Цель второго ангела, скорее, предостеречь, чем осудить. Падение Вавилона — это наглядный пример, прообраз всякого падения. Крах исторического Вавилона, завоевание его войсками Кира в 539 г. до н. э., — стал библейским архетипом финальной судьбы всякой гордыни и самодостаточности. Гордыня и притязания на непогрешимость ведут к смуте, а позднее к падению. Этой судьбы не может избежать никто и ничто: ни один религиозный идеал, ни один мужчина, ни одна женщина. Вавилон — это также менталитет, для которого нет никаких преград: ни крепостных валов Навуходоносора, ни кафедральных соборов средневековой Церкви. Падение Вавилона служит предостережением каждому из нас: наша собственная гордыня может погубить нас.
Третий ангел
Третий ангел раскрывает значение падения Вавилона для обоих лагерей. Сторонников и пособников Вавилона , которые «поклоняются зверю и его образу», ожидает такой же конец, что и Вавилона. Глагол «поклоняться» многозначный. Первый ангел использует его в контексте сотворения (Отк. 14:7). Зверь же подменяет его другим «поклонением» — взамен Творца.
Апокалипсис изображает поклоняющихся зверю, подобно 144 000. Они также имеют его печать — «начертание зверя» (Отк. 14:9, 11; ср.: 7:3), которое являет собой внешний знак их принадлежности зверю, о чем свидетельствует печать на челе по духу, а также и по делам — что удостоверятся начертание на руке.
Ирония состоит в том, что сторонники зверя становятся жертвой собственных иллюзий. Им предстоит испить другое вино, вино гнева Божьего (Отк. 14:10). Вино Вавилона будет смешано с вином его гнева. В этой роковой ошибке их наказание. Чем больше они пьют, тем больше теряют контроль над собой, и чем больше теряют контроль над собой, тем больше пьют.
Трагедия в том, что у сторонников Вавилона не будет никакой отсрочки. Это именно то обольщение успехом, которое погубило строителей Вавилонской башни (Быт. 11:3, 4), сатрапов Дария (Дан. 6:6) 4, а теперь и последователей зверя. Обуянные духом самодостаточности и гордыни, они отказываются признать существование Творца.
Но все их устремления и действия в итоге превратятся в дым: он «будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем; и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его» (Отк. 14:10, 11). Это ирония, напоминание о долине Енномовой, от которой происходит слово «геенна». Это место к югу от Иерусалима, где хоронили трупы сожженных детей и младенцев, принесенных в жертву Молоху. 5. Царь Иосия «осквернил», уничтожил это место (4 Цар. 23:10). Жители Иерусалима позднее приспособили это место для сжигания мусора. Эта свалка, где постоянно восходил дым от горящего мусора, и ее ассоциации с мерзостями Молоха — указывают на конечную судьбу гордых последователей Вавилона.
В Апокалипсисе здесь нет аллюзии на вечный огонь, ад. Скорее, речь идет о природе идолопоклонства, культе Вавилона. Более того, оборот «во веки веков» в меньшей мере означает продолжение в вечности, чем результат — прекращение навеки. Они сгорят навеки. Тот же самый подход и в книге пророка Исайи (Ис. 33:14), где выражение «огонь пожирающий» это параллель обороту «вечный огонь», который уничтожает нечто на веки. Пророк рисует падение Вавилона и его последователей как уничтожение отбросов земли — абсолютная и окончательная смерть.
Но для сторонников Агнца падение Вавилона имеет совершенно иной смысл. Когда ангел возглашает свою весть, Вавилон находится еще в полном расцвете своей славы. Эти человеческие установления, кажутся, абсолютно незыблемыми, как будто нет Бога на Небе. Создается впечатление, что последователей Агнца ожидает печальная судьба.
В таком ракурсе новость о падении Вавилона воодушевляет сторонников Агнца, вселяя в них уверенность. «Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божии и веру в Иисуса» (Отк. 14:12). Слишком многие неверно понимают последнее слово в этом тексте: «святой». «Святой» в Библии (кадош) не имеет никакого отношения к нашим житейским представлениям о «святых людях». Святые, которых имеют в виду пророки, скорее, выступают как нарушители спокойствия: они противостоят установившемуся порядку вещей и всегда поступают вразрез с социальными и культурными традициями. Святые последнего времени — это революционеры. Вследствие того, что они ощущают приближение конца, они уже настроены на мелодию другого мира.
Таков характер этих святых последнего времени, которые проявляют терпение и соблюдают «заповеди Божии и веру в Иисуса» (ст. 12). Они составляют меньшинство в этом мире по отношению к тем, кто следует установленным в мире нормам и критериям, испытывая страх Божий и оставаясь верными древним заповедям Бога Израилева и Иисуса. В отличие от тех, кто верит только в свои собственные дела, эти аутсайдеры истории остаются преданными вере своих предшественников. Они верят вопреки духовной тьме и молчанию Бога. И они надеются вопреки, казалось бы, безнадежной ситуации.
Но помимо личности святого, в Апокалипсисе говорится также и о документальной основе их веры, об их отождествлении с нею. Посредством двойной ссылки на «заповеди» и на веру в Мессию, Апокалипсис указывает на два главных события в откровении Божьем в истории: с одной стороны, Тора, закон Божий, а с другой —– воплощение и смерть Иисуса Мессии.
Апокалипсис снова сводит воедино этих двух «свидетелей» (ср.: Отк. 11) и закрывает пропасть, которая была между иудаизмом и христианством, когда существовало разделение между Моисеем и Иисусом, между Ветхим и Новым Заветами, между законом и благодатью. Апокалипсис напоминает христианину об этих соотношениях. Новый Завет это не отвержение или модификация Ветхого, прежнего завета, но обновленное и более глубокое посвящение Ветхому Завету. Вера в Иисуса не исключает страха Божьего. Вера в Бога означает страстное желание служить Ему и жить в согласии с Его волей.
Не является простым совпадением тот факт, что ключевая весть трех ангелов сосредоточена вокруг двух тем: суда и сотворения. С другой стороны, суд включает в себя закон и страх Божий. Суд основан на вынесении вердикта, исходящего из закона. Библия часто отождествляет эти два понятия: еврейское слово, обозначающее суд, — мишпат, включает также в себя понятие закона или заповеди. 6. Именно предстоящий суд вселяет в нас страх Божий и желание повиноваться Богу. С другой стороны, чудо сотворения побуждает нас к вере и поклонению Богу. Важно отметить, что единственное библейское определение веры дается в контексте сотворения: « Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. В ней свидетельствованы древние. Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (Евр. 11:1–3).
Верить в то, что Бог был и остается способным творить из ничего, служит фундаментом нашей веры и уверенности в том, что все произошло из невидимого. Здесь есть риск. Создатель — это чудо, которое требует величайшей веры. Эволюционист лишен смелости предвидеть такую возможность и предпочитает опираться на предпосылку о том, что жизнь произошла «естественным» путем из «праматерии». Это антитеза вере и креационизму.
Святые не только соблюдают заповеди Бога, Которого они не видят, но и верят в Бога Творца, Который вечно остается для них запредельным. Святые выражают свою веру в существование истинного Бога, пребывающего вне них — Бога Судии и Творца. Такая весть противоречит представлениям этого цивилизованного мира, устремляющегося к поискам иных богов. Никогда ранее спиритизм и пантеизм не были так популярны, как сейчас. Сегодня снова возвращаются к жизни древние языческие поверья: реинкарнация, одухотворение природы и даже бессмертие души. Влияние восточных религий через движение Новый век обретает все более широкие масштабы.
Действительно, учение о бессмертии души издавна насаждалось в иудео-христианской практике. Эта вера в то, что после смерти человека остается искра жизни, служит примером отрицания нашей цивилизацией трансцендентного, запредельного Бога. Но вера в сотворение отвергает предположение о существовании бессмертной души. Согласно Библии, Бог создал человека из праха земного, тем самым, жизнь его безраздельно связана с дыханием ее Творца (Быт. 2:7). Бог ясно говорит о нашей смертности: «Смертию умрешь» (Быт. 2:17). В силу того, что мы сотворены, мы не можем быть по природе бессмертными. Вера в Творца делает возможной веру в воскресение.
В отличие от тех, кто любит Вавилон и содрогается при одной мысли о смерти, Апокалипсис рисует последователей Агнца как «блаженных», т. е. счастливых (Отк. 14:13). Для них есть жизнь после смерти: «И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» (ст. 13). Евреи того времени использовали слово для «дел» (греч. эрга) в контексте последнего суда. Это эквивалент евр. слова мицвот — из жизни иудеев и технический термин для описания добрых дел в христианской жизни (Отк. 2:2, 19). В посланиях Павла такие дела переживают огненный суд: «каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть» (1 Кор. 3:13).
Подобным же образом рассуждает древний раввин: «Все мицвот, которые дети Израиля совершают в этом мире, придут и будут свидетельствовать в их пользу в мире грядущем» 8. В Послании к Евреям сказано, что «дела» верных остаются в памяти Бога и «наследуют обетования» (Евр. 6:10-12)