[2] Дмитриев В. К. Экономические очерки. М., 1904.
Приложение 15.Б. Модель общего равновесия и имитация рынка
Как это ни парадоксально, но побочным продуктом вальрасовской модели общего конкурентного равновесия стала теория планового управления экономикой. Для такой ее трансформации достаточно было заменить вальрасовского аукциониста государственным плановым органом, а процесс нащупывания представить как итеративную процедуру согласования плана и цен. Импульсом же для этого послужил выпуск Ф. Хайеком в 1935 г. антологии "Коллективистское экономическое планирование", в которую были включены переводы статей Э. Бароне "Министр производства в коллективистском государстве" (1908) и Л. фон Мизеса "Экономический расчет в социалистическом обществе" (1920).[1]
Энрико Бароне (1859-1924) был наряду с другими итальянскими экономистами - М. Панталеони (1857-1924) и В. Парето (1848-1923) - одним из первых приверженцев и пропагандистов теории общего равновесия Вальраса. В своей статье он утверждал, что система уравнений, описывающая коллективистскую экономику, идентична системе уравнений, описывающих конкурентную частнохозяйственную экономику. Поэтому при неизменном распределении доходов решение системы уравнений общего равновесия даст один и тот же результат и в коллективистском обществе, и в совершенно конкурентном рыночном хозяйстве. Единственная трудность заключается в сложности централизованного решения этой системы уравнений, которая в рыночной экономике теоретически разрешима путем обращения к мифическому аукционисту, а практически - к рыночному взаимодействию экономических субъектов.
Напротив, Людвиг фон Мизес (1881-1973), принадлежавший к австрийской школе политической экономии, не разделявшей вообще концепции общего равновесия, в помещенной в том же сборнике статье категорически отрицал всякую возможность рационального экономического расчета при социализме вообще. Без свободного рынка, считал он, нет механизма цен, а без него не может быть и экономического расчета.
Тогда-то О. Ланге и А. Лернер[2] в ответ на критику Мизеса и предложили свое решение, получившее в литературе название рыночного социализма. Они предложили итеративную процедуру, позволяющую центральному плановому органу выполнять ту же функцию, которую в рыночной экономике выполняет сам рынок, а в вальрасовской модели общего равновесия - аукционист.
Ланге сформулировал две альтернативные модели социалистической экономики.
В первой сохраняется свобода потребительского выбора и предложения труда, так что потребительские товары и труд размещаются в экономике посредством свободного рынка и рыночных цен, тогда как на производственные факторы (за исключением труда) устанавливаются расчетные цены. Равновесные значения рыночных и расчетных цен определятся в ходе итеративного процесса, на каждой стадии которого планирующий орган объявляет множество (вектор) неотрицательных цен и обязует руководителей государственных предприятий:
1) минимизировать средние затраты производства, используя такие комбинации факторов, которые обеспечивали бы равенство ценности предельного продукта каждого фактора его цене (например, VMPK = r);
2) выпускать продукцию в таких объемах, при которых предельные затраты производства товара были бы равны его цене (МСi = Pi).
Итеративная процедура поиска равновесных цен центральным планирующим органом была предложена Ф. Тейлором (1855-1932).[3] Этот орган должен был бы отслеживать реакцию предприятий на изменения цен. В зависимости от появления положительного или отрицательного избытка спроса он повышал бы или снижал первоначально назначенные цены до тех пор, пока избыток спроса не сходился к нулю. О наличии и характере избытка спроса предполагалось судить по динамике товарных запасов.
Вторая модель Ланге, которую он считал неприемлемой по социально-политическим мотивам, ограничивала или - в своей крайней версии - вообще исключала свободу потребительского выбора и предложения труда. И то и другое заменялось решениями центральной власти, базирующимися на "функции общественного благосостояния", построенной на основе индивидуальных предпочтений. Если управляющие государственными предприятиями будут в своей деятельности руководствоваться указанными выше принципами, то и в этом случае экономический расчет окажется возможным, поскольку расчетные цены будут отражать ограниченность экономических ресурсов.
Модель рыночного социализма Ланге-Лернера-Тейлора вызвала резкую критику как со стороны тех, кто считал рынок (в любой его форме) несовместимым с социализмом - М. Добб (1900-1976), П. Баран (1910-1964), - так и со стороны противников социализма как альтернативы рыночной экономики - Л. Мизеса и Ф. Хайека. "То, что предлагают эти неосоциалисты, - так называл Мизес О. Ланге и разделяющих его позицию экономистов, - поистине парадоксально. Они хотят упразднить частную собственность на средства производства, рыночный обмен, рыночные цены и конкуренцию. Но в то же самое время они хотят организовать свою социалистическую утопию таким образом, чтобы люди вели себя так, как если бы все это еще существовало. Они хотят, чтобы люди играли в рынок, как дети играют в войну, железную дорогу или школу. Они не понимают, чем эти детские игры отличаются от реальных явлений, которые они пытаются имитировать".[4]
Хайек в свою очередь развил представление о рыночном процессе как процессе открытия, в ходе которого рассеянное среди бесчисленного множества экономических агентов знание (информация) мобилизуется и используется наиболее эффективным образом. По мнению Хайека, суть экономической теории не в эффективном размещении данных ограниченных ресурсов, а в исследовании того, как спонтанное взаимодействие множества людей, каждый из которых располагает лишь толикой знания, приводит к такому положению, что цены благ соответствуют затратам их производства. Эти аргументы использовались сторонниками австрийской школы для критики не только концепции рыночного социализма, но и неоклассической теории вообще и модели общего равновесия в частности. Короче, как утверждает К. Вон, "пытаться вместить всю информацию в систему совместимых уравнений было бы в лучшем случае донкихотством".[5] Дискуссия о решении Ланге-Лернера, развернувшаяся на Западе в середине 30-х гг., носила все же в основном академический характер. Предметом обсуждения была возможность осуществления экономических расчетов при социализме. Иной характер она приобрела в СССР накануне экономической реформы 1965 г.
Импульсом к широкому и гласному обсуждению возможностей и способов реформирования советской экономической системы, сохранявшей еще основные черты командной экономики сталинской эпохи, явилась опубликованная 9 сентября 1962 г. на первой полосе "Правды" статья харьковского профессора Е. Г. Либермана "План, прибыль, премия". Содержание ее сводилось к предложению заменить в качестве основных показателей работы предприятий ценностные показатели объемов производства прибылью и ввести систему нормативов длительного действия в отношении распределения прибыли между предприятиями и государством. Очевидно, что при подобном повороте дел (если бы он действительно был осуществлен!) на первое место среди управляющих экономикой параметров выходила система цен и ценообразования с перспективой постепенной трансформации социалистического (государственного) хозяйства в рыночную экономику. И хотя предложения харьковского экономиста были поддержаны заметной частью директорского корпуса, заинтересованного в расширении прав предприятий и освобождении от мелочного "директивного" руководства ими со стороны государства, они не встретили понимания большинства ортодоксальных политэкономов того времени.
Своеобразной была позиция наиболее авторитетных советских экономистов B.C. Немчинова (1894-1964) и В. В. Новожилова (1892-1970), ставших в 1965 г. лауреатами Ленинской премии совместно с Л. В. Канторовичем (1912-1986). Наиболее полно она представлена в статье Немчинова "Социалистическое хозяйствование и планирование производства" (1965),[6] в которой им была сформулирована концепция "хозрасчетной системы планирования", заключающаяся в "целенаправленном совмещении плана и цен".
Оригинальность этой концепции состояла в следующем.
С одной стороны, необходимость перераспределения прав и обязанностей между центром и предприятиями, расширение прав последних аргументировалось тем, что "никакой вышестоящий орган не может знать столь же хорошо внутренние производственные ресурсы и условия производства, как само предприятие".[7] По существу этот аргумент, вполне справедливый, тождествен тезису Ф. Хайека о рассеянности знания как его сущностной характеристики и следующей отсюда невозможности собрать его вместе "и вручить властям, вменив им в обязанность создание продуманного порядка",[8] а проще говоря, невозможности централизованного планирования и управления экономической системой. С другой стороны, тезис о том, что стабильные и "одновременно гибкие цены" позволят сбалансировать производство и потребление, дав всем хозяйственным ячейкам надежный критерий оптимизации хозяйственной деятельности, "при котором локальный (частный) оптимум в полной мере будет совмещаться с общим (народнохозяйственным) оптимумом",[9] вполне соответствовал схеме Ланге-Лернера.
Подобные же идеи развивал и В. В. Новожилов в статье "Закономерности развития системы управления социалистическим хозяйством" (1965).[10] Исходным для него также был хайековский тезис о рассеянности знания и невозможности агрегирования его в каком-либо центральном планирующем органе.