Библия – голос Сперанцы, «изобилующая образами, которые уподобляли землю женщине, а жену – саду, украсила его любовь благороднейшей из эпиталам». [26; 150]
Ещё одно необычное использование Библии – это своего рода гадание на ней. Так же как при гадании на картах таро (во вводной главе), ван Дейсел вытягивает случайную карту, так же и Робинзон в минуты смятения прочитывает «несколько открытых наугад страниц из Библии» [26; 185], чтобы «омыть свой помрачённый разум в источнике вечной мудрости». [26; 195] Например, тогда, когда Робинзон обнаруживает в розовой ложбинке мандрагоры с полосатыми цветами или когда жестоко избивает Пятницу, застав его в ложбинке, собственными глазами увидев «Сперанцу, изнасилованную негром». [26; 194] Но Библия оправдывает Пятницу, и из «поруганной» Сперанца превращается в «соблазнительницу». Используя Библию в таком необычном свойстве, Робинзон уравнивает два противоположных явления – чтение Священного писания и считающееся греховным гадание на картах.
После взрыва пещеры и перевоплощения Робинзона «теллурическое царствование Сперанцы сменилось царством Солнца» [26;200] Всё чаще Робинзон обращается к светилу: «Солнце, избавь меня от тяжести тела! Научи меня беспечности, весёлой готовности принимать сиюминутные дары наступившего дня без расчёта, без благодарности, без страха! ...Солнце, довольно ли ты мною?» [26;241] Из христианина Робинзон превращается в язычника, поклоняющегося Солнцу.
Отношение к острову. Необитаемый остров в романе Дефо находится в Атлантическом океане у берегов Америки, Турнье же переносит его в Тихий океан.
Робинзон Дефо называет остров островом Отчаяния. Попав на остров, Робинзон обследует его, охотится за дичью, определяя ценность её мяса, находит съедобные плоды, отмечает красоту острова: «Вся окрестность зеленела, цвела и благоухала, точно сад, насаждённый руками человека, в котором каждое растение блистало красой весеннего наряда. …Я подумал, всё это моё, я – царь и хозяин этой земли». [10;138]Для Робинзона остров как «земной рай» [10;188], на котором он живёт, восхищаясь красотой природы, пользуясь всеми его благами, «ни в чём не терпит недостатка, за исключением человеческого общества». [10;194] А впоследствии «остров был заселён» и Робинзон считает, что у него «изобилие подданных». [10;328]
Отношение к острову у Робинзона Турнье на разных этапах его жизни разное. «В такой же степени, как и Робинзон, как и Пятница, герой романа – это остров. Он меняет лицо в ходе серии раздвоений не менее, чем сам Робинзон меняет форму в ходе серии превращений. Субъективная серия Робинзона неотделима от серии состояния острова». [9 ; 283] В начале для него остров просто чужая территория, на которой он попал – остров Скорби. Именно здесь, погружаясь в болотную жижу, как дикие свиньи, когда «лишь его глаза, нос и рот выступали из жирной болотной ряски, среди плёнок жабьей икры…, он в сонном оцепенении перебирал обрывочные воспоминания прошлого» [26; 42] из его детства.
Когда Робинзон решает вырваться из «дьявольских тенёт и начинается его истинная жизнь на острове после периода душевного падения», первым делом он обследует остров и учитывает его богатства. Составив, приблизительную карту острова, Робинзон замечает, что он «имеет форму женского тела без головы, женщины, подобравшей под себя ноги; в её позе смутно угадывались покорность, робость или же просто отрешённость». [26; 51] Но у Робинзона ещё не получается полностью справится с «беспросветным отчаянием» и он уступает соблазну поваляться в кабаньем болоте. «Он лежал в качающейся колыбели» улавливая «ясный мелодичный голос матери» [26; 56]
Одиночество, «подобное разъедающей кислоте» [26; 59] и страх лишиться дара речи подталкивают Робинзона вести диалог со Сперанцей, в которой «все жесты, действия и начинания являли собою вопросы; остров же отвечал ему на них счастьем или неудачами, тем самым, одобряя или порицая. Робинзон больше ни минуты не сомневался в том, что всё происходит отныне по воле Сперанцы и зависит от их отношений». [26; 63] Он считает, что рано или поздно остров покорится, создаваемому порядку. И в то же время понимает, что «броня предписаний… была бессильна перед… неукротимой тропической природой и внутренней, разъедающей его душу эрозией одиночества» [26; 91]
Однажды, когда клепсидра остановилась (Робинзон он забыл добавить воды) он вдруг испытал какое-то необъяснимое «счастливое блаженство», ему почудилось «будто за этим островом… встаёт другой – более юный, более жаркий, более гостеприимный, доселе скрытый от него заурядностью повседневных дел». [26; 104]
Робинзон часто задумывался, чем является пещера на «теле Сперанцы» и решается обследовать «чрево». Он проводит в полной темноте четверо суток, находит в самой глубине маленькую нишу, в которую помещается, согнувшись калачиком. «В этой позе он так идеально точно поместился в выемке, что тут же перестал понимать, где кончается он сам и начинается каменная оболочка, он погрузился в счастливое, нескончаемое забытьё». [26; 117] Сладкие воспоминания о матери проникают в самую глубину его сердца. «На этих глубинах женская суть Сперанцы во всей полноте проявляла своёй дух материнства. Сперанца беременная мною» [26; 118] Сперанца – мать.
Очередное предсказание ван Дейсела сбывается: «Воинственный бог осознал своё одиночество. Он укрылся в глубине пещеры, дабы вновь обрести там свою истинную природу. Но, углубляясь таким манером в недра Земли, совершая паломничество в глубь самого себя, он сделался другим существом». [26; 7]
Управление островом всё чаще представляется Робинзону безумной и бесполезной затеей. В такие моменты он останавливает клепсидру и бродит по острову «Почти осязаемая плотская близость острова согревала, волновала его. Эта земля, принявшая человека в свои объятия, была нагой» [26; 139] «В розовой ложбинке желание моё впервые обратились к своей естественной стихии – земле». [26; 147] «Отныне, с благословения Библии, Робинзон сочетался со Сперанцею ещё более глубокой и крепкой связью. Сперанца обрела для него человеческий облик, и теперь он мог называть её своею супругой». [26; 152] Он часто посещает розовую ложбинку, где растут его со Сперанцей дочери-мандрагоры. Сперанца – супруга.
«Однако Робинзон всё чаще задумывается над тем, что всё это созданное им великолепие неумолимо утрачивает смысл. Управляемый остров лишался души, уступал место другому острову, сам же превращался в огромную машину, работавшую вхолостую». [26;154] Когда появился Пятница, он «бесцеремонным хохотом… разоблачает ту ложную серьёзность, какою прикрываются Губернатор и управляемый им остров». [26; 164]
В момент остановки Робинзоном клепсидры и его отсутствия Пятница ощущает себя хозяином острова и занимается тем, чем ему нравится: наряжает кактусы, кидает гальки в море. «Мечта заставить летать камень, прельщала поэтическую душу Пятницы» [26; 177], сажает деревья кроной вниз «Удивительно было и то, что деревца послушно принялись, что Сперанца явно одобрила безумную выходку». [26; 180]
Робинзон считает Пятницу «инородным телом» в «гармонической системе бытья на острове» , «грозившим разрушить её».[26; 182]
Полосатые мандрагоры вызывают приступ ярости у Робинзона «Ярость, обуревавшая Робинзона, как и всё, что имело касательство к его отношениям со Сперанцей, отличалась характером почти космическим. Он выглядел в собственных глазах не обыкновенным раздражённым человеком, но первозданной силой, зародившейся в недрах острова и всё очищающей жгучим своим дыханием. Вулкан! Да, Робинзон был вулканом, чей дымящийся катер развёрзся на Сперанце, как праведный гнев её базальтовых утёсов». [26; 192]
После того, как взрывом уничтожает всю «цивилизацию» Сперанца – мать, Сперанца – супруга перестаёт существовать. «Я понимаю, что оба смысла слова благодать – та, что снисходит на святых, и та, что означает райскую жизнь, - могут соединиться под небом Тихого океана, на моём острове». [26; 241] Робинзон понимает, что тот «другой остров», который представал перед ним в минуты озарения, и есть теперешняя Сперанца, восхищающая «волшебной новизной» и требующая «вдумчивого, пристального» внимания. Пообщавшись с людьми с «Белой птицы» Робинзон принимает решение, которое «подспудно и неодолимо зрело в нём всё это время: … остаться вместе с Пятницей жить на острове» [26; 270] Сперанца – солнечный город. «Сияние солнца очищало тело и душу от смертоносной скверны вчерашнего дня и ночи. Огненный меч рассекал грудь, пронизывал всё его существо. Сперанца сбрасывала пелену тумана – чистая, нетронутая, девственная». [26; 280] «В конце концов, Робинзон становится стихийным на своём острове, возвращенном стихиям: Робинзон солнца на ставшем солнечным острове». [ 9; 283]
Таким образом, для Робинзона Дефо остров – это обособленная от мира территория, на которой он искупает свои грехи и исправляется сам. Для Робинзона Турнье остров – живое существо, олицетворяющее женское начало (мать, супруга), а потом –Солнечный город.
Отношение к хлебу. Для Дефо и его героя хлеб – это главная пища христианина (Робинзона возблагодарил Бога, когда увидел около жилища ростки ячменя и риса), продукт, изготовленный посредством непосильного труда, выращенный по Божьему благословению. Для христианина хлеб – это тело Христово, поэтому хлеб для него священен. Робинзон с благоговейным трепетом собрал все колосья, выросшие возле жилища, и решил посеять весь урожай в надежде, что когда-нибудь удастся накопить столько зерна, сколько нужно для того, чтобы обеспечить себе пропитание.