Эта книга далее подчеркивает свою весть обращением к Духу «пред престолом Его» (Отк. 1:4). Пророчества в Апокалипсисе — это не предсказания астрологов или экстрасенсов. Они имеют реальную силу, потому что исходят от престола Божия, от полновластного Судьи Вселенной, Который знает всё.
Когда пророк Исайя перечисляет семь духов, которые увенчают Мессию, он тем самым показывает, что Мессия вершит честный и справедливый суд, который будет предшествовать установлению Царства Божия: Он «будет судить не по взгляду очей Своих и не по слуху ушей Своих…Тогда волк будет жить вместе с ягненком …Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа» (Ис. 11:3–9).
Поскольку Дух свыше открывает тайны спасения и суда над миром, книга эта в целом определяется как Апокалипсис, т. е. «откровение», «снятие покрова». Слова пророка обретают больше теплоты, становятся более проникновенными, когда он заявляет о том, что тайны эти исходят «от Иисуса Христа» (Отк. 1:5). Иоанн перечисляет три атрибута Христа («свидетель верный», «первенец из мертвых» и «владыка царей земных»), которые отвечают трем Его деяниям: «Он возлюбил нас», «Он освобождает нас», и Он «соделал нас царями и священниками в Своем Царстве» (Ст. 5–6).
Эти три атрибута Иисуса указывают на три главных этапа спасения: 1) Его воплощение в человеческом обличье как Свидетеля Божьего среди людей; 2) Его смерть, которая спасает нас, и Его воскресение и 3) Его царственность, которая гарантирует нам подданство в Его Царстве.
Апостол Павел, размышляя над воскресением Христа, описывает эти же три стадии: «Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших… затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу… Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои» (1 Кор. 15:20–25). Такая же тематическая последовательность спасения выявляется и в проповеди Петра во время Пятидесятницы (Деян. 2:22–25; ср.: Деян. 7:56).
Весь замысел спасения, как его понимали первые христиане из иудеев, служит прелюдией, прологом к этому пророчеству. Бог, Который грядет, — это Сам Мессия. Но в этом пророчестве содержится больше, чем просто благая весть о спасении. Мы ждем не просто события, но Личность, Того, кого мы любим и кого мы знаем, и Того, кто любит и знает нас. Наши личные взаимоотношения с Ним заставляют нас ждать его с еще большим нетерпением.
Первое пророчество в Апокалипсисе — о пришествии Мессии. В этой книге Мессия показан таким, как Он описан в книге Даниила: «Се, грядет с облаками» (Отк. 1:7; Дан. 7:13 — «с облаками небесными шел»). Это выражение выглядит анахронизмом и подчас вызывает скептические усмешки. Одни думают, что это нужно трактовать в духовном смысле, как то, что Бог проникает в сердце и душу человека. Другие считают это своего рода мифологией. Но пророк имеет в виду совершенно реальную вещь и говорит об этом прямо: «И узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные» (Отк. 1:7). Этот текст относится к пророчеству, записанному в книге Захарии: «И они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададриммона в долине Мегиддонской» (Зах. 12:10–11).
Эта аллюзия на пророчество Захарии вызывает ассоциации с плачем и рыданиями, с трауром. Иоанн противопоставляет «царям и священникам» (Отк. 1:6), которые страстно ожидают грядущего с Неба Мессию, «царей земных», которые полагаются только на земные силы, носящие преходящий характер. Речь идет не только о римлянах, которые пригвоздили Его ко кресту и видели своими глазами, как Он умирает, но и о тех, кто косвенно способствовал Его смерти: священнослужителях, завидовавших Его популярности; «христианских» учениках, которые трусливо молчали; и, наконец, о бесчисленном множество мужчин и женщин, которые на протяжении всей истории так или иначе становились соучастниками Его убийства. Иоанн предсказывает, что они будут разочарованы. Вместо ожидаемого многими положения «царей и священников» в жизни вечной, они возрыдают о Нем, но не потому, что Он, действительно, умер, но потому что в Его пришествие они осознают масштабы содеянных ими беззаконий. Писание сравнивает их скорбь с теми чувствами, которые испытывают потерявшие самого близкого человека. Здесь, конечно, звучит ироническая нота. Тот, Кого они хотели видеть мертвым — Кого они, действительно, убили — они теперь оплакивают, даже увидев собственными глазами, что Он снова жив.
Фраза «Ей, аминь» (ст. 7) подтверждает, что Мессия грядет! Эти слова, по-видимому, исходят из уст пронзенного ими, и Он говорит: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (ст. 8). Он «Господь Бог», ЯХВЕ Элохим Творения (Быт. 2), Бог начала и конца времени («Альфа и омега» — первая и последняя буквы греческого алфавита); Тот, Кто есть и Кто был, и, особенно, Тот, Кто грядет, Вседержитель — Эль Шаддай.
Эль Шаддай — одно из самых древних имен Бога в еврейской традиции. Израиль придет, дабы вспомнить Его, Бога патриархов — как Бога обетований и благословений (Быт. 28:3; 35:11).
Шаббат (Суббота)
Иоанн получает свое видение в «День Господень» (так в греческом оригинале в ст. 10). У большинства христианских читателей при этом возникает ассоциация с воскресеньем. Но они забывают, что автор книги — еврей, воспитанный на еврейских Писаниях, и впитавший традиции своих предков. Более того, в истории «День Господень» стал считаться воскресеньем только во II веке н. э. Естественно, более предпочтительно считать, что «День Господень» относится к Субботе, тем более, что в еврейских Писаниях он обозначался как день «Господу» (Исх. 20:10; Втор. 5:14). К тому же, частое использование цифры 7 в Апокалипсисе подтверждает нашу ссылку на Субботу как открывающую праздник этой книги. Еще одно соображение: Суббота вводит цикл ежегодных праздников, которые описываются в Лев. 23: «шесть дней можно делать дела, а в седьмой день суббота покоя, священное собрание; никакого дела не делайте; это суббота Господня во всех жилищах ваших» (Лев. 23:3).
Согласно библейской традиции, Суббота была первым праздником, который установил Бог и который предписывалось справлять человеку (Быт. 2:1-3). Это был также единственный день, который Бог освятил перед тем, как дал Десять заповедей на Синае (Исх. 16: 23), и единственный день, который не зависит о времен года, движения астрономических тел или каких-то исторических событий. И совершенно естественно начинать видение с Субботы.
Вполне вероятно также, что Иоанн пишет здесь и о другом «дне Господнем», который у древних еврейских пророков называется: Йом ЯХВЕ (Ис. 13:9–13; Иез. 30:1–5; Иоил. 2:1–11; Амос 5:18–20; Соф. 1:14–18 и др.). это день суда и день Его пришествия в конце времени. Эсхатологический контекст нашего библейского пассажа подтверждает такую интерпретацию.
Другими словами, Иоанн получил свое видение о дне Господнем (дне завершительного суда и Парусии) в Субботу (этот другой день Господень). Тот факт, что пророк связывает эти два дня, не является чем-то особенным. Суббота всегда в Библии окрашена в эсхатологические тона (Ис. 58:14; 61:1-30, равно, как и в еврейской традиции, которая понимает Субботу как знамение избавления и «предвкушением Мира Грядущего» 1.
Неожиданно для себя Иоанн слышат позади громкий голос (Отк. 1:10). Необходимо подчеркнуть, что в еврейском мышлении прошлое находится «впереди», перед нашими глазами, потому что оно прошло перед нами, тогда как будущее еще не наступило, а потому находится позади нас. 2. Таким образом, это означает, что громкий голос возвещает грядущее.
Иоанну звучавший рядом с ним голос был знаком. Это был голос Мессии, Которого он знал лично и которого любил, голос воскресшего Иешуа (Иисуса), который звучал для него в настоящем. Но это также был и голос, который пришел издалека, из будущего — голос Бога, Который грядет.
Примечания
1 Midrash Rabba, Genesis 17:5.
2 Еврейское слово кедем, означающее «прежде», «ранее», указывает на то, что это уже имело место в прошлом; еврейское слово ахар — «позади», указывает на то, что приходит позже, т. е. на будущее. В противовес этому, в западном (или греческом) мышлении прошлое рассматривается как находящееся «позади», а будущее как то, что «впереди». См.: Thorleif Boman. Hebrew Thought Compared With Greek (New York reprint1970), pp. 149, 15f).
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БУРИ
Иоанн далее рисует портрет Иешуа (Иисуса), касаясь Его двойственной природы. Иисус в видении пророка предстает в облике, напоминающем обычного «сына человеческого» — подобно тому Иисусу, Которого мы видим в Евангелиях* — из плоти и крови — среди мужчин и женщин того времени. Но Он также обладает и чертами «Сына Человеческого» во славе из книги Даниила, Который с белыми, «как чистая волна» волосами (Дан. 7:9) и с очами «как горящие светильники» (Дан. 10:6) участвует в завершительном суду и грядет с облаками, чтобы ознаменовать начало Царства Божия (Дан. 7:13).
Таким образом, мы встречаемся и с Богом, Который близко, пребывает лично во плоти Иисуса Мессии, и с Богом, Который далеко, Богом грядущей славы. Когда Он обращается к Иоанну, то пророк падает на колени к Его ногам, «как мертвый». Но Тот же Бог и ободряет его: «Не бойся» (Отк. 1:17).
Именно эта неразрывная связь между будущем Богом, Который грядет, и настоящим Богом, Который есть, зажигает в наших сердцах надежду. Без уверенности в том, что ожидает нас за пределами этой бренной и полной страданий жизни, ожидания грядущего теряют всякий смысл. А без повседневного духовного подкрепления надежды через постоянные встречи с Богом у нас может исчезнуть и всякое желание ждать. Надежда включает в себя категории и настоящего, и будущего.