1.2. Медицина между правом и моралью
В настоящее время медицинская деятельность регламентируется двумя формами социального регулирования - моралью и правом. Принципиальное отличие правового регулирования человеческих отношений от морального заключается в том, что правовое - реализуется через законы, правительственные постановления, судебные решения. В то время как моральное регулирование осуществляется на уровне индивидуального нравственного сознания и общественного мнения. “Интерес собственно нравственный, - писал В.Соловьев, - относится непосредственно не к внешней реализации добра, а к его внутреннему существованию в сердце человеческом”[5]. Такая локализация нравственных требований предполагает свободное и добровольное их исполнение, напротив, требования правовые допускают и прямое или косвенное принуждение.
Принудительный характер права сохраняется несмотря на то, что в современной культуре произошли серьезные изменения судебно-правовой системы в сторону роста влияния охранительного правосудия. В рамках этого правосудия права и свободы личности признаются ценностями, охрана которых становится приоритетной задачей современных правовых государств.
В России принципиальные изменения в понимании права происходят в 90-х годах. В Советском Союзе преобладала карательная, а не охранительная функция правосудия. Доктрина государственного уголовного возмездия основывалась на понимании права как средства предупреждения преступления. Права гражданина в области здравоохранения сводились к государственным гарантиям от профессиональных преступлений, подлежащих уголовному наказанию. Согласно Уголовному кодексу РСФСР (в редакции от 27 октября 1960-го) к категории преступлений относились: “неоказание помощи больному”, “незаконное производство абортов”, “выдача подложных документов”, “незаконное врачевание”, “нарушение правил, установленных с целью борьбы с эпидемией”, “стерилизация женщин и мужчин без медицинских показаний”, “недопустимые эксперименты на людях”, “нарушение правил хранения, производства, отпуска, учета, перевозки сильнодействующих ядовитых и наркотических веществ”, “халатность”, “убийство по неосторожности”.
В результате изменений в Уголовном кодексе РФ (в редакции от 15 мая 1995-го) изъята статья о стерилизации и добавлен ряд новых статей, среди которых “незаконное помещение в психиатрическую больницу” (ст.126[2]), “разглашение сведений, составляющих врачебную тайну” (ст.128[1]).
В новом Уголовном кодексе РФ, вступившем в силу 1 января 1997 г., перечень основных профессиональных преступлений сохраняется. Статья о “разглашении сведений, составляющих врачебную тайну”, поглощается более общей формулировкой Ст.137(2) (“Нарушение неприкосновенности частной жизни”). В раздел “Преступления против жизни и здоровья” вводятся две новые статьи: “Принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации” (ст.120) и “Заражение ВИЧ-инфекцией” (ст.122).
Однако изменения произошли не только в Уголовном кодексе. В 1993г. утверждается Общеправовой классификатор отраслей законодательства, который включает в себя такую самостоятельную отрасль как Законодательство об охране здоровья граждан, которое в свою очередь представлено рядом законов - “О трансплантации органов и/или тканей человека”, “О психиатрической помощи” и т.п.
Эти законы детально регламентируют взаимоотношения пациентов, с одной стороны, и медицинских работников и учреждений - с другой, при оказании медицинской помощи. При этом медицинское право становится открытой системой: число нормативных актов растет. Например, в Комитете по безопасности Государственной Думы подготовлен проект Федерального закона “О правах и безопасности пациентов в сфере здравоохранения”, в Комитете по охране здоровья - проект Федерального закона “О здравоохранении Российской Федерации”, проект Федерального закона “О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления”. В 1996г. российская общественность получила возможность познакомиться с проектом Закона “Об эвтаназии и условиях ее применения”[6].
Тенденция к всеохватывающему законодательному регулированию отношений между пациентом и медицинским работником соответствует курсу на создание в России правового государства, в рамках которого главным принципом в регулировании человеческих отношений провозглашается закон, а не те или иные интересы власти.
Отличительным признаком правового государства является детально разработанное “охранительное” (а не только карательное) правосудие, чья основная задача заключается в охране и защите прав и свобод личности. Они в правовом государстве признаются как важнейшие ценности. Законодательство об охране здоровья граждан являет собой типичный образец “охранительного” права. В правовом государстве происходит переход от запретительного и обвинительного понимания права, от права как “уложения о наказаниях”, к пониманию права как “совокупности общеобязательных правил поведения”. Однако необходимо отметить, что тенденция истолковывать право как институт, который и способен, и предназначен “определять поведение людей и их коллективов, давать ему направление функционирования и развития, вводить его в определенные рамки, целеустремленно его упорядочивать”[7], страдает известной односторонностью. Нельзя забывать, что “право есть низший предел или определенный минимум<курсив мой. - И.С.> нравственности”[8]. В этом заключается еще одно принципиальное отличие правовой и моральной регуляции поведения человека.
В чем же состоит этот “минимум нравственности” права?
Прежде всего в исходном и определяющем смысле и значении морали для права. Например, библейский Декалог (Десять заповедей) был и остается “введением” не только для всех законодательных частей Пятикнижия, но и для всей последующей законодательной европейско-азиатской культуры. Однако заповеди - это веление Бога, они непреложны, а право - это феномен человеческой воли, выражение ситуационных интересов и потребностей людей.
Влияние и организующая роль библейской морали в формировании законодательств современных культур вряд ли может быть оспорена. Спорной оказалась попытка средневековых законодательств объединить “порядок благодатный”, который по сути своей не может не быть добром, с “порядком правовым”, который по сути своей не может не быть связан с карой, наказанием, принуждением, ограничением свободы - словом, со злом. Задача права “не в том, чтобы этот лежащий во зле мир превратился в Царство Божие, а в том, чтобы он до времени не превратился в ад”[9]. Реальность различия и несоответствия между нравственностью и правом, ценностями и законом приводит мыслителей XVII-XVIIIвв. - Т.Гоббса, Дж.Локка, Ж.Ж.Руссо, И.Канта, И.Фихте и др. - к принципиальному отделению права от нравственности и к приданию праву присущего ему чисто формального характера. Право начинают определять как средство разграничения воли отдельных лиц.
Тем не менее “минимум морали” сохраняется и в предельно формализованном праве. Он, этот минимум, заключается в признании ценности достоинства человека и его неотъемлемых прав. До сер. XVIIIв. эта ценность была обусловлена религиозным пониманием личности: достоинство человека и его права, и прежде всего право на свободу, определялись исходя из того, что каждый человек есть образ и подобие Божие. На протяжении веков эта идея работала на превращение различий между людьми (свободными и рабами, варварами и греками и т.д.) в “антропологически несущественные”. Результатом этой многовековой работы и являются признаваемые ценности прав, свобод и равенства людей.
Секуляризованные ценности “естественных прав” и достоинства человека становятся “этическим минимумом” либерального права. Эти ценности отбирает и признает либерализм по критерию их естественной природности, который - в свою очередь - объявляется определяющим в условиях “этического плюрализма”, т.е. разнообразия моральных регуляторов и их относительности. Именно “этический плюрализм” становится основанием претензий современного либерального права определять поведение людей, т.е. выполнять функции морали, а в перспективе выйти на уровень создания “новой общечеловеческой” морали. В качестве примера вытеснения морали правом может быть рассмотрено отношение к абортам в России. Большая Советская Энциклопедия определяла право как совокупность установленных или санкционированных государством общеобязательных правил поведения[10]. Соединение понимания права как совокупности общеобязательных правил поведения с законодательным принципом, согласно которому “каждая женщина имеет право <курсив мой. - И.С.> самостоятельно решать вопрос о материнстве” (Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан. Ст.36), и дает в итоге “новый этический стандарт”, формирующий сознание людей, определяющий их поведение и приводящий к той печальной статистике, по которой Россия устойчиво занимает первое место в мире по числу производимых абортов.
Попытки современного права в России подменить собою моральное регулирование обрекают законодательство на отказ от своих важнейших функций - упорядочивания, соблюдения и охраны интересов всех членов общества. Например, “право” женщины “самостоятельно решать вопрос о материнстве” просто не может быть согласовано с пониманием деторождения как дара Божьего и расходится не только с убеждениями людей, разделяющих моральные принципы христианства, но и с положениями ислама, иудаизма и других вероисповеданий.
Данный пример можно рассматривать как показательный в смысле принципиального несовпадения законов и нравственных ценностей, различия права и морали. Это несовпадение ценностей и законов позволяет понять, почему во многих государствах Европы и Америки, наряду с детально проработанной правовой регламентацией, существуют детально проработанные этические кодексы профессиональных медицинских объединений. И в условиях преобладания карательного правосудия, и в условиях доминирования правоохранительной системы этика вообще (и профессиональная биомедицинская этика, в частности) выполняет социальную функцию защиты личности врача, защиты его права поступать не только по закону, но и по совести.