институте “собран самый крупный в мире банк фетальных тканей”[45].
Этот “самый крупный в мире банк” - результат опережающего все мировые показатели количества абортов, в т.ч. и на поздних сроках беременности, производимых в России. Новые “возможности” и методики “новы” прежде всего тем, что работают вне каких-либо границ, определяемых традиционной моралью и этикой. Архиерейский Собор 2000г. подтвердил отрицательное отношение к фетальной терапии православной общественности и Церковно-общественного совета по биомедицинской этике: “Безусловно недопустимым Церковь считает употребление методов так называемой фетальной терапии, в основе которой лежат изъятие и использование тканей и органов человеческих зародышей, абортированных на разных стадиях развития для попыток лечения различных заболеваний и “омоложения” организма.